Александр Дюма - Волчицы из Машкуля
И Мишелю ничего не оставалось, как рассказать о том, что произошло между ним и его матерью, как она, узнав о смертном приговоре, который ему был вынесен, нашла и зафрахтовала судно, чтобы он мог бежать, и как ему пришла мысль использовать это судно для спасения Малыша Пьера.
Мужчина в домашнем халате выслушал его рассказ с большим вниманием. Когда молодой человек закончил, он сказал:
— По правде говоря, вас посылает само Провидение! Какие бы меры предосторожности мы ни предпринимали — и вы сами могли в этом убедиться, — рано или поздно дом, где скрывается Малыш Пьер, попадет в поле зрения полиции; ради спасения общего дела в наших интересах, да и для блага самого Малыша Пьера ему лучше всего сейчас уехать, тем более что не надо искать готовый к отплытию корабль; я сейчас же пойду к нему за указаниями на этот счет.
— Мне вас сопровождать? — спросил Мишель.
— Нет, ваша крестьянская одежда привлечет внимание сыщиков, которых вокруг видимо-невидимо. В какой гостинице вы остановились?
— На постоялом дворе «Рассвет».
— У Жозефа Пико. Тогда вам нечего бояться.
— А! — заметил Мишель. — Я так и знал, что уже видел его; только я считал, что он проживает где-то между Булонью и Машкульским лесом.
— А вы не ошиблись: он поневоле оказался работником трактира. Возвращайтесь обратно и подождите меня. Часа через два я приду один или с Малышом Пьером: один, если Малыш Пьер откажется принять ваше предложение, с ним, если он согласится.
— А вы уверены в Пико? — спросил Мишель.
— О! Как в нас самих! Напротив, если и можно его в чем-то упрекнуть, так это в излишней горячности. Вспомните, как в те дни, когда Малышу Пьеру пришлось кочевать по Вандее, более шестисот крестьян знали, где он находился, и ни одному из них не пришло в голову разбогатеть за счет предательства, что еще больше добавляет чести этим беднякам. Предупредите Жозефа, что к вам должны прийти, и попросите понаблюдать за улицей. Когда вы скажете: «Замковая улица, дом номер три» — вы увидите, что он, как и все, кто находится на постоялом дворе, будет вам беспрекословно подчиняться.
— Что вы еще посоветуете мне?
— Возможно, будет благоразумно, чтобы люди, сопровождающие Малыша Пьера, вышли поодиночке из дома, где он скрывается, и также поодиночке пришли к постоялому двору «Рассвет». Пусть вам приготовят комнату с окном, выходящим на набережную. Не зажигайте свет, оставьте окно открытым.
— Вы ничего не упустили?
— Нет… Прощайте или, вернее, до свидания! И если мы доберемся целыми и невредимыми до вашего судна, вы окажете нашему движению неоценимую услугу. Что до меня, то я пребываю в постоянном страхе: говорят, что за предательство предлагаются огромные деньги, и я боюсь, как бы кто-нибудь не польстился и не выдал нас.
Мишеля проводили к выходу, однако, вместо того чтобы выпустить через дверь, в какую он вошел, его провели через запасной выход на другую улицу.
Он быстрым шагом дошел до набережной; в «Рассвете» Жозеф Пико как раз давал указания мальчику, чтобы тот отвел лошадь Куртена, как и распорядился Мишель.
Зайдя на конюшню, молодой барон подал знак Жозефу, и тот тотчас понял, что Мишель хотел от него. Пико отослал мальчишку, отложив поручение до утра.
— Вы сказали, что знаете меня, — сказал Мишель, как только они остались одни.
— И очень даже хорошо, господин де ла Ложери, раз я назвал ваше имя.
— Пусть так, но я хочу тебе сказать, что и мне тоже известно, кто ты: тебя зовут Жозеф Пико.
— Не стану с вами спорить, — ответил крестьянин со своим обычным насмешливым видом.
— Жозеф, тебе можно доверять?
— В зависимости от того, кто меня об этом спрашивает: синим и красным — нет, белым — да.
— Так ты, значит, белый?
Пико пожал плечами:
— Был бы я здесь, если бы меня не приговорили к смерти точно так же, как и вас? Вот так: мне оказали великую честь и приговорили заочно. О! Перед законом мы с вами и впрямь равны.
— Ладно! А что ты здесь делаешь?
— Помогаю на конюшне, и ничего больше.
— Проводи меня к хозяину постоялого двора.
Пико пришлось разбудить трактирщика, который уже улегся спать.
Хозяин постоялого двора встретил Мишеля с некоторым недоверием, и тогда молодой человек, рассудив, что ему нельзя напрасно терять время, решил сразу же нанести главный удар и выпалил заветные слова:
— Замковая улица, дом номер три.
Едва он произнес пароль, как хозяина словно подменили и от его недоверия не осталось и следа; с этого мгновения он и его дом были в полном распоряжении Мишеля.
Теперь уже молодой барон задавал вопросы.
— У вас есть постояльцы? — спросил он.
— Всего один, — ответил трактирщик.
— И кто же?
— Хуже не бывает! Как раз тот, кого надо больше всего опасаться.
— Так вы его знаете?
— Это метр Куртен, мэр Ла-Ложери, настоящий мерзавец!
— Куртен! — воскликнул Мишель. — Куртен здесь! Вы в этом уверены?
— Я с ним незнаком, но меня предупредил Пико.
— И давно он приехал?
— Всего четверть часа назад.
— А где он?
— Сейчас в городе. Он слегка перекусил, а затем куда-то спешно отправился, предупредив, что вернется поздно, часа в два ночи; по его словам, у него дела в Нанте.
— Ему известно, что вы его знаете?
— Не думаю, если только он не узнал Жозефа, так же как тот узнал его. Однако не думаю: он находился на свету, в то время как Пико находился в темном помещении.
Мишель задумался.
— Не думаю, что метр Куртен так плох, как вы предполагаете; будь по-вашему, отнесемся к нему с недоверием и постараемся, чтобы он не узнал, что я остановился здесь.
Пико, до сих пор стоявший у двери, подошел к ним и воскликнул, вмешавшись в разговор:
— О! Вам будет достаточно только предупредить меня, если он начнет вам мешать, и я позабочусь о том, чтобы он ни о чем не догадался, а если и знает что-то, то я сделаю так, чтобы он никому не проговорился; я уже давно точу на него зуб, и мне недоставало предлога, чтобы…
— Нет, нет! — живо откликнулся Мишель. — Куртен — мой арендатор, и я слишком многим ему обязан и не хотел бы допустить, чтобы с ним случилась беда; впрочем, — поспешил добавить он, заметив, что Пико нахмурил брови, — он вовсе не такой плохой человек, как вы думаете.
Жозеф покачал головой, однако Мишель ничего не заметил.
— Не беспокойтесь, — сказал хозяин, — я прослежу за ним, когда он вернется.
— Хорошо! А ты, Жозеф, садись на лошадь, на которой я приехал; лучше будет, если метр Куртен не увидит ее на конюшне, а то, не дай Бог, он узнает ее: ведь это его кляча.
