Глеб Голубев - Сын неба
Обзор книги Глеб Голубев - Сын неба
Голубев Глеб
Сын неба
ГЛЕБ ГОЛУБЕВ
СЫН НЕБА
СТРАННЫЕ НАХОДКИ
Сведения, которыми не обладали
древние, были очень обширны.
М. Твен
1
(Рассказывает Алеша Скорчинский)
Поразительная эта история и без того весьма запутана, да еще Миша Званцев настоял, чтобы мы ее рассказывали непременно вот так - вперемежку, по главам, дополняя друг друга. Так что лучше уж я вам сразу представлюсь, чтобы не усугублять путаницы. Зовут меня Алексей, фамилия - Скорчинский. Научный сотрудник Института археологии1.
Вот видите, Мишка уже ехидничает и перебивает меня, такой у него характер. Хотя мы договорились не мешать друг другу. Пусть каждый освещает события по-своему и дает свои толкования загадкам и необычным происшествиям, которые нам довелось испытать.
Но не буду отвлекаться. Итак, обо всем с самого начала.
Я сижу на бугре мягкой земли, только что выброшенной из раскопа, и уныло посматриваю в образовавшуюся глубокую яму. Опять неудача!
Собственно говоря, с точки зрения науки, никакой неудачи нет. Мы ведем раскопки древнегреческого городка Уранополиса, существовавшего две с лишним тысячи лет назад здесь, на берегу Крыма. Сегодня расчистили остатки фундамента еще одного дома, в котором двадцать с лишним веков назад жили люди. Вот здесь явно был очаг, возле него вечерами собиралась вся семья, наблюдая, как длинные языки огня лижут старый котелок с бобовой похлебкой: копоть до сих пор сохранилась на камнях, она так прочно въелась, что ее не стерли века.
Самый обыкновенный дом... А чего же я ждал?
Все идет хорошо, все нормально. Постепенно из-под земли проступает план древнего города. Вот здесь была винодельня: на большой зацементированной, чуть покатой площадке рабы ногами давили спелый виноград, и алый сок стекал по желобкам в три больших резервуара. А в этих глубоких цистернах, вырубленных прямо в скале неподалеку от берега моря и так же тщательно зацементированных, конечно, солили рыбу: уже в те времена даже в далеких Афинах славилась истекающая жиром керченская селедка.
За два года раскопок мы добыли из под земли столько любопытных вещей, что зимой, когда прерываются полевые работы, никак не успеваем их разбирать и описывать. Ящиками с нашими коллекциями заставлены до самого потолка две комнаты в институте. Пора писать диссертацию...
Почему же я не радуюсь?
Скажу честно: все эти осколки амфор, остатки фундаментов и крепостных стен, детские игрушки, выброшенные много веков назад на свалку, находят при раскопках любого древнегреческою города. А я жду чего-нибудь необыкновенного. Чего - пока еще не знаю сам.
Правда, нам выпала редкая удача - восстановить по находкам в малейших деталях, как погиб в огне этот город две тысячи лет назад от набега воинственных скифов.
Но и в этом нет ничего необычного. Такие схватки происходили тогда очень часто. Все города и поселения греческих пришельцев на берегах Черного моря находились под постоянной угрозой нападения скифов, тавров, синдов или других местных племен, окружавших их со всех сторон, прижимавших к морю. Философ Платон насмешливо сравнивает эти полисы с лягушками, усевшимися по берегам громадной лужи.
Среди эпитафий на мраморных плитах, которые мы находили, раскапывая некрополь - древнее кладбище на окраине города, то и дело попадалось:
"Лисимах, сын Психариона, прощай! Лисимаха, в обращении ко всем гражданам и чужестранцам ласкового, убил бурный Арей номадов. Всякий жалобно восстонал по нём, умершем, сожалея цветущий возраст мужа..."
"Филотт, сын Мирмека, наткнулся на страшное варварское копье..."
И как печальный припев, в конце каждой надгробной надписи повторяется одно слово "хайре" - "прощай".
Почему же я все-таки жду от раскопок чего-то необычайного? Какие загадки меня беспокоят?
Прежде всего, почему город назывался Уранополисом? В переводе это означает - "Город Неба".
Сегодня мы опять нашли древнюю монету, оброненную кем-то из горожан на улице две тысячи лет назад. Обыкновенная монета, медная, величиной с нашу трехкопеечную. Греки называли ее гемиоболом - половинкой обола. Она почти не стерлась, можно хорошо рассмотреть все детали рисунка. На монете изображены бог врачевания Асклепий, опирающийся на традиционный жертвенный треножник, вокруг которого обвилась змея, и справа от головы бога - несколько звездочек в лучах солнца. Вдоль ободка монеты мелкими буквами написано по-гречески: "Слава Ураниду и Аглотелу".
