Гарри Тертлдав - Череп грифона
Диоклей откровенно заржал.
Соклей фыркнул и кинул на двоюродного брата суровый взгляд.
— Ты и в самом деле слишком много читаешь Аристофана!
— Нельзя читать Аристофана слишком много, — парировал Менедем.
Прежде чем Соклей успел клюнуть на это замечание — а он бы попался наверняка, так тунец клюет на анчоуса, нанизанного на рыболовный крючок, — Киссид жалобно окликнул их с носа:
— Извините, господа, но это ваше судно всегда так дергается и качается?
Вслед за этим вопросом последовал звук судорожного сглатывания — настолько громкий, что его можно было явственно расслышать на корме.
— У этого парня нет никакой морской закалки, верно? — пробормотал Менедем.
— Верно, — ответил Соклей.
Иногда его самого начинало тошнить при качке, которую большинство моряков считали умеренной, но теперешняя, совсем легкая, ничуть его не беспокоила.
— Хорошо, что впереди всего один день плавания. Для страдающего морской болезнью это было, конечно, слабым утешением: такому человеку однодневное путешествие покажется вечностью.
Менедем, должно быть, подумал о том же, потому что торопливо сказал Киссиду:
— Если ты собираешься блевать, о почтеннейший, то, во имя богов, перегнись сперва через борт!
— Хорошо, что ветер попутный, — заметил Диоклей с кривой улыбкой. — В противном случае тебе пришлось бы объяснять ему разницу между подветренной и наветренной сторонами — если бы Киссид не выяснил это сам, после того как всю блевотину сдуло бы ему прямо в лицо.
Менедем рассмеялся бессердечным смехом человека, которого никогда не мутит.
— Один такой урок — и ты запомнишь разницу навсегда.
Задолго до полудня Киссид и одна из женщин перегнулись через борт.
Стоя на своем посту у рулевых весел, Менедем жадно глядел на нос.
— Пытаешься разглядеть, какая она без покрывала? — сухо поинтересовался Соклей.
— Ну, конечно, — ответил его двоюродный брат. — Разве часто выпадает случай увидеть уважаемую женщину без покрывала? Распакованной, так сказать?
— Да уж, так сказать, — проговорил Соклей, когда женщину сотряс еще один рвотный спазм. — Но признайся, дорогой, если бы она сейчас пришла сюда и захотела тебя поцеловать, как бы тебе это понравилось?
Менедем слегка смутился.
— Мм, я бы, пожалуй, попросил ее зайти чуть попозже.
Однако он упорно продолжал смотреть вперед. И спустя мгновение резко пожал плечами.
— Кроме того, она не такая уж и хорошенькая. За нее обязаны дать большое приданое.
Знакомые очертания Родоса появились на юге, прямо по курсу.
Соклей сказал:
— Мы будем там вскоре после полудня.
— Угу, — ответил Менедем без всякого энтузиазма.
Соклей посмотрел на него с любопытством.
— Разве ты не рад провести дома пару лишних дней?
— Нет, — честно признался Менедем.
«Боги, — подумал Соклей, когда его двоюродный брат с окаменевшим лицом направил акатос на юг, не добавив больше ни слова. — Да его отношения с отцом, должно быть, еще хуже, чем я думал».
* * *— Стой! — крикнул Диоклей, и гребцы сложили весла.
Моряки кинули канаты двум портовым рабочим, которые быстро пришвартовали «Афродиту» к одной из пристаней Великой гавани Родоса.
— Что вы здесь делаете? — удивился рабочий, забрасывая грубый льняной канат вокруг столба. — Никто не думал, что вы вернетесь раньше осени. Попали в беду в Кавне? — Он с хитрой усмешкой оглядел торговую галеру и ее капитана.
— Да, нам и вправду пришлось спешно оттуда уйти, — ответил Менедем, и рабочий ухмыльнулся еще шире.
«Значит, ты еще не слышал новостей», — подумал Менедем.
Он тоже улыбнулся — про себя — и, выдержав приличествующую случаю драматическую паузу, продолжал:
— Птолемей вторгся в Ликию и с армией, и с флотом. Он взял Фазелис, двинулся на запад и, вероятно, скоро захватит всю страну. Командующий гарнизоном Антигона в Кавне собирался схватить тамошнего родосского проксена, поэтому мы взяли с собой Киссида и его семью и убрались оттуда.
— Птолемей в Ликии?
Это спросил не только один рабочий — почти все, находившиеся в пределах слышимости, произнесли это хором. Все головы повернулись на северо-восток, как будто люди собирались увидеть отсюда Птолемея. Стал нарастать возбужденный говор.
— К закату весь полис только и будет говорить, что об этих новостях, — заметил Соклей.
— Наверное. Новости и впрямь важные, — ответил Менедем. — А теперь мы должны отвести Киссида и его родню к здешнему проксену Кавна. Ты знаешь, кто представляет интересы Кавна на Родосе?
— Не тот ли меняла, которого зовут Хагесидам? Его легко найти — за столом на агоре, где чужестранцы могут обменять серебро на родосские деньги.
— И где он может хорошенько заработать, — добавил Менедем. — Менялы никогда не голодают.
Он возвысил голос:
— Киссид! Эй, Киссид! Бери своих родственников и пошли с нами. Мы отведем тебя к проксену Кавна. Он устроит все твои дела.
— Перекинь сходни на пирс, — отозвался Киссид. — Когда я снова окажусь на суше, я поцелую землю.
Менедем отдал соответствующий приказ.
Сияя на солнце лысиной, Киссид поспешил на причал, за ним следовали его родные. Он суетливо дошел до конца сходней, ступил на родосскую грязь и выполнил свое обещание.
Соклей вынул изо рта обол и дал монетку парню, стоявшему на пристани.
— Ступай в дом моего отца — это рядом с храмом Деметры в северном конце города. Дай знать, что мы вернулись и что скоро появимся. Отец Менедема живет в соседнем доме, загляни и к нему тоже.
— Да, скажи моему отцу, что мы вернулись, — кивнул Менедем без малейшего энтузиазма.
Желая оттянуть момент, когда он снова увидит Филодема, он продолжил:
— Пошли напугаем старого Хагесидама. — И сам двинулся по сходням на причал.
Его двоюродный брат последовал за ним, то и дело оглядываясь через плечо.
— А ты уверен… что здесь все будет в порядке?
— Я тебя знаю, — открыто рассмеялся Менедем. — Ты имеешь в виду не «все», а свой драгоценный череп грифона. Скажи, дорогой: найдется ли настолько безумный вор, чтобы его украсть?
У Соклея побагровели уши.
— Думаю, череп кое-что стоит, — с достоинством произнес он. — И полагаю, философы в Афинах со мной согласятся.
— А кто-нибудь еще согласится? — спросил Менедем.
Соклей доказал свою непоколебимую честность, покачав головой.
Менедем снова засмеялся. Он и сам прекрасно понимал, что другой ответ на его вопрос маловероятен.
— Пойдем с нами! — помахал он Киссиду. — Мы с братом отведем тебя к проксену.
