Густав Эмар - Закон Линча
Когда старый вождь произносил эти слова, его глаза вспыхнули огнем и голос задрожал от волнения.
Индейцы, столпившиеся вокруг, почтительно слушали Пантеру.
— Но для чего я говорю все это? — продолжал старец, подавив вздох. — Я знаю, что память обо мне не изгладится среди вас, так как моим преемником остается мой сын Единорог, который будет вести вас по тому же пути, что и я. Принесите мой последний обед, и затем споем прощальную песнь.
Несколько индейцев принесли чугуны, наполненные вареным мясом.
По знаку, поданному Пантерой, началась прощальная трапеза. Когда она кончилась, старец закурил свою трубку, в то время как воины начали вокруг него пляску, которой руководил Единорог.
Через некоторое время старик опять подал знак, и воины остановились.
— Что желает отец мой? — спросил Единорог.
— Я хочу, — отвечал Пантера, — чтобы вы пропели прощальную песнь.
— Хорошо, — произнес Единорог, — желание моего отца будет исполнено.
И он затянул странную песнь, которую хором повторяли вслед за ним воины, снова начав пляску.
Вот слова этой песни:
Владыка жизни, ты даешь нам мужество!
Это правда, что краснокожие знают, как ты их любишь!
Мы посылаем сегодня к тебе нашего отца!
Смотри, как он стар и дряхл!
Легкий олень превратился в тяжеловесного медведя!
Сделай так, чтобы он снова стал молодым в ином мире
И был в состоянии охотиться,
Как в прежние дни!
Под звуки этой песни воины быстро кружились в пляске около старого вождя, который безучастно курил.
Наконец, докурив трубку до конца, он высыпал пепел из нее себе на ноготь большого пальца, положил трубку перед собой и поднял глаза к небу. В это время первые лучи зари осветили горизонт.
Старец выпрямился, и в глазах его словно засверкала молния.
— Час настал, — сказал он громким и твердым голосом. — Владыка Жизни зовет меня. Прощайте, воины. Прощай, племя команчей. Сын мой, твоя обязанность отправить меня к Владыке Жизни.
Единорог отцепил от пояса томагавк, взмахнул им в воздухе и без малейшего колебания опустил его на голову отца. Старец, сидевший с улыбающимся сыну лицом, упал с рассеченным черепом, не издав ни единого звука.
Он был мертв.
Пляска возобновилась, и воины запели хором:
Владыка Жизни! Владыка Жизни!
Прими этого воина.
Смотри, он не побоялся смерти!
Он знал, что смерти не существует,
Так как он должен возродиться в твоем лоне!
Владыка Жизни! Владыка Жизни!
Прими этого воина!
Он был справедлив!
Слова его всегда были мудры.
Владыка Жизни! Владыка Жизни!
Прими этого воина!
Это был самый великий, самый славный
Из всех твоих детей команчей!
Владыка Жизни! Владыка Жизни!
Прими этого воина!
Смотри, сколько скальпов у него на поясе!
Владыка Жизни! Владыка Жизни!
Прими этого воина!
Пение и пляска продолжались до восхода солнца.
Как только солнце взошло, воины по знаку Единорога остановились.
— Отец наш ушел, — сказал он, — его душа покинула тело, в котором жила слишком долго, чтобы избрать себе другое жилище. Устроим ему погребение, какое подобает столь великому воину.
Приготовления были недолгими.
Тело Пантеры было обмыто, старательно разрисовано и опущено в землю вместе с его боевым оружием. Его любимый конь, а также собаки были убиты на могиле и положены с ним. Затем над могилой устроили хижину из древесной коры, чтобы предохранить ее от диких зверей.
На вершине хижины водрузили шест с висевшими на нем скальпами, добытыми старым воином в те времена, когда, молодой и полный сил, водил он команчей в сражения.
Черный Кот с благоговением присутствовал при исполнении этого мрачного обряда. Когда церемония погребения кончилась, Единорог подошел к нему.
— Благодарю моего брата, — сказал команч, — за то, что он помог нам отдать последний долг знаменитому воину. Теперь я принадлежу моему брату. Он может говорить откровенно, уши и сердце друга открыты для его слов.
— Единорог — первый воин своего племени, — отвечал с поклоном Черный Кот, — справедливость — главное его достоинство. Облако нашло на мой ум и сделало его печальным.
— Пусть мой брат откроется мне, я знаю, что он один из самых главных вождей своего племени. Черный Кот не считает более скальпов, которые он снял со своих врагов. Но что же заставляет его печалиться?
Вождь апачей грустно улыбнулся на слова Единорога.
— Друг моего брата, великий бледнолицый охотник, усыновленный его племенем, подвергается в настоящее время страшной опасности, — прямо сказал он.
— О-о-а! — произнес вождь. — Может ли это быть? Кутонепи — мясо от моих костей. Кто трогает его, тот ранит меня! Пусть брат мой объяснится.
Тогда Черный Кот сообщил вождю команчей о том, как Валентин спас ему жизнь, как апачи и другие племена Indios Bravos заключили союз против белых и в каком критическом положении находится теперь сам Валентин вследствие влияния Красного Кедра на индейцев и благодаря силам, которыми последний в настоящее время располагает.
Выслушав этот рассказ, Единорог покачал головой.
— Кутонепи умен и бесстрашен, — сказал он. — Справедливость царит в его сердце, но он не в силах будет сопротивляться. Как помочь ему? Один человек, как бы ни был он храбр, не устоит против ста.
— Валентин мой брат, — отвечал апач. — Я поклялся спасти его, но что я могу сделать один?
При этих словах рядом с двумя вождями появилась женщина.
Это была Солнечный Луч.
— Если господин мой позволит, — сказала она, бросая умоляющий взгляд на Единорога, — я помогу вам. Женщина может многое.
Воцарилось молчание.
Оба вождя смотрели на молодую женщину, которая молча стояла перед ними.
— Сестра моя храбра, — произнес наконец Черный Кот. — Но женщина — слабое создание, помощь которого не может иметь большого значения в столь трудных обстоятельствах.
— А может быть, наоборот? — отвечала она решительно.
— Женщина, — сказал Единорог, положив ей руку на плечо, — иди туда, куда призывает тебя сердце. Спаси моего брата и верни ему этим свой долг. Мой взор будет следить за тобой, и по первому сигналу я явлюсь.
— Благодарю! — с радостью сказала девушка и, склонив колени перед вождем, почтительно поцеловала его руку.
Единорог продолжал:
— Я вверяю эту женщину моему брату. Я знаю, что он великодушен, и я спокоен. Прощайте.
С этими словами, сделав прощальный жест гостю, вождь племени команчей, не оборачиваясь, вошел в свой вигвам и опустил за собою бизонью шкуру, служившую пологом.
Солнечный Луч следила за ним взглядом, пока он не скрылся, затем она обратилась к Черному Коту:
