Генри Хаггард - Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник)
— Что с вами случилось? — спросил Клиффорд.
— Я отравился газами… вероятно, — ответил Майер и застонал, чувствуя жестокую головную боль. — В глубоких колодцах часто бывает испорченный воздух, но я ничего не чувствовал, пока не потерял сознания. Да, опасность была близка, очень, очень близка.
Потом, немного оправившись, Джейкоб рассказал, что в одном месте в глубине колодца он нашел место, где стена выглядела так, как будто было срезано пространство около шести футов на четыре, а потом построено снова. В отверстиях еще сохранились остатки сгнивших балок, и можно было предположить, что здесь был пол или платформа. Когда он рассматривал эти балки, сознание покинуло его. Он добавил, что, по его мнению, это может быть вход в место, где скрыто золото.
— Если это так, — сказал мистер Клиффорд, — он должен оставаться закрытым, так как нет ничего хуже плохого воздуха. Кроме того, полы и каменная кладка, которую вы видели, наверное, были попыткой древних предотвратить стену от обрушения.
— Я надеюсь, что это так, — сказал Майер, — потому что, если воздух не очистится, я не думаю, что посмею спуститься туда снова…
Путешественники дюйм за дюймом исследовали стены пещеры-капеллы, колотя по ним молотком, чтобы слышать, не окажется ли где-нибудь пустоты, но это ни к чему не привело. Осмотрели также алтарь, но оказалось, что он высечен из целого куска камня. Однако, когда Клиффорд с фонарем в руке спускался с лесенки, которую держала Бенита, Джейкоб Майер, стоявший напротив алтаря, с волнением крикнул, что он нашел кое-что.
— Послушайте-ка, — сказал он и ударил тяжелой палкой справа от алтаря.
Раздался глухой звук, который говорил о пустоте под камнем.
— Нашли, — с торжеством произнес Джейкоб. — Здесь вход в хранилище.
Теперь потребовалось три дня напряженной, постоянной работы. Пол пещеры состоял главным образом из цемента, который оказался отличного качества, и его нужно было разбить. Бенита была уверена, что все, что может быть ниже, — не сокровище, так как бедные, умирающие португальцы не имели ни времени, ни сил, чтобы цементировать пол. Однако Майер был убежден, что он на правильном пути. Он считал, что это было сделано макалангами, сохранившими знания о строительном искусстве своих предков, уже после гибели португальцев.
Цемент сбили, очистили все пространство, но искатели увидели, что в пол вставлен большой камень. По всей вероятности, он весил несколько тонн. Даже обладая большой силой и действуя необходимыми рычагами, поднять его было бы невозможно. Оставалось только одно, а именно пробить проход сквозь плиту. Белые долго работали, чтобы исполнить эту задачу, но им удалось только сделать отверстие глубиной в шесть дюймов. Клиффорд, у которого болели старые кости и руки, предложил взорвать камень порохом. В отверстие насыпали около фунта этого взрывчатого вещества, закрыли его влажной глиной и тяжелым обломком камня, оставив маленькую дыру для фитиля. Когда все было готово, фитиль подожгли и все вышли из пещеры.
Через пять минут до их слуха донесся глухой звук взрыва, однако дым и пар рассеялись только через час, дав исследователям возможность вернуться в подземелье. Здесь их ждало полное разочарование. Прежде всего оказалось, что плита только треснула, а не рассыпалась на куски: сила пороха была направлена вверх, а не вниз, как случилось бы, если бы в дело употребили динамит, которого у них не было. От удара тяжелого камня, положенного сверху и подброшенного порохом к потолку пещеры, или от сотрясения воздуха свалилось много тяжелых каменных осколков, образовавших множество широких и, по-видимому, опасных трещин.
Итак, оставалось лишь снова работать ломом и заступом. К вечеру третьего дня, совершенно уставшие, Клиффорд и Майер пробили отверстие в плите и удостоверились, что под ней находится какая-то пустота.
Клиффорд, которому совершенно опротивело его дело, хотел отложить поиски до утра. Но Джейкоб Майер не согласился. По его настоянию, они продолжали работать и работали почти до одиннадцати часов ночи. К этому времени отверстие сделалось достаточно велико, чтобы в него мог пройти человек. Как и при исследовании колодца, они опустили в него камень, привязанный к веревке, и таким образом узнали, что пустота под плитой имела не более восьми футов глубины. Желая узнать о состоянии воздуха, опустили зажженную свечку: в первый раз она очень скоро потухла, но во второй горела хорошо. Принесли лестницу, и Джейкоб спустился под плиту с фонарем в руках.
Через минуту до Бениты и Клиффорда донеслись бранные слова и немецкие проклятия. Мистер Клиффорд спросил, в чем дело; в ответ он услышал, что это только могила, в которой лежит «проклятый мертвый монах». Бенита не могла не рассмеяться.
В конце концов она с отцом тоже спустилась в могилу. Под плитой действительно лежали останки старого миссионера в клобуке и с распятием из слоновой кости на шее. На его груди лежал свиток пергамента, в котором говорилось, что он «Марко, рожденный в Лиссабоне в 1438 г., умер в Бамбатце в 1503 г., проработав семнадцать лет в „империи“ Мономотана, где после тяжких испытаний он обратил многие души ко Христу».
Майер еле сдерживал злобу. Поглядывая на свои окровавленные руки, которые он изранил, работая с таким усердием, чтобы добраться до останков миссионера, Джейкоб бесцеремонно сбросил с места кости, желая удостовериться, нет ли под ним ступеней вниз.
— Право, мистер Майер, — сказала Бенита, которая, несмотря на всю торжественность обстановки, не могла сдержаться, — если вы не будете осторожнее, призраки всех этих людей явятся сюда.
— Пусть являются, если могут, — с бешенством ответил он. — Я не верю в призраки и всем им бросаю вызов.
В это мгновение Бенита взглянула вверх и увидела, что из темноты в кругу света бесшумно скользит какая-то фигура, так бесшумно, что ее можно было принять за один из тех призраков, которым Джейкоб бросил вызов. Медленно подошла она… Но это был только старый Молимо, всегда двигавшийся таким образом.
— Что говорит белый человек? — спросил он Бениту, окидывая искателя клада мечтательным, точно предупреждающим о чем-то взглядом.
— Он говорит, что не верит в духов, что он вызывает их всех, — объяснила она.
— Белый золотоискатель не верит в призраки, он вызывает их, — своим певучим голосом заговорил старик. — Он не верит в призраки, стоящие вокруг меня. Это гневные души умерших, они говорят о том, где он будет лежать, о том, что случится с ним, когда он умрет, о том, как они встретят человека, потревожившего их останки, проклявшего их, когда он искал золото и богатства, которые любит. Я вижу, что перед ним стоит мертвый человек в длинном платье, вот с такой вещью на груди. — Молимо указал на костяное распятие. — Он грозит ему, грозит столетиями печали, страданием, которое наступит, когда он станет таким же духом, как они.