Для несведущего монета как монета, отличное украшение любой нумизматической коллекции. А для меня, уже третий год раскапывающего этот древний городок, она - сплошная загадка.
Почему бог врачевания, не имеющий никакого отношения к астрономии, изображен в окружении каких-то звезд? Еще больше запутывает лаконичная надпись на монете: Аглотел - имя типично греческое, а Уранид в переводе означает "Сын Неба". Странное имя, скорее, прозвище, какой-то своеобразный псевдоним.
Кто были эти Аглотел и Уранид? За что они удостоились такой чести, что ради них специально чеканили монету? Мы нашли за три года уже несколько таких монет: и грошовые медные гемиоболы и более ценные драхмы (ценные, конечно, с точки зрения людей тех времен, для нас-то теперь любая древняя монета одинаково ценна). Нашли даже один увесистый статер - целое состояние по тем временам. И на всех монетах одинаковые рисунки, те же загадочные имена. И главное, все монеты совсем не стертые, только что из-под чекана. Значит, их выпустили в ознаменование одного и того же события.
А событие это, о котором я после долгих розысков, перерыв целую гору документов, нашел всего одно коротенькое упоминание, тоже было совершенно загадочным и непонятным.
Город основали еще в V веке до нашей эры милетские купцы, которых за непоседливость прозвали вечными мореплавателями. Сначала он назывался не Уранополисом, а Ге-раклеей - все ясно и понятно: в честь известного мифологического героя, никаких загадок.
Почему же вдруг в 63 году до нашей эры, всего за несколько месяцев до гибели в огне пожарищ, он вдруг объявил себя "Небесным городом"?!
Вероятно, такое важное событие - перемена названия города - было отмечено, как это полагалось у древних греков, специальной памятной надписью на мраморной стеле. Если бы ее найти! Тогда бы мы сразу все узнали. Но где она, эта стела? Может, покоится в земле под фундаментом одного из санаториев? Или уже давно выкопана каким-нибудь предприимчивым местным жителем и, разбитая на куски, замурована в стену вот этого чисто побеленного домика, заштукатурена, скрыта от моих глаз - многие дома здесь построены из обломков древних зданий.
Нет, надеяться найти чудом сохранившуюся стелу с подробной памятной надписью или тем более какой-нибудь исторический документ, которые сразу бы разъяснили все загадки, не приходится. Остается одно: пытаться восстановить истину по крупицам, по разбитым черепкам и обуглившимся обломкам, как это обычно приходится делать нам, археологам.
И вот я сижу на холме свежевырытой земли, верчу в руках найденную монету, снова и снова рассматриваю изображение бога Асклепия с венком из звездочек над головой и тщетно пытаюсь что-нибудь понять.
Если бы она могла говорить! Разве возможно по черепкам восстановить психологию Одиссея или Ахилла? Эти герои далекой древности так и остались бы нам неизвестными, не воспой их в свое время Гомер. Но мой городок - не Троя, и у него не было своего Гомера.
- О достопочтенный кандидат могильных наук, могу ли рассчитывать на ваше просвещенное внимание? - обрывает мои размышления знакомый насмешливый голос.
Я вскакиваю. Рыхлая земля начинает ползти из-под моих ног, и я едва не сваливаюсь в яму.
Так и есть, Миша Званцев собственной долговязой персоной! Все-таки приехал в отпуск, как обещал. Он вовремя заключает меня в свои железные объятия и не дает свалиться в раскоп.
После бессвязных приветствий мы еще раз крепко обнимаемся, похлопывая друг друга по спине.
- Ну, а теперь в море, - зовет он, размахивая выхваченными из кармана плавками. - Дайте мне море, я его переплыву!
- Понимаешь, до обеденного перерыва еще час, - нерешительно отвечаю я.
- Что? Ты хочешь уверить меня, что вы соблюдаете здесь какой-то табельный режим и, пачкаясь в земле у самого синего моря, купаетесь только после работы?
Вот всегда так! Почему-то все считают, будто в Крыму можно лишь отдыхать, а работать тут немыслимо. Стоит только сказать, что едешь на раскопки в Крым, как на лицах попутчиков в поезде моментально появляются понимающие двусмысленные улыбки.
- Да, мы здесь работаем даже сверхурочно и умываемся только в свободное от работы время, - твердо говорю я. - Так что можешь один отправляться на пляж, если не хочешь меня подождать.
Мишка хмыкнул, но, кажется, все-таки мне не поверил.
2
(Слово Михаилу Званцеву)
