Шведская сказка - Шкваров Алексей Геннадьевич

Глава 27. Войне конец, но не интригам.

«Всякую войну легко начать, но крайне трудно кончить»

Саллюстий

- Пока суть да дело, пока бумаги писать будут, письма разные, из Выборга в Питербурх, из столицы в ставку светлейшего, потом обратным путем через военную коллегию, ты, маеор, живи себе потихоньку в Хийтоле, да не тужи. Опять же отпуск тебе положен, так год и пролетит незаметно. Все старику твоему радость, да и обвенчаетесь с молодой, все честь по чести отпразднуете, налюбуетесь всласть. А служба… куда ж она от тебя денеться. – проговаривал Петру маеор Кузьмин, с добродушной улыбкой поглядывая на отца его приемного, что заливался слезами горючими от счастья стариковского, да обнимал и целовал в макушку пушистую свою Оленьку. Вот уж привалило, так привалило. И Петька вернулся, и внучку спасли. – Ты, по пути в Выборг загляни, рапорт письменный обстоятельный сочини, доложись генералу Гюнцелю для порядка, а дальше дело канцелярское, бумажное. Генералу и я отпишу, от себя. Смекаю, что Гюнцель тебе то ж скажет, что и я. Он, хоть и из немцев лифляндских, но генерал справный, не чета командующему нашему Мусину-Пушкину. А еще при нем комиссар есть пограничный, из чиновников военных, Рубин его фамилия. Он-то все знает, и коли чего генерал подзабыл, в миг напомнит. Толковый человек этот Рубин. Как уж перебежчик энтот, Спрен…, тьфу, портер, или портен, не выговоришь по-людски, не старался его отодвинуть, генерал Гюнцель не дал. Отстоял. А Мусину-то-Пушкину и докладывать неча! Он у нас ненадолго теперь. Слухи были, что замену ему срочно подыскивают.

- И кто ж? – за время долгого монолога первый раз открыл рот Петр.

- Говорят, граф Салтыков будет. С Кавказу.

- Не знаю, не слыхивал.

- Коли сын того нашего Салтыкова, - подал, наконец, голос старый полковник Веселовский, - дай Бог, чтоб в отца пошел.

- Вот и посмотрим. – с хитрецой произнес Кузьмин.

Веселов сделал все, как комендант Нейшлота ему насоветовал. Генерал Гюнцель рапорта прочитал внимательно, потом с любопытством на Петра уставился.

- Наслышан, наслышан про фас, каспадин майор! – Генерал говорил по-русски правильно, но с сильным акцентом. – Много полезного фы сделали. – Ну а дальше все повторилось в точь, как предрекал комендант Нейшлота – Веселов был отпущен в Хийтолу до высочайшего повеления.

Правда, пограничный комиссар Рубин не выказал радости от появления Веселова. Наоборот, сморщился недовольно:

- И что, господин маеор, никакой возможности остаться далее у шведов не предвиделось?

- Нет! Меня отправил назад в Россию сам генерал-майор фон Стединк, уволив со службы и разрешив женитьбу на госпоже фон Вальк. – ну на счет последнего Петр уже от себя добавил.

- Жаль! – пожал плечами чиновник. – Я бы даже сказал, что некстати нам ваша женитьба.

Петр хотел было вспылить, но удержался, а чиновник, скользнув по нему взглядом добавил:

- Ладно, что получилось, то получилось. Ничего не попишешь. Вы достаточно сделали. Особенную благодарность вам следует выразить за поимку и уничтожение этого, - Рубин заглянул куда-то в бумаги, - Гусмана, что доставил нам там много хлопот. О том особо доложено будет в Военную Коллегию. А пока не смею вас задерживать, отправляйтесь в… – он снова посмотрел бумаги, - в Хийтолу, ожидайте вызова к службе. Честь имею, сударь. – склонил слегка голову.

Со свадьбой тянуть не стали, тем более и пост рождественский не за горами был. Обвенчались скромно в старой церковке в Тиуруле. Из гостей соседи были – Сиверсы да Нестеровы. Кузьмин старый не приехал, но весточку прислал с поздравлениями – служба-с.

