Павел Комарницкий - Время терпеливых (Мария Ростовская)
…
— … Давай, давай, не задерживай!
Кони, всхрапывая, упирались, не очень-то желая идти в холодную воду, но доверие к человеку и стадное чувство перебарывали, и вот уже целый табун пересекал воды Днестра. Погонщики плыли рядом, раздетые донага, держась за сёдла.
Князь Андрей наблюдал за переправой, стоя на носу ладьи. Итак, первая часть плана удалась.
Догнать отряд, оставленный при всех конях, на переправе у Буга коннице Сыбудая так и не удалось. Однако монголы висели на хвосте, явно намереваясь настичь врага на следующей реке, Днестре.
Андрей почесал скулу. Разумеется, все эти планы очевидны, как очевидны намерения человека, замахнувшегося мечом. А вот планы самого Андрея, что греха таить, сильно зависят от удачи. Но пока, слава Богу, удача не изменяет ему. Попутный ветер и фора во времени позволили ему перейти по морю и стать на якорь в низовье Днестра, как раз в условленном месте. И вовремя успели, кстати.
— Татары! — раздался крик из корзины, прикрепленной на верхушке ладейной мачты, по примеру больших ганзейских кораблей.
Князь Андрей выпрямился — к берегу спешили всадники, казавшиеся отсюда муравьями. Последние кони между тем спешно ныряли в воду, в то время как передовая часть табуна уже выбиралась на правый берег, храпя и отряхиваясь от воды.
— А ну, Весёлка, давай со своими людьми на конь! Радомиру передай, пусть располагаются на отдых. Устали они, да и мало их, неча зря людей морить. Им ещё всю ночь табуны гнать, да и завтра тож! Чего скалишься?
Весёлка, рослый конопатый парень, загыгыкал.
— Да вот представил, княже, каково оно будет поганым смотреть, как Радомир-то с людьми кашу варят да отдыхают, покуда мы их стрелами ссаживаем… Истинно видит око, да зуб неймёт!
Андрей тоже улыбнулся. Действительно, такая наглость преследуемых должна будет привести в ярость монгольского начальника, кого уж там поставил Бурундай… А может, сам? Хотя нет, передовой отряд… А хоть бы и сам. На воде достать русичей ему невозможно. И ярость тоже штука полезная — чем больше ярость военачальника, тем больше трупов среди его людей.
— Давай, давай, шевелись! — подтолкнул он парня. — Истинно Весёлка, тут бой сейчас неслабый будет, а ему одно на уме — поржать… Твоя задача не выпустить на берег тех поганых, что мимо нас проскользнут.
— Сделаем, княже!
Хорошо, что река нынче так полноводна, подумал Андрей, натягивая мягкий суконный подшлемник. И ветер с юга, притом крепкий ветер. И очень замечательно устроены ладьи черниговские — что нос, что корма одинаковы. Переставил весло рулевое и айда. Вверх подниматься ветер поможет, а вниз на вёслах да по течению… Всё в жилу, надо же. Сорвать необходимо переправу поганым, придержать до вечера. Дать лишнюю фору людям и коням Радомира, так и до Прута не нагонят… А Прут перейти, там уже земли валашские…
Не о том мыслить надо, усмехнулся сам себе Андрей. Бой будет здесь и сейчас. Всё остальное потом.
— А ну, навались! — князь с лязгом опустил кованую личину забрала. — Ладьи на стрежень выводим! Парус по ветру поднять! Давай!
…
— …Здрав будь, великий хан!
— И вам доброго здоровья. Я рад приветствовать высоких гостей в своём доме!
Хан Берке восседал на груде ковров за накрытым дастарханом. Русское посольство стояло перед ним. Ростовцы уже знали, что вставать при появлении гостей — значит признать их по крайней мере равными себе, если не выше. Разумеется, великий хан, в чьих жилах текла кровь чингисидов, позволить себе такого не мог.
— Садитесь, гости, и можете брать что хотите, — не менее милостиво разрешил Берке.
Ростовское посольство вежливо присаживалось к обширному дастархану. Берке разглядывал ростовскую княгиню, не стесняясь — надо же, совсем ещё молодая женщина, и красивая…
— Я рад, что Мари-ханум оказалась столь мудрой и дальновидной правительницей, — Берке неторопливо прихлёбывал горячий бульон из пиалы, заедая его лепёшкой с мелко накрошенними кусочками прожаренного мяса. — Я с самого начала считал, что полномочия, данные Бату коназу Еруслабу несколько великоваты. Не следует передавать в руки одного урусского коназа все земли, это может быть вредно для всех. Обширность владений кружит голову, как неразведённое вино, и может подвигнуть Еруслаба на неправильный ход мыслей. Возможно, госпожа, тебе удастся убедить Бату, что он не прав.
Берке улыбался, и было непонятно, шутит он или говорит всерьёз.
— Я тоже на это надеюсь, — улыбнулась Мария, пальцами выбирая кусочки жареного мяса из миски и кладя их поверх лепёшки. — Однако позволь заметить, великий хан, что князем в Ростове является сын мой, Борис Василькович, а не я.
Разговор за столом шёл на монгольском языке — все четверо русских гостей, сидевших за дастарханом, уже достаточно свободно изъяснялись на нём.
— Ну, тогда за судьбы вашего Ростова можно быть спокойным, — по-прежнему улыбаясь, Берке выплеснул остаток бульона в угол — остыл! — и вновь подставил пиалу. Подскочивший слуга немедленно наполнил её свежим бульоном, горячим. — С таким правителем…
Из-за занавеси неслышно выскользнул ещё один слуга, заговорил негромко — очевидно, слуга не предполагал, что урусы могут понимать по-монгольски.
— … Ничего сделать нельзя, великий хан. Отказался проклятый колдун…
— Гоните его взашей! — Берке со стуком поставил на стол пиалу, расплескав содержимое.
Владыка Кирилл тоже отставил чашу, только аккуратно и степенно.
— Позволь спросить тебя, великий хан — что за беда терзает твоё семейство?
Берке засопел было, но в последний момент сдержался.
— Да, беда, почтенный Кирил-шаман. Мой сын болен, и никто не может помочь ему.
Владыка переглянулся с княгиней. Случай предоставлялся редкостный.
— Возможно, я смогу чем-нибудь помочь твоему горю, великий хан?
Берке вновь засопел было, но в глазах уже протаивала отчаянная надежда.
— Если так случится, я твой должник, великий шаман. Но если мой сын умрёт, не обижайся — ты пойдёшь на погребальный костёр вместе с ним.
Владыка Кирилл поймал отчаянный взгляд княгини.
— Я хотел бы осмотреть больного.
…
— … Ты упустил его, Сагаадай.
Бурундай говорил ровно, но ноздри его трепетали от бешенства.
— Мой господин, я уже почти настиг его! — тысячник Сагаадай был бледен, как мел. — Если нужно, я буду преследовать его хоть до самого Последнего моря!
— Скройся с глаз! — рявкнул Бурундай, уже не сдерживаясь. — И благодари всех богов, которых знаешь, что я не велю удавить тебя тетивой, как того требует закон Ясы!
