Павел Комарницкий - Время терпеливых (Мария Ростовская)
— Эге-гей! Ого-го-го!
— Тише, тише, отцу-то поясницу свернёте! — вмешалась Елена, смеясь.
— Ага, мама, тато знаешь, какой здоровенный! Покрепче коня ещё! — не согласился Юрий Михайлович.
— Истину, истину речёшь, сына! — подтвердил Михаил. — Иго-го-го!
Елена Романовна блаженно улыбалась. В последнее время князь Михаил всё больше времени уделял жене и детям, что радовало. Княгиня опять была беременна — после той разлуки князь стал словно ненасытен. Михаил Всеволодович был уже немолод, и, вероятно, использовал последний мужской взлёт. Сказать вот прямо сейчас, подумала Елена… Нет, погожу ещё.
— Эге-ге-ге-ееей! Огогогооооо!
— Вперёд, тато!
— Ну хватит, хватит, разбаловались! — снова вмешалась Елена. — Меру-то знать надо, искалечите отца!
Умаявшись, Михаил Всеволодович сел на лавку, и ребятишки немедленно облепили его.
— Помню, Маришка маленькая была, так на баранах всё норовила кататься. Подманит, слышь, хлебной коркой, да и вскочит верхом. Отчаянная девка была! Один раз пришлось даже розгами угостить, дабы отвадить от такого дела…
— Ты уж который раз баранов тех поминаешь, Михась! — засмеялась Елена.
— Да… А вот Филя-то с самого детства как святая ходила. Очи долу, ресницы длиннющие, а как глазищами на тебя взглянет, так хоть на колени падай. Была, была в ней искра Божья…
— Я всё вспоминаю, как ты про сон её рассказывал, Михась. Про геенну огненную да мрак кромешный.
Михаил Всеволодович внезапно поскучнел.
— Ну, ладно, ребята, идите-ка к себе. После, после поиграемся.
Когда сыновья покинули горницу, с явной неохотой оставив отца и мать наедине, Михаил подсел к Елене, обнял.
— Трудно нам придётся с тобой, Еленка. Даже не представляешь ты, какие годы нас ждут.
Михаил помолчал.
— В прошлом году князь Ярослав Владимирский ездил в Орду, ярлык получил на великое княжение. И тем вынудил Маришу ехать, дабы сохранить Ростов да Белоозеро для сынов своих.
— Думаешь, не дадут ярлык? — прямо спросила Елена.
— Кто знает… — неопределённо повёл плечами князь. — Маришка, она умная, может и удастся ей… Вернее всего удастся. Однако даже не в том дело. Понимаешь, Еленка, протоптал дорожку в Орду князь Ярослав. Создал прецедент, как латынские монахи-крючкотворы говорят. До сей поры княжение было внутренним делом Руси. Теперь же Бату-хан вроде как назначать князей будет, ровно приказчиков. Кому захочет, даст ярлык, кому не захочет — иди вон…
Елена прижалась к мужу, ласкаясь.
— Непраздна я, Михась, — неожиданно призналась она.
— Ну! — на лице Михаила расплывалась улыбка. — Вот как я тебя люблю за такие подарки, Еленка!
Михаил обнял жену ещё крепче, ища её губы, и Елена жадно отвечала ему.
— Ты вот что, Елена Романовна… — отрвался наконец от поцелуев Михаил. — Ежели будет сын, надобно назвать его Мстиславом.
Елена помолчала.
— Понимаю… А следующего Андреем назовёшь?
Михаил помолчал.
— Дожить до того ещё надобно, Еленка.
…
Шёлковые занавеси, закрывавшие вход в шатёр, колыхались, и солнечные лучи то и дело прорывались в шатёр. Мария вздохнула и прикрыла глаза. Надо бы поспать… Надо вообще отоспаться, чтобы выглядеть свежее…
Шатёр для княгини Ростовской поставили на головной ладье, ближе к корме. Князь Борис Василькович тоже получил свой шатёр, на второй ладье, где начальствовал боярин Воислав. Владыка Кирилл обитал на третьем судне, поменьше. Замыкала караван ладья, полная дружинников — в таком путешествии лишние мечи не помешают.
Мария старательно старалась заснуть, но сон не шёл. Заснёшь тут… Больше всего давит, как известно, тревога и неизвестность. Помолиться, что ли, ещё раз?
Ладьи, подгоняемые северным ветром, резво продвигались вниз по течению. Позади остались Городец и Нижний, где сходились все речные пути Северо-Восточной Руси — тут в Волгу впадали Ока и Клязьма. Впереди лежала Булгария.
Да, Булгария, подумала Мария. Что осталось от той Булгарии, и что-то ещё останется? Булгарам и подданным их народам досталось ещё крепче, пожалуй, чем Руси. Да и гнёт татарский тут сильнее. Напрямую ставит своих людей, дань собирают… Пожалуй, исчезнет Булгария вовсе спустя недолгое время…
— Госпожа моя, там какие-то люди, — в шатёр просунулась голова витязя. — Вроде застава татарская. Ты бы глянула.
Княгиня встрепенулась, открыла глаза.
— Сейчас, Радослав.
На палубе уже стояли наготове люди. Лучники выстроились вдоль борта, держа в руках луки с наложенными на тетиву стрелами.
— Эйе, урусы, мы есть застава Бату-хана! К берегу давай!
Витязь взглянул на княгиню, та отрицательно качнула головой.
— Слушай меня! Перед тобой посольство княгини Ростовской, госпожи Марии! Идём в Сарай-Бату, к самому Бату-хану! Отвали в сторону!
На длинных лодках, уже поравнявшихся с кораблями, возникло замешательство.
— Эй, привет Мари-коназ, да! Надо тамга получай, дальше ходу нет без тамга!
Витязь повернулся к княгине, и Мария вновь отрицательно качнула головой.
— Это ты купцам навешивай тамгу свою! Нам её даром не нать!
…
— … Это произошло здесь, Бурундай-багатур.
Бурундай разглядывал берег, на котором в беспорядке валялись обглоданные скелеты животных и обгорелые остовы повозок. Людских скелетов среди них не было, их унесли и похоронили. Да уж… Если бы бешеный волчонок задержался тут, то хоронить покойников было бы некому.
Карательный отряд Бурундая переправился через Днепр много выше порогов, чуть пониже городка Канева. За время отдыха тумен был пополнен и насчитывал теперь двенадцать тысяч всадников и более двадцати семи тысяч коней. Бурундай нарочно взял так далеко к северу, надеясь отрезать Андрея от спасительных лесов, и это ему удалось. «Коназ-ашин» сделал слабую попытку обмануть Бурундая — выделил отряд на лучших конях, который стремительно уходил на северо-запад, надеясь отвлечь монголов от основных сил коназа. Разумеется, Бурундай не поддался на нехитрую уловку. Он направил в погоню всего тысячу воинов, с парой запасных коней на каждого. Для разгрома двух сотен разбойников этого должно было вполне хватить. Основные же силы своего тумена опытный полководец повёл на юг, разослав всадников широким веером, загоняя в степь. Сам Бурундай с двумя тысячами отборных воинов шёл чуть позади, на случай попытки прорыва. Теперь у Андрея не оставалось шансов — либо отступать и быть прижатым к морю, либо попытаться прорваться и принять безнадёжный бой с самим Бурундаем — это если ему ещё удалось бы прорваться через загонщиков.
