Густав Эмар - Вождь окасов
– Сюда! – сказал дон Грегорио, указывая на строение пальцем.
Ворота были раскрыты и около них стоял человек, неподвижно, как часовой. Беглецы как ураган влетели во двор. Ворота немедленно затворились за ними.
– Что нового, Пепито? – спросил дон Грегорио, сходя с лошади, у человека, который, казалось, ждал его приезда.
– Ничего! Ничего очень важного, – отвечал Пепито, низенький, коренастый человечек, с круглым лицом и серыми глазами, исполненными лукавства.
– Те, кого я ждал, разве еще не приехали?
– Уже час как они здесь. Они говорят, что им надо сейчас вернуться назад и ожидают вас с нетерпением.
– Очень хорошо! Скажите им, что я приехал и что сейчас же буду готов к их услугам.
Управляющий пошел в дом. Дон Тадео, казалось, хорошо знавший это место, также исчез, унеся на руках бесчувственную девушку. Французы остались одни с доном Грегорио, который подошел к ним.
– Теперь, когда, по нашему мнению, вы находитесь в безопасности, – сказал ему Валентин, – нам остается только проститься с вами.
– Нет! – вскричал дон Грегорио. – Случай не так часто доставляет нам таких надежных друзей, чтобы мы не старались удержать их. Останьтесь здесь! Наше знакомство не должно ограничиться этим.
– Если наше содействие может еще быть вам полезно, – с благородством сказал граф, – мы к вашим услугам.
– Благодарю! – отвечал дон Грегорио взволнованным голосом и с жаром пожимая братьям руки. – Я никогда не забуду, что обязан вам жизнью своей и моего друга. Чем могу я быть вам полезен?
– Ни в чем или во всем, смотря по обстоятельствам! – отвечал Валентин смеясь.
– Объяснитесь, – сказал дон Грегорио.
– Вы понимаете: мы иностранцы.
Дон Грегорио внимательно посмотрел на молодых людей и спросил:
– Когда вы приехали?
– Сию минуту. Вы первые, с кем мы имели дело.
– Хорошо! – медленно сказал дон Грегорио. – Я вам уже говорил, что готов быть вам полезным.
– Мы искренно благодарим вас, хотя думаем, что никогда не будем иметь нужды напоминать вам об этом предложении.
– Я понимаю вашу деликатность; но такая услуга как та, которую вы оказали моему другу и мне, связывает вечно. Не заботьтесь о вашей будущности... она устроена...
– Извините! Извините! – возразил Валентин. – Мы совсем не понимаем друг друга; вы ошибаетесь на наш счет; мы не из таких людей, которые берут плату за то, что поступили по внушению своего сердца; вы ничего нам не должны.
– Я не намерен платить вам, господа; я хочу только предложить вам разделить со мной удачи и неудачи, словом, я предлагаю вам быть вашим братом.
– В этом смысле мы принимаем ваше предложение, – отвечал Луи, – и сумеем выказать себя достойными такой драгоценной милости.
– Не сомневаюсь в этом; только не обманитесь в смысле моих слов; жизнь, которую я веду, исполнена опасности.
– Я думаю! – сказал Валентин смеясь. – Сцена, при которой мы присутствовали и которой развязку, может быть, немножко ускорили, заставляет нас предполагать, что ваша жизнь не из самых спокойных.
– То, что вы видели, еще ничего. Вы не знаете здесь никого?
– Никого.
– И не имеете вовсе политических мнений?
– С точки зрения чилийской, решительно никаких.
– Браво! – вскричал дон Грегорио с восторгом. – Пожмите мою руку; мы связаны на жизнь и на смерть!
Трое мужчин обменялись дружеским пожатием рук; дон Грегорио велел управителю отвести гостей в комнату, где все уже было приготовлено для их приема.
– Спокойной ночи и до завтра! – сказал он, оставляя их.
– Ну! – сказал Валентин, потирая себе руки. – Начинается! Скучать нам по-моему не придется.
– Гм! – отвечал Луи с некоторым беспокойством. – Замешаться в политику, Бог знает какую!..
– Что ж такого? – возразил Валентин. – Чего ты боишься? Вспомни, любезный друг, что в мутной воде и ловят рыбу.
– В таком случае, – отвечал Луи, смеясь, – если меня не обманывает интуиция, улов будет немалый.
– Надеюсь, – сказал Валентин, пожелав доброй ночи управляющему, который ушел, низко поклонившись.
Комната, в которой находились молодые люди, была выбелена и вся мебель ее заключалась в кровати, массивном столе и четырех стульях, обитых кожей. В углу этой комнаты зеленая восковая свеча горела перед эстампом с изображением Мадонны.
– Кажется, чилийцы не слишком-то любят комфорт, – заметил Луи, осматриваясь кругом.
– Ба! – отвечал Валентин. – Мы имеем все, что нам нужно. Когда устанешь, спишь хорошо везде. Эта комната все-таки лучше бивуака, который предстоял нам.
– Ты прав. Давай спать, завтра может быть трудный день.
Через четверть часа молодые люди крепко спали. В то время, как французы вошли в дом за управляющим, дон Тадео вышел оттуда в другую дверь.
– Ну? – спросил дон Грегорио.
– Она отдыхает, – отвечал дон Тадео. – Страх прошел; радость, которую она почувствовала, узнав меня – ведь она считала меня мертвым – была для нее спасительна.
– Тем лучше! Стало быть, с этой стороны мы можем быть спокойны.
– Совершенно.
– Чувствуете ли вы в себе довольно силы присутствовать при важной встрече?
– Разве это необходимо?
– Мне хотелось бы, чтобы вы узнали, какие известия принесет мне один из наших лазутчиков.
– Вы поступаете неосторожно, – заметил дон Тадео, – принимая такого человека в своем доме!
– О! Не бойтесь ничего! Он давно мне известен. Притом, бедняга не знает, у кого он; его привели сюда с завязанными глазами двое из наших братьев. Впрочем, мы будем в масках.
– Ну! Если вы желаете, я буду с вами.
Друзья, закрыв лица черными бархатными масками, вошли в комнату, где находились ожидавшие их. Эта комната служила столовой и была довольно большая; в ней находился грубо сколоченный стол, на нем стояли два подсвечника, в которых горели сальные свечи, проливавшие тусклый свет, не позволявший различать предметы в полумраке.
Трое человек, в пестрых плащах и в шляпах с широкими полями, надвинутых на глаза, курили, греясь вокруг медной жаровни. При входе вождей Мрачных Сердец, люди эти встали.
– Зачем не подождали вы, дон Педро, – спросил дон Тадео, тотчас узнавший лазутчика, – завтрашнего собрания в Куинта-Верде? Вы там могли бы сообщить совету собранные вами сведения.
Человек, которого называли дон Педро, почтительно поклонился. Это был мужчина лет тридцати пяти, высокого роста. Лицо его, узкое и длинное выражало хитрость и лукавство.
– То, что я имею сказать, не касается непосредственно Мрачных Сердец, – сказал он.
– Так какое же нам дело до этого? – перебил дон Грегорио.
– Но это очень интересно для вождей и особенно для Короля Мрака.
