Генри Райдер Хаггард - Собрание сочинений в 10 томах. Том 5
Мериамон ласково взглянула на Скитальца.
— Привет тебе, чужеземец! — произнесла она. — Ты явился на наш пир в воинственном одеянии?
— Прости, царственная госпожа, — ответил он, — но если бы я вздумал снять доспехи, мой лук запел бы мне песнь о скорой войне. И вот я пришел на пир в полном вооружении!
— Разве твой лук умеет предсказывать, Эперит? — спросила царица. — Я слышала о таком оружии от менестреля, который пришел к нам с берегов Северного моря и пел песнь о волшебном луке Одиссея!
— Ты хорошо делаешь, что не снимаешь вооружения, Странник, — сказал фараон, — если твой лук поет о войне, то мое сердце также говорит мне, что война будет!
— Следуй за мной, странник! — сказала царица.
Он последовал за ней и фараоном. Они пришли в великолепный зал, украшенный резьбой по стенам. Одиссею никогда не приходилось видеть такого богатого зала. На возвышении сел фараон, рядом с ним — царица Мериамон, а подле нее — Скиталец в золотом вооружении. Он прислонил свой лук к креслу из слоновой кости.
Пир начался. Все ели и пили вдоволь. Царица говорила мало, но глаза ее не переставали следить за гостем из-под низко опущенных ресниц.
Вдруг, когда они пировали и веселились, двери в конце комнаты широко раскрылись. Стража в ужасе отскочила, и у дверей остановились два человека.
Лица их были смуглы, худы, истощенны, носы походили на клюв орла, а глаза — желты, как у льва. Одежда их состояла из звериных шкур, перевязанных у пояса ремнем. Они подняли свои обнаженные руки, в которых держали посохи. Оба человека были стары, один с длинной белой бородой, другой — выбрит, подобно египетскому жрецу. Когда посохи поднялись, стража отступила, и все присутствовавшие закрыли лица, за исключением Мериамон и Скитальца. Даже фараон не смел взглянуть на них, только сердито пробормотал себе в бороду: «Клянусь Осирисом, эти апура снова явились сюда! Смерть тем, кто пропустил их!»
Один из пришедших, бритый, как жрец, громко вскричал:
— Фараон! Фараон! Фараон! Слушай слово Иеговы. Отпустишь ли ты народ его?
— Не отпущу!
— Фараон! Фараон! Фараон! Слушай слово Иеговы! Если ты не отпустишь народ его, все перворожденные в Кемете, от князя до раба, от быка до осла, будут перебиты! Отпустишь ли ты народ его?
— О фараон, отпусти народ! — громко закричали все присутствовавшие.
— Великие скорби и несчастья обрушатся на Кемет! О фараон, отпусти народ!
Сердце фараона смягчилось, и он готов был отпустить народ Иеговы, как вдруг Мериамон повернулась к нему.
— Ты не должен отпускать этот народ! — произнесла она. — Поверь, что все бедствия Кемету причинили не эти рабы, не боги этих рабов, а чужеземная богиня, которая живет в Танисе. Не бойся, трус! Какое у тебя малодушное сердце! Вели богине уйти отсюда, но не отпускай этих рабов! Нам нужно строить города, и эти рабы будут работать для нас!
— Вон отсюда! — вскричал фараон. — Приказываю вам уйти. Завтра ваш народ будет послан на тяжелую работу, и спины их окрасятся от ударов ремня! Я не отпущу этот народ!
Оба человека громко вскрикнули и, подняв посохи, исчезли из комнаты. Никто не смел наложить на них руку.
Скиталец удивился, что фараон не приказал убить непрошеных гостей.
— Знаешь, Эперит, — сказала Мериамон, заметив его удивление, — великие бедствия постигли нашу страну. Царь думает, что эти колдуны послали на нас все беды, но я знаю, что Хатхор, богиня любви, разгневалась на нас из-за той женщины, что живет в Танисе и выдает себя за богиню!
— Зачем, царица, — спросил Скиталец, — терпите вы у себя в городе эту ложную богиню?
— Зачем? Спроси об этом фараона. Вероятно, потому, что красота ее поразительна и кто увидит ее хоть раз, тот поклоняется ей и почитает, как богиню. Если ты хочешь узнать об этом подробнее, спроси фараона, он знает храм ложной богини, знает того, кто охраняет ее!
— О фараон, могу я узнать всю правду? — обратился Скиталец к царю.
Менепта взглянул на него, сомнение и тревога отразились на его лице.
— Я скажу тебе правду, странник! Такой человек, как ты, путешествовавший по многим странам, поймет мой рассказ и поможет мне. При жизни моего отца, священного Рамсеса, однажды в храме божественной Хатхор появилась женщина чудесной красоты. Когда жрецы храма смотрели на нее, то одному она казалась мрачной, другому светлой, и перед каждым человеком менялась ее чудная красота. Она улыбалась и пела, зажигая любовь во всех сердцах. Но если хоть один мужчина подходил к ней ближе и пытался обнять ее, он отступал, как ужаленный, а если повторял попытку, то умирал. Тогда люди перестали смотреть на нее как на женщину и начали поклоняться ей, приносить жертвы и молиться, как богине. Прошло три года. В конце третьего года богиня исчезла. От нее не осталось и следа, и только память ее свято чтилась людьми. Прошло двадцать лет. Отец мой умер, и я наследовал его престол. Однажды из храма прибежал вестник. «Хатхор вернулась в Кемет, — кричал он, — богиня вернулась к нам!»
Я пошел взглянуть на нее. Перед храмом собралась огромная толпа народа, а на портике храма стояла сама богиня, сияя ослепительной красотой. Она пела чудесные песни, и голос ее проникал в сердце человека. Месяц за месяцем она пела свои песни, и множество людей мечтали заслужить ее милость, но у дверей храма невидимая стража строго охраняла вход. Если смельчак пытался ворваться силой, слышался звон мечей, и он падал мертвым, хотя на нем не находили ран. Это правда, странник, я сам хотел войти туда и был оттолкнут ее стражей. Но я один из всех людей, кто, видя ее близко и слыша ее голос, не сделал вторичной попытки войти в храм и уцелел!
— Ты любишь жизнь больше других людей! — сказала царица. — Ты хотел завоевать также это чудо, но твоя жизнь тебе дороже ее красоты, и ты не решился обнять ее. Да, Эперит, она причина всех наших бедствий. Все мужи влюбляются в нее и бесятся от любви. Когда она стоит на портике храма и поет, они плачут, молятся и рвут на себе волосы, рвутся к ней и умирают. Проклята наша страна, проклятие принесла нам эта женщина! Пока не найдется человек, который пройдет сквозь стражу, встанет перед ней лицом к лицу и убьет ее, горе и бедствие будут терзать страну Кемет! Быть может, ты, странник, окажешься этим человеком? — Мериамон загадочно взглянула на него. — Тогда прими мой совет: не ходи туда, ты будешь околдован, и мы потеряем великого человека!
— Быть может, госпожа, моя сила и милость богов помогут мне в этом деле. Но, пожалуй, эту женщину легче уговорить словами любви и поцелуями, чем убить ударом меча, если она не принадлежит к числу смертных!
