Шведская сказка - Шкваров Алексей Геннадьевич
Печальное шествие королевской семьи от Версаля до Тюильри длилось семь часов. Покои еще не были готовы, но временно разместиться в них было можно. Следующим местопребыванием семьи Людовика XVI уже станет тюрьма, откуда ему и прелестной Марии-Антуанетте предстоит отправиться в последний путь – на гильотину.
***
Ольга с Петром возвращались назад. В Або, через бургомистра раздобыли коляску с кожаным верхом, теперь в ней ехала Ольга и раненый Нурминнен. Последний все порывался свое место Петру уступить, но влюбленные настояли. Петр ехал рядом, а гигант Виховайнен возглавлял шествие. Торопиться было некуда, стояла осень, с ее дождями, оттого солдаты частенько останавливались, выбрав место для ночлега поприличнее. Здесь, в глубине Финляндии, война почти не ощущалась. Передвижений войск не было, да и продовольственные комиссары не особо утруждали себя поголовным сбором припасов у местных жителей. Можно было сыскать и скромную сельскую гостиницу. В средствах путешественники не нуждались. Молчаливый гигант Виховайнен всегда оставался солдатом, и прежде чем спалить Шауберг, немного пошарил по сундукам, да и нашел пару мешочков с настоящими серебряными талерами.
- У нас же есть деньги! – сначала возмутился было Веселов, увидев трофеи.
На что силач проронил:
- А экипаж?
- Что экипаж? – Петр не понял. Виховайнен показал на девушку, сидящую на руках у Веселова:
- Купим! Это, - он подбросил монеты, - лишним не бывает.
И ведь прав оказался. Чтоб так быстро бургомистр Або коляску им сыскал… про него говорили: «Зимой снега не допросишься!». Так и поехали.
Отужинав вместе, Виховайнен кивком головы забирал с собой Нурминнена – оставь, мол, молодых, им только тебя не хватает. А они уходили в отведенную Ольге светелку. Брались за руки и долго-долго смотрели в глаза друг другу.
- Обними меня, Петя. – тихо попросила вдруг она. – Мне так хорошо и спокойно в твоих объятьях.
Веселов шагнул вперед, и правой рукой обхватил девичьи плечи, а левую положил на талию.
- Оленька, милая, любимая, как я счастлив… - ласковый голос Петра, смешные милые глупости, которые он еле слышно нашептывал ей на ухо, звучали, тихой музыкой для девушки, на чью долю выпали такие страшные испытания.
- Петенька, родной мой… - и без всякого принуждения, страха или стеснения Ольга потянулась сама к нему, обхватила руками его голову и прижалась всем телом, ощущая только в нем единственную свою половинку, в которой ей хотелось сейчас раствориться всей без остатка. Она легко и безбоязненно поцеловала его в губы. А Петр, казалось, только этого и ждал. Они целовались с такой жадностью, словно последний раз в жизни. И Ольга, забыв про все сейчас на свете, устремилась ему навстречу, отдав в поцелуе всю свою жажду любви и счастья, которого ей так не хватало. Петр оторвался первым от ее губ и стал покрывать поцелуями лицо, шею и плечо, до которого добрался, отогнув воротник платья.
В следующее мгновение они уже лежали на узкой кровати. Их тела соприкасались так тесно, что через плотную ткань одежды они ощущали весь жар и напряжение, исходившие друг от друга. Его руки заскользили, вздрагивая от волнения по ее телу, дотронулись до бедер, прикоснулись к груди. Ольга застонала от невыразимого наслаждения и вся подалась навстречу ласковым прикосновениям. Этого человека она любила и желала всей душой! Всем сердцем и телом! И они устремились навстречу со всей пылкостью и восторгом молодости, с впервые испытанным чувством взаимной любви. Не на минуту не прекращая поцелуев, не разрывая объятий, они освободились от стеснявшей движения одежды и слились в одно целое.
И когда он вошел в нее, небольшая боль, что испытала при этом Ольга, тут же растворилась в неиспытанной доселе радости наслаждения. Она окончательно поняла, что безраздельно и вечно принадлежит, и будет принадлежать только ему – ее единственному и любимому мужчине. А Петр шептал что-то ласковое, проникая в самую глубь закрутившего их вихря ощущений и чувств. Ольга вскрикнула и забилась в его руках, изгибаясь и трепеща от сладостных судорог, что пробежали по всему ее телу, и окончательно лишившись сил, раскинулась на кровати.
- Оленька, милая, голубушка, счастье мое бесценное. – Петр медленно и осторожно покрывал поцелуями лицо девушки. – Моя маленькая колдунья, однажды вышедшая из финского леса…
- Это Клер была колдуньей! – Ольга, легкая тень промелькнула по ее лицу, но она тут же счастливо улыбнулась в ответ, не открывая глаза. – А я просто - твоя любимая!
- Ты не просто моя любимая, - шептал он ей в ушко, и она забавно морщилась – щекотно, - ты теперь еще и моя жена.
- Ой! Совсем забыла, а как мы поженимся? – Не стесняясь своей наготы, она села на узкой кровати и, улыбаясь, с любопытством посмотрела на Петра. Пока он раздумывал, она тут же перевернулась и удобно устроилась на его груди, тонкими пальчиками перебирая завитки волос, и ожидая ответа.
