Дэвид Бликст - Короли Вероны
И все же Пьетро не понимал действий графа. Если граф хочет избавиться от наследника Кангранде, почему он просто не убил мальчика? Чего он добьется, похитив Ческо?
Они знали имя похитителя, но то было слабое утешение. Грегорио Патино — так он представился. По тому, как Катерина описала гостя Ногаролы, изгнанника, недавно получившего разрешение вернуться, Пьетро понял, что это не кто иной, как Пугало. Неудивительно, что он не вышел к ужину — ведь опознать его мог только Пьетро.
Трижды похититель, Пугало забрал не только Ческо — он прихватил и маленького Баилардетто, а заодно и Фацио. Исчезновение Баилардетто повергло Катерину в такую же — если не в большую — панику, как и исчезновение Ческо. Ее приемного сына охраняла судьба — если, конечно, он действительно был Il Veltro. Катерина знала больше, чем остальные: Тарват составил гороскоп и для Баилардетто. Звезды предрекали мальчику раннюю смерть, еще до совершеннолетия. Катерина никому об этом не говорила, даже мужу, но, когда детей похитили, не выдержала и рассказала Пьетро всю правду.
Они подъехали к палаццо, как раз когда Катерина закончила рассказ. Пьетро пересел с Помпея на Каниса, взял Меркурио и рубашку Ческо и поскакал к северо-западным воротам. Он расспрашивал всех, кто попадался на пути; опрос осложнялся тем обстоятельством, что люди жаждали узнать от Пьетро новости столь же сильно, сколь и он — от них. Почти сразу пришлось отказаться от опросов — по крайней мере до тех пор, пока Пьетро не достиг ворот — ворот, в которые в первый раз въехал три года назад. Он спросил караульных, не выезжал ли кто из города. Да, отвечали караульные, минут двадцать назад выехал высокий человек верхом. В седле у него сидели два маленьких мальчика, сзади тащился юноша. Проигнорировав вопросы караульных о битве, Пьетро бросился в погоню. Теперь он знал, что Патино прихватил еще и Фацио.
Патино. Хоть имя известно. Пожалуй, оно не настоящее, но пользы от него не меньше. По крайней мере, теперь можно проклинать не абстрактное Пугало, а конкретного человека. Патино. Грегорио Патино. Человек, который убил молоденькую няньку Ческо в Вероне, а возможно, и прорицательницу. Человек, который, не сумев похитить Ческо два года назад, бросил его леопарду. Грегорио Патино. Так зовут ненависть.
У Пьетро из головы не шли давешние слова мавра. Новое влияние — опасность для Пьетро и для ребенка. Вдруг это и есть Патино? Если удача улыбнется похитителю, что тогда? Он отдаст ребенка графу? Продаст в рабство? Возможности множились в дурной бесконечности.
Выбравшись из города, Пьетро спешился. Он опустился на колени рядом с Меркурио и сунул псу под нос рубашку Ческо. Пес тотчас задрал морду, затем припал к земле. Пьетро вскочил на коня и последовал за псом, который пустился бежать в южном направлении. Точнее, в юго-западном. Странно, думал Пьетро — он ожидал, что Меркурио направится в сторону Падуи. Если он поедет на юго-запад, то через несколько часов окажется в Вероне. Возможно ли такое? Неужели Патино везет детей в Верону? Или он просто решил избежать столкновения с солдатами? Пожалуй, в этом есть смысл. Так куда же он направился?
Пьетро надеялся, что едет быстрее, чем бывший банкир, обремененный двумя детьми и Фацио. Но вдруг Патино решит, что не мешало бы прибавить скорости?
— Вперед, Меркурио! Лети! Где там твои хваленые крылатые лапы?
* * *Звуки сражения ни с чем не спутаешь, даже издали. День был тихий, и лязг оружия отчетливо доносился до усадьбы Монтекки, что располагалась в восьми милях к юго-западу от Виченцы. Обитатели усадьбы знали о битве и предусмотрительно вооружились, однако волновались от этого не меньше. Синьор Монтекки, в полном боевом снаряжении, ходил из угла в угол — его снедал страх за сына; Аурелия без конца заплетала и вновь расплетала черные волосы своей невестки. В усадьбе ждали вестей с места сражения.
Поскольку Марьотто вернулся, Антония Алагьери решила уехать домой — девушке казалось, что теперь, когда влюбленные наконец соединились и активно перешли к таинствам брака, ее присутствие в усадьбе Монтекки нежелательно. Однако теплые слова от синьора Гаргано и Аурелии, а также мольбы Джаноццы убедили Антонию остаться. Раз Марьотто, не успев приехать, ушел на войну, девушкам необходимо было присутствие доброй подруги, способной облегчить муки неизвестности. Они находились в самой высокой из башен замка; Антония наблюдала, как троих Монтекки лихорадит от ожидания атаки находящихся в засаде. Антонию тоже лихорадило: из головы не шел Фердинандо, ее… ее друг.
Девушки не знали, чем бы еще себя занять. Они уже с восторгом рассмотрели всю одежду и подарки, что Марьотто привез из Франции (багаж доставили утром). Они пролистали все богато иллюстрированные книги, купленные Марьотто во время службы при папском дворе. Они обсудили мебель, и вино, и многочисленные прелестные безделушки. Теперь они вплетали в волосы Джаноццы жемчуг и украшали ее головку драгоценными гребнями — такая прическа была задумана для Аурелии в день свадьбы, и девушки тренировались на Джаноцце.
— Кажется, гарью пахнет, — произнес Гаргано. Девушки, обладавшие более тонким обонянием, почувствовали резкий запах много раньше Гаргано. — Смотрите, над горизонтом дым.
— Они наверняка в безопасности, — заверила Антония. — Падуанцы смешают ряды и обратятся в бегство, и все будет хорошо.
— Надо было мне с ними пойти, — покачал головой Гаргано.
— Синьор Фаджоула сказал, что вы нужны здесь, — напомнила Антония — Гаргано должен был возглавить преследование бегущих падуанцев, когда битва закончится. И все же Гаргано места себе не находил. Ему не исполнилось еще и сорока; как и всякий опытный и нестарый воин, он хотел с мечом в руках защищать Скалигера.
Послышался стук копыт. Все четверо бросились к окну, чтобы посмотреть, кто подъехал к воротам. Однако обзор из башни открывался никудышный, да и всадника тотчас окружили люди — невозможно было разглядеть его. Кто-то крикнул, и все солдаты Гаргано подхватили крик.
— Какого дьявола! — воскликнул Монтекки, метнувшись к своему плащу.
Аурелия подбежала к отцу, чтобы помочь ему надеть плащ. Точно такой же плащ — темно-голубой, вязаный и потому никогда не развевавшийся на ветру — Джаноцца не далее как утром расправила на плечах своего супруга. Гаргано надел шлем. Шлем был новый — Марьотто привез его отцу из Франции. Надо лбом скалил зубы грифон — точь-в-точь как на шлеме Марьотто, подаренном ему Папой.
— Я пришлю гонца, — крикнул Гаргано уже с лестницы.
Аурелия взглянула на подруг.
— А мы пойдем?
