Дорога Токайдо - Робсон Сен-Клер Лючия

Не стали хоронить с почестями и начальника охраны — на рассвете в саду расстелили для него циновки, и вскоре после восхода солнца он совершил сэппуку. Официально это самоубийство было извинением за то, что он позволил врагам атаковать замок и дал погибнуть гостье своего князя. Неофициально же он смертью смыл с себя клеймо позора, ибо позволил вражескому лазутчику проникнуть в лучший отряд князя Хино и этим унизить своего господина.

Этот лазутчик подал сигнал ниндзя, те связали охранника, который ждал Кошечку в боковом коридоре, чтобы занять ее место, и заткнули ему рот кляпом. Потом они дали Кошечке пройти, дождались в засаде начальника охраны и двух его подчиненных, оглушили их, связали и продолжили погоню. Князь Хино еще не выяснил, кто подослал убийц, но долго рассыпался в извинениях перед Кошечкой.

Дикий горный край, расположенный к северу от этих мест, издревле славился своими ниндзя — «воинами-чародеями». Их боевое мастерство было скорее легендой, чем истиной, но сами ниндзя повсюду восхваляли свою независимость, молву о которой искусно раздували. Князь Хино, покачав головой, подумал, что плохи дела у страны, в которой даже легендарным воинам-чародеям не находится дела лучше, чем гоняться впятером за одной женщиной.

Его обычно добродушное лицо сделалось мрачным, сердитым и покраснело от ярости: князь был вне себя — враги беспрепятственно проникли в его крепость. Он, насупившись, сидел во главе своих самураев, родственников и домашних слуг. Все надели скромные, без гербов, шелковые траурные одежды.

Людей собралось так много, что на пятидесяти шести татами Большого зала не осталось свободного места. Участники похоронного собрания явились не только затем, чтобы оплакать княжну Асано, но и для того, чтобы засвидетельствовать ее смерть.

В задней части зала Касанэ билась в истерике, обливая слезами свои рукава. Главной обязанностью Синтаро было подавать предмету своей страсти бумажные платки, и дочь рыбака расходовала их с удивительной быстротой. Когда князь Хино низко склонился перед гробом и положил в него шесть медных монет — плату за переправу покойницы через реку Трех путей, Касанэ запрокинула голову и взвыла, как раненое животное.

Четверо слуг внесли на помост шестистворчатую ширму и тихо установили ее перед гробом. Главный княжеский плотник и его ученик зашли за ширму с тяжелой круглой киркой в руках. Послышались тяжелые удары, заглушившие пение священнослужителей, плотники деревянными молотками туго вогнали крышку в предназначенные для нее пазы. Покончив с этим, они обвязали гроб соломенными веревками.

— А-ах! — стонала Касанэ. — Что человек получает от жизни? Одно горе и разочарование!

Она стала царапать себе лицо и рвать на себе волосы, и так преуспела в этом, что бедняга Синтаро всерьез задумался о ее здравомыслии.

Служанка взвыла так громко, что гости повернули к ней свои склоненные головы. Синтаро, густо покраснев, помог Касанэ встать и вывел ее из комнаты. Собравшиеся в Большом зале люди еще долго слышали ее постепенно затихающие вопли.

Верная служанка причитала так громко для того, чтобы заглушить своими стонами скрип открываемой за ширмой крышки люка. В этот люк опустили гроб с Кошечкой, а на его место поставили другой, точно такой же. В потайной комнате под полом Хансиро с тревогой наблюдал за слугами, которые продевали под веревку шест, готовясь унести гостью князя. Внутрь гроба не попадал воздух, и воин из Тосы боялся, что его возлюбленная задохнется, прежде чем он сможет подковырнуть плотно пригнанную к боковинам крышку.

Сильно пригнувшись, чтобы не стукаться головами о низкий деревянный потолок, служивший полом находившемуся над ними первому этажу здания, слуги потащили гроб по узким переходам. Когда они отошли от Большого зала достаточно далеко, Хансиро с помощью топора разобрал гроб и помог Кошечке выбраться из него.

