Империи норманнов: Создатели Европы, завоеватели Азии - Роуч Леви

Попутного ветра не было весь июль, август и значительную часть сентября. Однако, возможно, попытки пересечь пролив все же предпринимались. В тексте Е «Англосаксонской хроники» сообщается о какой-то морской стычке, и ссылка на то же событие попала в «Малую книгу» [13] {90}. Однако большая часть войска находилась в Понтье. Должно быть, поддержание дисциплины в течение этих месяцев бездействия представляло огромную проблему; то же касается и снабжения такого количества людей {91}. Удивительно, что Вильгельм с этим справился – вероятно, это было главным его достижением в том году.

Гарольд знал о планах Вильгельма и тщательно следил за своим южным побережьем. Надолго сохранить в тайне сбор такого флота просто невозможно, и новости вскоре достигли английских берегов. Однако у Гарольда и без того хватало хлопот. В конце апреля его брат Тостиг появился у острова Уайт и начал разорять южное и восточное побережья, а затем отправился искать убежище при дворе короля Шотландии. Когда первое вторжение Тостига завершилось, Гарольд собрал армию и флот – «больше, чем любой король собирал прежде в этой стране» – и приготовился встретить Вильгельма. Король разместил свои силы на острове Уайт и вдоль южного побережья, где ранее на берег высадился Тостиг (и прямо напротив того места, где в 1041 году появился Эдуард). Однако Гарольд, как и Вильгельм, не взял в расчет погоду. Месяц шел за месяцем, и провизии стало не хватать. В конце концов 8 сентября Гарольд был вынужден распустить войско и отправить флот в Лондон.

Но едва король вернулся в столицу, как пришли тревожные вести с севера. Тостиг объединился с норвежским королем Харальдом Суровым, который имел некоторые права на Англию как предполагаемый наследник Хардекнуда. Они встретились у Тайна, а затем обратили в бегство старых врагов Тостига, Эдвина и Моркара, и заняли столицу Нортумбрии Йорк. В ответ Гарольд совершил один из величайших в истории Средневековья маршей. Он собрал армию и двинулся на север со скоростью 40 километров в день и добрался до вражеских сил у переправы Стамфорд-Бридж менее чем за две недели – к 25 сентября. Гарольд застал Харальда и Тостига врасплох – их воины, по-видимому, даже не успели надеть доспехи – и вскоре обратил противника в бегство. В сражении пали и Харальд, и Тостиг.

Но отдыхать Гарольду и англичанам было некогда. Всего через два дня после этой громкой победы ветер на Ла-Манше переменился, и уже 28 сентября Вильгельм и его люди высадились в Англии. По иронии судьбы длительная задержка из-за погодных условий сыграла на руку герцогу. Теперь он не встретил сопротивления. Он высадился в Певенси, затем направился на восток, к Гастингсу, который защищали земляные укрепления железного века. Здесь Вильгельм разбил лагерь, приказав построить для дополнительной защиты мотт – земляную насыпь, увенчанную деревянными укреплениями. После этого герцог начал разорять окрестности. Отчасти это было необходимо: его войска не могли взять с собой припасов больше чем на несколько дней, поэтому приходилось искать пропитание. Но одновременно это стало хитрым тактическим приемом: вытащить армию английского короля. Отец Гарольда происходил из Суссекса, и герцог поднес факел к старым землям Годвинов. Время, пригодное для военной кампании, уже подходило к концу, и Вильгельму нужно было сражение. Наступление зимы пошло бы на пользу Гарольду и англичанам, поскольку герцог вряд ли сумел бы обеспечить свою армию провизией на вражеской территории в холодные месяцы.

К счастью для Вильгельма, Гарольд проглотил наживку. Вернувшись в Лондон, он собрал еще одну армию. Возможно, кто-то из его воинов сражался у Стамфорд-Бриджа, но основную часть должны были составлять свежие силы, вероятно взятые из армии, распущенной месяцем ранее. Затем это войско направилось на юг и разбило лагерь недалеко от современного города Баттла – примерно в 12 километрах к северу от армии Вильгельма в Гастингсе. Всё было готово к развязке. Остается загадкой, почему Гарольд решил дать бой. Сражения оставались рискованным делом и в лучшие времена, а Гарольд не мог позволить себе потерпеть поражение. Возможно, обычно уравновешенного короля разозлил удар по родине предков. Более вероятно, что Гарольд надеялся повторить свой успех у переправы Стамфорд-Бридж, застигнув Вильгельма врасплох. Так или иначе, эта ошибка оказалась роковой.

