Глеб Голубев - След Золотого Оленя
Но все-таки где же искать эти курганы? С какого начать раскопки? С этого? А может, вон с того, оплывшего и почти сровнявшегося с землей? Его явно уже пробовали раскапывать — может, как раз те загадочные грабители, след которых мы тщетно пытаемся нащупать.
— Надо останавливаться, — решительно сказал Савосин, — иначе не успеем дотемна лагерь разбить.
Я постучал в стенку кабинки. Шофер притормозил.
— Давайте останавливаться, дядя Костя, — крикнул я. — А то не успеем лагерь засветло разбить.
— И так уже не успеем, — укоризненно ответил шофер. — Давно надо бы остановиться. Ведь договаривались: сверхурочно я вкалывать не стану. У меня строгий режим врачами предписан.
Была у нашего шофера одна забавная черта, вроде совершенно несвойственная представителю такой трудной и беспокойной профессии. Дядя Костя страдал болезненной мнительностью, очень заботился о своем здоровье и любил порассуждать на медицинские темы. Он возил с собой толстенный медицинский справочник и пухлую папку вырезок из журнала «Здоровье», никогда не пил сырой воды, каждое утро он начинал с длительной зарядки, любую остановку использовал для того, чтобы вылезти из кабины и проделать несколько приседаний и дыхательных упражнений по системе йогов, а спать ложился ровно в десять, ни минутой позже.
— Придется как попадя ночевать. Ох, не люблю, когда порядка нет, — продолжал он ворчать.
В самом деле, мы слишком увлеклись, выбирая курган получше. Уже не оставалось времени для разбивки лагеря по всем правилам. Почти в полной темноте, выбрав место неподалеку от какого-то селения на пригорке и трех курганов, выстроившихся вдоль шоссе, мы остановились, чуть отъехав в сторонку от дороги, натащили сухих сучьев из ближайшей лесополосы и разожгли костер. При его трепетном свете кое-как поставили две палатки. Тем временем дядя Костя съездил в село за водой и молоком. Вернувшись, он озабоченно сказал:
— Совхоз тут. И, видать, отстающий. Трудно нам будет.
Вздыхая и покачивая головой, он с помощью Тоси быстро сварил густой кулеш со свиной тушенкой, ароматно попахивавший походным дымком. Мы запили это божественное блюдо крепким и сладким чаем — и завалились спать.
Утром я встал пораньше и, выбрав из трех ближних курганов самый высокий, поднялся на него, чтобы бегло осмотреть окрестности и выбрать место для лагеря.
Савосин уже бродил вокруг палаток, внимательно рассматривая землю под ногами. Это стало у него привычкой. Даже беседуя с кем-нибудь, Алексей Петрович вдруг замолкал, присаживался на корточки, рассматривал заинтересовавший его камешек или черепок, а потом поднимался и как ни в чем не бывало продолжал разговор.
Мне приглянулась подходящая ровная площадка подальше от поселка и в стороне от дороги, где поля прорезал довольно глубокий овраг. Он густо зарос кустарником, вполне возможно, там был родничок.
Сразу же после завтрака я намеревался поехать в поселок, представиться местному начальству, предъявить Открытый лист, попросить разрешения разбить лагерь на выбранной площадке и договориться о том, чтобы выделили нам бульдозер и скрепер: надо было срыть курганную насыпь. Но не успел. Мы еще кончали завтракать, как с дороги к нам свернул запыленный «газик». Он остановился, из него вылез человек лет пятидесяти. Был он высок, сутуловат, сумрачен и озабочен, в фуражке с большим козырьком и в сером пропыленном и измятом костюме, в запыленных, нечищеных сапогах. Лицо у него было, несмотря на ранний час, уже усталое, хмурое. С планшетом в левой руке он твердой, хозяйской поступью подошел к нам и строго спросил:
— Здравствуйте. Что за люди?
— Здравствуйте, — ответил я. — А вы, собственно, кто?
— Петровский Александр Евсеевич, директор совхоза «Колос».
— Очень приятно, а я как раз к вам собирался, — сказал я, пожимая ему руку. — Мы археологи, собираемся раскопать один из ваших курганов.
Я подал ему Открытый лист. Петровский дважды прочитал документ, внимательно рассмотрел печать и подпись Петренко.
— Ну что ж, раз требуется для науки, — с некоторым сомнением произнес он. — Ладно, копайте. Курганы нам мешают. Рассадники сорняков.
Савосин, не выдержав, что-то пробурчал. Я предостерегающе посмотрел на него и поспешил спросить у директора совхоза:
— Вы нам разрешите разбить лагерь вон на той площадочке, возле балки?
— Добре. Только с огнем поосторожнее. И после себя все приберите, чтоб аккуратненько было.
— Конечно, Александр Евсеевич, можете не сомневаться. И еще есть к вам одна просьба.
— Какая? — насторожился Петровский.
— Не выделите ли вы нам на недельку бульдозер и скрепер, чтобы курган срыть? Ведь сейчас механизаторы, верно, у вас работой не перегружены?
Увидев, что он хмурится еще больше и уже готов покачать головой, я поспешно добавил:
— Разумеется, мы оплатим. По договору. Перечислением, как полагается.
— Ну если так, другое дело, — успокоился он. — Зайдите в бухгалтерию, оформите. Выделим две машины.
Он уже направился к своему «газику», когда я вспомнил еще об одном деле и остановил его:
— Александр Евсеевич; не поможете ли нам найти повариху? Продукты ей привозить будут, только чтобы готовила. Народу у нас немного.
— С поварихой не обещаю, — покачал он головой. — Свободного народу нет, все заняты в поле. И так рабочих рук не хватает.
«Газик» рванулся с места и умчался, скрывшись в туче пыли.
Мы перевезли все имущество на выбранную площадку возле балки. Поручив опытнейшему в таких делах Алексею Петровичу все заботы по разбивке лагеря, я решил, не откладывая, пока директор совхоза, чего доброго, не передумал, поехать в поселок, оформить договор на машины. Заодно нужно было запастись продуктами на ближайшие дни и сообщить, как обещал, наши координаты Казанскому. Этим летом он не уезжал со студентами на раскопки, а оставался в Ленинграде, готовя международный симпозиум, так что с ним можно было поддерживать постоянную связь, в случае чего посоветоваться.
Совхозный поселок был новый, благоустроенный, даже с асфальтовыми тротуарами, но какой-то не очень уютный. Вдоль шоссе выстроились одинаковые шлакоблочные домики. Зелени маловато.
Сначала мы направились в бухгалтерию и оформили договор на машины. Директор на этот счет уже успел распорядиться. Потом заехали за хлебом и продуктами в новенький, весь стеклянный сельмаг. Товаров было много, но жара в нем царила ужасная — его насквозь пронзали палящие солнечные лучи. Выскочили мы оттуда распаренными и мокрыми, как из бани.
Уже собираясь сесть в машину, я не смог удержаться при виде дедка, гревшегося на солнцепеке возле одного из домиков по соседству с магазином. Уж больно старым и много повидавшим выглядел он.