Ноги молодой женщины так затекли, что она повалилась Хансиро на грудь. Воин подхватил княжну Асано на руки и быстро понес ее по задним коридорам в потайную комнату, скрытую в лабиринте внутренних помещений личных покоев князя Хино. Там Хансиро ласково попытался уложить Кошечку на стопу тюфяков, покрытых толстыми шелковыми одеялами.

— Нет! — Кошечка зашаталась и едва не упала. Чтобы сохранить равновесие, она ухватилась за толстую, подбитую ватой темно-красную куртку Хансиро, форменную одежду пехотинцев князя Хино. — У нас нет времени на отдых.

Княжна Асано вскинула глаза и улыбнулась воину так спокойно, словно, побывав на собственных похоронах, близко узнала смерть и подружилась с ней.

— Пожалуйста, помоги мне походить: так ноги быстрее начнут меня слушаться.

Кошечка положила Хансиро руку на плечи. Княжна и ронин стали прогуливаться по маленькому помещению.

Вскоре дверь открылась, и в комнату вошла Касанэ, а следом за ней — Синтаро, которого его невеста с разрешения господ посвятила в их тайну.

— Как вы себя чувствуете, госпожа? — спросила дочь рыбака. Во время похоронного плача она изрядно растрепала аккуратно уложенные петли своей симады, и теперь ее лицо окружала спутанная лохматая бахрома.

— Хорошо, — ответила Кошечка и сделала девушке знак подойти ближе. — Тебе не трудно было купить рыбу?

— Нет, госпожа. — На лице Касанэ мелькнула улыбка, совершенно не сочетавшаяся с ее растрепанной прической, заплаканными глазами и красным носом. — Второй гроб забит ею.

Идея заполнить объем второго гроба мелкой рыбешкой, название которой означает «вместо ребенка», принадлежала Касанэ. Эта рыба, сгорая в пламени костра, издает запах, похожий на запах паленого мяса.

Касанэ сняла с лакированной вешалки одежду Кошечки и вслед за своей госпожой прошла за ширму. Кошечка прижала к животу край повязки-харамаки, а Касанэ плотно обернула ткань вокруг груди и живота госпожи. Тугая повязка должна была предохранить внутренности Кошечки от невыносимых толчков, которые знакомы каждому страннику, путешествующему в каго. Потом Касанэ помогла Кошечке надеть белый дорожный наряд буддийской монахини.

— Я договорилась с князем Хино о подарке к твоей свадьбе, — тихо сказала Кошечка, одеваясь.

Касанэ протестующе вскрикнула, но Кошечка закрыла ей рот ладонью, приказывая замолчать.

— Я попросила князя подарить тебе к свадьбе сундук с необходимыми вещами и перечислила ему, что в нем должно находиться. Ты получишь набор для письма, простую лакированную посуду и кухонную утварь. И еще в кедровом коробе будут лежать два платья из лучшего шелка, стеганое постельное белье с китайским рисунком в виде цветов, сетка от комаров, обшитая зеленой тканью, и много других мелких вещей. Кроме того, князь обещал дать за тобой богатое приданое и найти работу в Эдо тебе и Синтаро, если вы захотите.

Кошечка знала, что ее служанке и подруге будет нужна работа. Постановления правительства не позволяли крестьянам, побывавшим в одной из столиц, возвращаться в родные деревни. Власти боялись, что эти люди заразят своих земляков болезнью городской расточительности.

— Но, госпожа…

— Старшая сестра, я никогда не смогу достаточно отблагодарить тебя и отплатить за помощь и дружбу, — ласково ответила Кошечка. Касанэ уже завязывала ее пояс.

— Но нельзя ли… Не могли бы…

Касанэ поняла, что наступает момент расставания, и ее глаза наполнились слезами.

— Пожалуйста, госпожа, возьмите меня с собой, — еле слышно попросила она.

— Паланкины князя Хино ждут, у нас мало времени. — У Кошечки закружилась голова. — Я прошу тебя оплакивать нашу бочку с рыбой, пока воздушные змеи и вороны не начнут чихать.

Кошечка печально улыбнулась своей верной помощнице, и Касанэ попыталась улыбнуться в ответ. Она знала стихи, которые вспомнила госпожа. Это было одно из многих стихотворений, которым Кошечка научила ее, когда хотела, чтобы длинная дорога Токайдо двигалась быстрее под их усталыми ногами.