Сражение началось утром 14 октября. Как и в предыдущие месяцы, Вильгельм стремился заручиться божественной помощью – и к тому же, чтобы все это увидели. Поэтому он начал день со слушания мессы, а затем взял с собой в битву священные реликвии – как утверждают, те самые, на которых Гарольд клялся двумя годами ранее. Какими бы ни были клятвы Гарольда, это должно было напомнить людям герцога, что Бог на их стороне.

Несмотря на множество рассказов об этом сражении, наши знания о нем отрывочны. Авторы всех сохранившихся текстов не участвовали в битве, а два наиболее подробных изложения – поэтическая «Песнь о битве при Гастингсе» (Carmen de Hastingae Proelio) епископа Ги Амьенского и хвалебный прозаический труд «Деяния Вильгельма» хрониста Гийома из Пуатье – были созданы некоторое время спустя и предназначались для герцогского двора в Нормандии. Однако ясно, что силы были примерно равны. Войско Гарольда расположилось на холме – вероятно, на возвышенности, находящейся в центре современного города Баттла. Это дало ему стратегическое преимущество перед конницей Вильгельма, которая в противном случае оказалась бы полезнее. Однако в тактическом или технологическом отношении армии мало чем отличались друг от друга {92}. Вильгельм мог иметь небольшое преимущество в лучниках. На гобелене из Байё у нормандцев их значительно больше, чем у англичан, в то время как более поздние источники утверждают, что англичане ничего не понимали в стрельбе из лука (хотя это звучит довольно сомнительно). Возможно, когда армии вступили в бой, лучники Гарольда все еще двигались на юг от Лондона или он спешно пытался набрать достаточное их количество. Стрелки из лука особенно эффективны против скоплений пеших воинов, и поскольку стратегия Гарольда заключалась в обороне возвышенности, это делало английское войско уязвимым. И все же едва ли стрельба из лука стала решающим фактором в битве. Благодаря расположению англичане были защищены от нормандских лучников – по крайней мере, поначалу.

Вильгельм попытался проредить войско англичан с помощью обстрела. Затем двинул в атаку пехотинцев, но они не пробились сквозь плотную стену английских щитов. Тогда в бой вступила кавалерия Вильгельма, но вскоре была вынуждена в беспорядке отступить. Гийом из Пуатье предполагает, что бегство возглавляли бретонцы, но «Песнь о битве при Гастингсе» возлагает вину на нормандцев (что более правдоподобно). Вильгельму грозил разгром. Поползли слухи, что герцог погиб, и это внесло смятение в его войско. Как известно, тогда Вильгельм снял свой шлем и обратился к воинам, сплотив их и обратив против преследователей-англичан, которые теперь уже и сами несли значительные потери. Позиции на вершине холма были почти неприступны, но на равнине войска Гарольда становились легкой добычей для нормандских рыцарей. По словам Гийома, этим и воспользовался герцог Вильгельм: он и его кавалерия еще дважды атаковали англичан на холме, а затем притворно отступали и уничтожали тех, кто их преследовал.

Было уже далеко за полдень, и люди Гарольда устали. Их становилось все меньше, они рассредоточились и потому стали более уязвимы. Именно теперь нормандские лучники смогли показать себя. И тем не менее, пока был жив Гарольд, перспективы англичан оставались хорошими. Поэтому нормандцы продолжали атаковать. Решающий момент наступил где-то во второй половине дня, когда погиб Гарольд. Обстоятельства смерти короля до сих пор окутаны тайной. Наш самый ранний источник – Carmen – говорит, что Гарольда убил нормандский «эскадрон смерти», состоявший из герцога Вильгельма, Евстахия Булонского, Гуго де Понтье и Роберта Гилфара. Возможно, одна из двух сцен смерти на гобелене из Байё изображает именно этот момент. Однако подозрительно, что непосредственно причастными к кончине Гарольда оказались такие высокопоставленные фигуры, и эти подозрения только усиливаются, если учесть, что Ги Амьенский (автор поэмы) включил в эту группу своего брата Гуго {93}. К началу 1080-х годов появилась альтернативная версия событий – возможно, более точная. Знаменитую историю о том, как Гарольд встретил свою смерть со стрелой в глазу, до сих пор рассказывают в большинстве британских школ. Первым эту версию зафиксировал Амат из Монте-Кассино – хронист, писавший на территории нормандских владений на юге Италии около 1080 года. Текст Амата сохранился только во французском переводе начала XIV века (а следовательно, находится на расстоянии шага от латинского оригинала), и на этом основании его часто ставят под сомнение. Но перевод достаточно точен – вмешательства переводчика имеют вид отдельных пояснений и пропусков, и в целом текст заслуживает уважительного отношения. Эта сцена смерти, по-видимому, тоже изображена на гобелене, хотя фрагмент подвергался реставрации {94}.