Юрий Корчевский - Ушкуйник. Бить врага в его логове!
Мишаня не знал, велик ли подряд будет и какой нужно подарок поднести, а спросить у Кости постеснялся. «Ничего, – думал Мишаня, шагая к своему селу, – время есть, еще спрошу. А кроме воеводы и Косте подарок сделать надо. Здорово это он придумал с лесом! Конечно, он постарше, в городе живет, в походы ходил, князей да бояр видал – поопытнее меня».
Артель и искать не пришлось. По приходу сказал Павлу кормчему о лесоповале, так тот чуть не до потолка от радости подпрыгнул.
– Будут лесорубы. Зима сейчас, нигде работы нет. Я тебе завтра сколько хочешь мужиков приведу.
– Сколько хочешь – не надо. Мне два десятка лесорубов достаточно да с десяток плотников, которые избу сладить могут. И еще возчиков найди с санями. Подряд я возьму в Хлынове.
А сам следующим днем в Хлынов подался. Надо развалюшку искать. И нашел-таки. Не в самом центре – чуть поодаль, но место бойкое, на спуске к реке, и храм недалеко. Сторговался с хозяином-дедом за гроши.
– Вот и славно, – шамкал дед. – Я в городе один остался, переберусь к родне в Никулицино.
Составил Мишаня договор купли-продажи, чтобы все – честь по чести. Старик крестик вместо подписи внизу поставил.
Отсчитал ему Мишаня медяков.
– Ты уж извини, но меня срочные дела поджимают, потому времени тебе, дед, вещи собрать даю до завтра.
– А ключи кому отдать?
– Да хоть выкинь. Я все равно избу разберу.
Нашел нищих у замерзшего причала. Проживали они в ветхой лачуге, грелись у костра.
– Мужики, дрова нужны?
– Никак шутишь, барин?
– Да не барин я. Завтра с утра ветхую избенку развалить надо. За работу все отдаю – бревна, дранку с крыши. Хотите – продайте, нет – сожгите в костре, мне все едино. Вечером работу приму и даже по медяхе на пропитание дам.
– Не обманешь?
Мишка перекрестился.
– Тогда ждем с утра.
Довольный сделкой, Мишка помчался в Чижи. Лошадь бы еще с санями, да денег маловато. Еще неизвестно, в какие деньги стройка обойдется.
Прибежав домой, он наскоро поел и отогрелся. Потом накинул тулуп и – во двор. На снегу стал прутиком рисовать дом с лавкой. Подсобку отдельную да обширную – надо, комнатенку, где деньги да вощаные таблички с записями хранить – надо, торговый зал опять-таки – как без него? И наверху жилье устроить: деду с бабкой – комнату, Мишане – самую большую, Лизавете – маленькую. Вроде все. Эх, а кухня? А сени? И их пририсовал Мишаня. Теперь он уже яснее представлял себе, каким будет его будущее жилье – с лавкой вместе.
И закрутилось. С утра – к нищим, избу-развалюху показал, вечером работу принял, рассчитался. Следующим утром – снова в Хлынов, к Косте, с ним вместе – к воеводе.
Поначалу оробел Мишаня, в богатый дом входя.
Разделись, холоп их в горницу провел. Видно, Костя здесь бывал не раз. Уселись на лавку, хозяина поджидая.
Через некоторое время вышел к ним и он. Высокий, дородный, в кафтане из добротного фряжского сукна – это Мишаня сразу определил. Взгляд пронизывающий, суровый.
Вскочили Костя и Михаил, поклон отвесили.
– Здрав буди, боярин-воевода. Вот, как уговаривались давеча – подрядчика привел, лес за посадом порубить.
Воевода внимательно посмотрел на Мишаню.
– Что-то больно молод подрядчик-то. Не подведет ли? Справится?
– Я порукой, Яков.
– Договорились. Ступайте.
Костя с Михаилом отвесили поклон, вышли в сени. Одеваясь, Мишаня шепотом спросил:
– Это кто такой будет?
– Вот деревня неотесанная! Это же Яков Пугвин, воевода хлыновский, из бояр.
– Откуда мне знать?
– Теперь будешь знать.
Вышли на улицу.
– Пошли на крепостные стены, покажу.
На дозорных вышках стояли часовые. Узнали Костю, поприветствовали. Костя с Мишаней взобрались по крутым ступеням на стену. Ух, красотища! Видно далеко – лес, Вятка во льду с санным путем посредине изгибами петляет, скрываясь за холмом, деревни поодаль.
– Лес видишь? – показал рукой Костя. – Надо по всей длине, начиная с опушки, саженей на двадцать убрать. Слишком близко он в этом месте к городу подступает. Ежели враг там укроется, сможет безнаказанно стрелы внутрь крепости кидать. Сам понимать должен: не дать ворогу незамеченным к крепости подобраться – дело важное и нужное, не подведи. Ну а лес порубленный – куда хочешь девай, по своему разумению. Можешь продать, можешь на избу себе привезти, а не будет желания – хоть сожги. Мы его рубим, а он снова вырастает. Понял?
Мишаня кивнул головой.
– Ты, Костя, не сомневайся – не подведу. Вот только скажи, подряд – это сколько?
– Пять рублей серебром.
Мишаня прикинул в уме: рубль, а то и полтора, лесорубам отдать, еще рубль – возчикам, что лес на стройку возить будут, столько же – плотникам за дом, да еще каменщику – за кладку печи. Про подарки Косте и воеводе не забыть. От подряда ничего и не остается, зато дом – почти за бесплатно выйдет. «А что – здорово!» – загорелся Мишаня.
И закипела работа. Артель лесорубов пилами да топорами деревья валила. Стволы, что поровнее да потолще – сосновые, дубовые – от веток зачищали. Ими у костров в перерывах грелись. Возчики хлысты в город возили, складывали в штабеля на Мишкином участке. Подбадривая лесорубов, Мишаня хлеб привозил да крупы, да сало. А уж похлебку мужики сами варили.
Месяц ушел на очистку участка. Мужики от работы не отлынивали, трудились на совесть – даже пни пожгли.
Принял работу Костя, самолично все обошел.
– Ну, Михаил, не подвел. Даже вешки поджег. Молодец, теперь здесь врагу не укрыться, и незаметно ему не подобраться. Пошли к воеводе за платой.
Мишка, пообещав назавтра оплату дать, отпустил лесорубов да возчиков – чего на морозе людей держать? Не лето, чай.
У воеводы задержались недолго.
– Сам лично проверил? – спросил он у Кости.
– Доподлинно, только из леса.
Воевода черкнул на листе бумаги подпись и протянул Мишане. Мишаня взял бумагу и поклонился. Воевода посмотрел на него вопросительно да и удалился. Костя досадливо крякнул:
– Чего же не отблагодарил?
Не нашелся Мишаня, что ответить – замотался, не успел спросить заранее у Кости – чего в подарок-то покупать.
Вышли из воеводских хором. Мишаня бумагу бережно свернул рулоном и сунул за пазуху.
– Куда мне с бумагой этой?
– В управу, за деньгами. Пойдем, провожу.
Идти пришлось недолго. Костя показал рукой:
– Вот управа, иди, я в коридоре подожду.
Писарь в управе долго читал бумагу, шевеля губами, и Мишкино терпение чуть не лопнуло. Потом он ушел – долго не было, и вернулся с кожаным мешочком.
– Пересчитай и распишись. Грамотный?
