Бернард Корнуэлл - Последнее королевство. Бледный всадник (сборник)
Он вопросительно уставился на прекрасное лицо темноглазой Исеулт, облаченной в толстый серебристый плащ.
Я сделал еще шаг назад, словно собирался уйти, и староста рванулся вперед, потянулся к молодой женщине, но тут Исеулт выпростала руки из-под толстого мехового плаща, и в одной из них блеснуло Осиное Жало. Исеулт полоснула клинком по животу Хасвольда, а потом с криком, полным ужаса и удивления, рванула клинок вверх. Я увидел, что она заколебалась, поняв, сколько нужно сил, чтобы проткнуть живот человека, да к тому же явно потрясенная тем, что наделала. Потом сжала зубы и сильно рванула клинок, разделав старосту, как карпа. Он издал странный мяукающий вопль, отшатнувшись под ее мстительным взглядом. Внутренности старика выплеснулись в грязь, а я оказался рядом с Исеулт, держа в руке обнаженный Вздох Змея.
Исеулт задыхалась и вся дрожала. Она сама хотела разделаться с Хасвольдом, но я сомневался, что впредь она когда-нибудь сможет убить человека.
– А ведь вас по-хорошему просили сражаться за вашего короля! – прорычал я жителям деревни.
Хасвольд лежал на земле, дергаясь в конвульсиях, кровь пропитала его одежду из шкур выдры. Он снова издал странный мяукающий крик, пытаясь провести грязной рукой по своим вываливающимся внутренностям.
– За вашего короля! – повторил я. – Да сражаться за него – это долг каждого из вас. Наш общий враг – датчане, и если вы откажетесь с ними сражаться, тогда вам придется сражаться со мной!
Исеулт все еще стояла рядом с Хасвольдом, который дергался, как умирающая рыба.
Я оттеснил ее и воткнул Вздох Змея в горло старосты.
– Отрежь ему голову, – сказала она.
– Зачем?
– Это очень сильная магия.
Мы поместили голову Хасвольда на стену форта, лицом в сторону датчан. Со временем там появились еще восемь голов: то были сторонники Хасвольда, их убили жители деревни, которые рады были от них избавиться. Но головы Эофера, лучника, среди этих трофеев не оказалось.
Как выяснилось, этот верзила был дурачком и не умел говорить, мог только хрюкать и временами издавать воющие звуки. Его смог бы повести за собой даже ребенок, но при этом недоумок обладал необыкновенной силой и прекрасно стрелял из лука: Эофер был способен уложить взрослого кабана за сотню шагов. Кстати, именно так и переводилось его имя: «кабан».
Я оставил Леофрика командовать гарнизоном Этелингаэга и вернулся вместе с Исеулт в деревню, где мы жили. Моя подруга была молчалива, и я подумал, что она погружена в печаль, но потом она вдруг рассмеялась.
– Смотри! – указала Исеулт на тусклую липкую кровь мертвеца на меховом плаще Эльсвит.
Она все еще сжимала в руке Осиное Жало. То был мой короткий меч, так называемый сакс – страшное оружие в ближнем бою, когда люди стоят так тесно, что нет места размахнуться длинным мечом или топором.
Исеулт сполоснула лезвие, а потом оттерла остатки крови подолом мехового плаща Эльсвит.
– А это трудней, чем я думала, – сказала она, – убить человека.
– Для этого нужна сила.
– Зато теперь я получила его душу.
– Так вот почему ты так поступила?
– Чтобы дать жизнь, ты должен отобрать ее у кого-то другого, – заявила она и отдала мне Осиное Жало.
* * *Когда мы вернулись, Альфред брился. Он отпустил бороду, но не ради маскировки, а потому что слишком пал духом, чтобы заботиться о своей внешности. Однако когда мы с Исеулт подошли к его убежищу, он стоял голым по пояс перед большим деревянным корытом с теплой водой. Я заметил, как сильно исхудал наш король. Он умылся, расчесал волосы и теперь выскабливал щетину старым лезвием, одолженным у местного жителя. Его дочь Этельфлэд держала кусок серебра, служивший Альфреду зеркалом.
– Я чувствую себя лучше, – серьезно сообщил он мне.
– Вот и хорошо, мой господин, – ответил я. – И я тоже.
– Значит ли это, что ты кого-то убил?
– Она убила. – Я мотнул головой в сторону Исеулт.
Он задумчиво посмотрел на нее.
– Моя жена, – сказал Альфред, окунув бритву в воду, – спрашивала, на самом ли деле Исеулт – королева.
– На самом деле. Но этот титул не много значит в Корнуолуме. Она была королевой навозной кучи.
– И она язычница?
– Вообще-то, Корнуолум был христианским королевством. Разве брат Ассер тебе об этом не говорил?
– Он сказал, что тамошние жители были плохими христианами.
– Я думаю, судить об этом следует только Богу.
– Хорошо, Утред, не будем спорить!
Король махнул в мою сторону бритвой, потом наклонился к серебряному зеркалу и выбрил верхнюю губу. После чего поинтересовался:
– А Исеулт умеет предсказывать будущее?
– Умеет.
Несколько минут король молча брился, а его дочурка с интересом рассматривала Исеулт.
– Тогда спроси у нее, – велел мне Альфред, – буду ли я снова королем Уэссекса.
– Вы будете королем, – к моему удивлению, произнесла Исеулт абсолютно равнодушно.
Альфред уставился на нее:
– Моя жена считает, что теперь, когда Эдуарду стало лучше, мы можем поискать корабль и отправиться во Франкию, а может быть, даже в Рим. В Риме есть община саксов. – Он выскоблил бритвой подбородок. – Там нас радушно примут.
– Датчане будут побеждены, – по-прежнему без выражения произнесла Исеулт, однако в ее голосе не было и тени сомнения.
Альфред потер руками лицо.
– Пример Боэция говорит мне, что она права, – сказал он.
– Боэция? – переспросил я. – Это один из твоих воинов?
– Утред, он был римлянином, – ответил Альфред укоризненным тоном, пораженный моим невежеством. – То был христианин, философ и человек, сведущий в книжных премудростях. Да, весьма и весьма сведущий! – Он помедлил, видимо задумавшись об этом самом Боэции. – Когда язычник Аларих опустошил Рим и цивилизация и истинная религия, казалось, были обречены, один Боэций стойко боролся против грешников. Он претерпел мучения, но выжил, и нас вдохновляет его пример. Воистину вдохновляет. – Альфред указал на меня бритвой. – Мы никогда не должны забывать о примере Боэция, Утред, никогда.
– Я не забуду, мой господин, – кивнул я. – Но как, по-твоему, книжная премудрость вызволит нас отсюда?
– Сдается мне, что, когда датчане уйдут, я должен отпустить бороду, – сказал он. – Спасибо тебе, милая. – Последние слова были обращены к Этельфлэд. – Верни зеркало Энфлэд, хорошо?
Малышка убежала, и Альфред лукаво посмотрел на меня:
– Тебя удивляет, что моя жена и Энфлэд подружились?
– Я рад этому, мой господин.
– Я тоже.
– Но мне интересно, знает ли твоя жена, как Энфлэд зарабатывает на жизнь?
– Вообще-то, нет. Она думает, что Энфлэд была поварихой в таверне. И это почти правда. Итак, у нас есть крепость Этелингаэг?