Зимой и война затихла вовсе. Екатерине в конец надоел нерешительный Валентин Платонович Мусин-Пушкин, оттого с Кавказа от Гудовича был вызван граф Салтыков. Указом Военной Коллегии 17 января 1790 года его назначили командующим финляндской армией.

Вместе с Мусиным исчезли Михельсон и Шульц, скомпрометировавшие себя поражениями в прошлой кампании, правда, наградами никого не обошли.

Не нашлось место в новой кампании и оправившемуся от ранения и контузии Спренгпортену. Мало того, по приказу Густава он был приговорен Абовским гофгерихтом к виселице за измену.

- Оттого неудобно назначать его вновь. – решила императрица.

- А с остальными, что делать будем? – спросил Безбородко. – Их вона, много перебежало. И родственники среди них Егора Максимовича имеются. С ними как поступим?

- Перебежчики – не чета Спренгпортену. Всем по 100 рублей в месяц назначит, да не за счет казны, а из сумм на чрезвычайные издержки. Ныне эмигрантов ценили дешево. Всех на одном уровне, не важно майор, капитан или корнет. Екатерина отказалась от «воздействия на умы шведской армии» – влияние Спренгпортена, сыгравшего на ее нелюбви к Густаву, кончилось. Лишь Остерман приказал перепечатать добытые Егор Максимовичем речи из Стокгольма, что произносились противниками Густава III в Рыцарском доме, и переправить на ту сторону.

Бумаги попали к Стединку, а генерал, просмотрев их брезгливо, переправил дальше, к Густаву:

- Пусть черпает свое вдохновение. – подумал барон, и не ошибся.

Король обложился папками и с интересом и чувством громко вслух читал доставленные бумаги, ронял критические замечания, изображая в лицах авторов выступлений, направленных против него самого. Дочитав до конца, король грустно, но пророчески заметил:

- Швеция – странное государство. Почти каждые полвека она переживает революцию в способе правления, и тот, который мы имеет сейчас, долго тоже не просуществует.

Назначенный командующим финляндской армии граф Салтыков был не чета осторожному Валентину Платоновичу, и он сразу разобрался в хитросплетениях и тонкостях существовавших между командирами корпусов, флотов и эскадр. Формально все Салтыкову подчинялись, но на деле… Всё оттуда – из Петербурга проистекало. Кто раньше доложит, кто кого опорочит, а себя выдвинет. Каждый норовил напрямую писать императрице, каждый своими связями при дворе хвастал.

- Разнобоярщина! – Салтыков был краток в своих суждениях. Скажет, как припечатает.

В марте шведы решили начать. Несколько кораблей подошли к Балтийскому порту, да стрельнули пару раз для острастки. Комендант полковник Роберти сразу сдался. Шведы высадились не торопясь, гарнизон отпустили, магазины сожгли, пушки заклепали. А кроме этого и контрибуцию взяли приличную. Роберти оправдывался, что спас и город и гарнизон.

- Что он спас? Хочу знать! – Негодовала императрица. - Себя только! Русский бы так не поступил. Какая разница с Кузьминым в Нейшлоте. Под суд, мерзавца!

На сухопутном фронте шведы перешли также в наступление, и Стединку вновь улыбнулась удача. При учиненной диверсии из Саволакса 15 апреля была одержана победа, противник был вытеснен с позиций, захвачена амуниция, продовольствие, две пушки, 12000 рублей и 39 пленных, в том числе один офицер. 19-го апреля русские попытались выбить шведов обратно, бросив в атаку два батальона преображенцев. Атака была неудачной с потерей 200 человек убитыми и 301 раненного.

19-го апреля шведам удалось нанести еще одно небольшое поражение при Валкиала, близ Кюмени, при этом король был с войсками и даже получил легкое ранение. Добычей шведов стало небольшое количество продовольствия.

Но уже 25-го апреля Нунсен перешел в наступление через Кюмень и захватил местечко Аньяла, ставшее таким знаменитым благодаря конфедерации.

Это вынудило короля отступить. После этого Густав III решил перебраться на галерный флот и руководить боевыми действиями на море. Но 4-мая Стединк наносит удачный удар русским при Партимяки, Густав воспрял духом и… отобрал большую часть войск у барона, передав их любимцу Армфельду.