- Мы вернемся в Россию, приедем в Хийтолу и обвенчаемся. – твердо произнес Петр.
- А тебя отпустят? – лукаво поглядывала на него.
- Это не имеет значения! – Веселов настроен был решительно.
- Я верю тебе, милый! – и ее головка опустилась ему на грудь. Он стал покрывать бесчисленными поцелуями этот ворох душистых, пахнувших чем-то родным и невероятно близким, волос.
Стединк был рад счастливой развязки всей этой истории. Он выслушал сначала четкий рапорт капрала, затем сбивчивые слова благодарности девушки.
- Дорогая фрекен фон Вальк! – Стединк даже выглядел, как-то торжественно. – Мне доставило неописуемое удовольствие услышать о том, что это… - он запнулся, подыскивая нужное слово, - … это недоразумение, эта неприятность завершились столь благополучно. Позвольте мне от своего имени и от имени нашего короля Густава III, которому я писал и который одобрил все наши действия, выразить восхищение вашим мужеством, свойственным скорее не женщинам, а солдатам. Вы проявили себя, как истинная дочь и внучка офицера. – Стединк склонился и почтительно поцеловал руку девушки.
- А что дедушка… вы его знаете? – изумилась Ольга.
- Имел честь познакомиться с почтенным и заслуженным воином, господином полковником Веселовским.
- Он здесь был?
- Да! И мне было чрезвычайно приятно общаться с ним. А теперь, я думаю, что не мешкая вам следует отправиться в Нейшлот, где он вас ожидает в компании с не менее славным воином и ветераном майором Кузьминым.
- А… как же… Пе… - девушка чуть было не произнеса истинное имя Веселова, но вовремя поправилась, - Пайво Вессари? Мне бы очень хотелось, чтоб мой спаситель сопровождал меня, господин генерал, ведь это в вашей власти. Мне страшно без него. Когда он рядом, я чувствую себя в безопасности.
- Фрекен, - Стединк поклонился Ольге, - мы не будем больше испытывать судьбу, тем более желание дамы – закон для благородного человека. Капрал Вессари отправиться с вами. Но только прошу вас, об одном одолжении - мне необходимо побеседовать с ним наедине.
- Да, господин генерал, - Ольга поднялась и сделала самый учтивый реверанс. – Я еще раз сердечно благодарю за ту заботу и внимание, что встретила здесь. – Она еще раз склонилась перед Стединком и вышла, оставив Петра наедине с бароном.
- Пайво! – Веселов вытянулся перед генералом. Тот в задумчивости расхаживал по кабинету. Потом остановился и. показав на кресло, произнес:
- Присядь! Возможно это наш с тобой последний разговор и последняя встреча. – Петр настороженно посмотрел на барона и присел на краешек кресла, где только что до него сидела Ольга. Стединк сложил руки на груди и продолжил:
- Я буду с тобой откровенен. Как солдат с солдатом. Мне не понятна эта война, и по сути, мне еще не ведомо, чем она закончиться, но с большой вероятностью я могу утверждать, что ничем. Мне еще как-то были понятны ее цели и устремления нашего короля, но, к сожалению, его величество отличный драматург, но не стратег. Мы солдаты, и мы выполняли приказы. Плохо ли, хорошо ли, о том судить нашим потомкам. Теперь я чувствую, что финал близок. Драматургии в этой войне хватило на несколько опер, пьес или романов. Надеюсь, это вдохновит нашего короля. Взять хотя бы то, что произошло с несчастной семьей фон Вальк… - Стединк помолчал немного. – Я думаю, что тебе, Пайво, следует отправиться с фрекен Вальк туда, в Россию. Не знаю, что тебя там ждет, но думаю, что господа Веселовский и Кузьмин решат все твои проблемы. Тем более, что как мне кажется ваши отношения между тобой и фрекен фон Вальк более близкие нежели между просто спасителем и спасенной. Ведь сердцу не прикажешь. Впрочем, не мне говорить об этом. – Стединк сразу подумал о себе и Фредерике. Ведь они тоже не были ровней. – Поэтому я решил отправить тебя в Нейшлот. Вот несколько строк, что я написал для господ Кузьмина и Веселовского. – Он протянул конверт. – И напоследок я скажу тебе еще вот что: ты хороший солдат, Пайво, но на этой войне они не особо были потребны нашему королю. – Стединка было очень горестно от того, что Густав вновь прислушивался и попадал под обаяние своих «комнатных собачек», а не тех, кто был истинно профессионалом своего дела. Барон уже получил королевский приказ состоять в подчинении его любимца Армфельда. – Прощай, солдат. Если сможешь, послужи России. Это великая страна, с великой армией и не менее великими полководцами. Впрочем, я не имею в виду тех, кто воевал здесь против нас. Я внимательно следил по европейским газетам, как бьются и побеждают русские солдаты турок. Я читал про Потемкина, Румянцева, Суворова, Репнина и других генералов. Под их началом служить не менее почетно, чем здесь! Прощай, солдат. Дай Бог, мы никогда не встретимся на поле боя. Не нашей бедной Швеции меряться силой с великой державой, но если долг солдата и королевский указ заставит нас… - Барон отвернулся к окну, не договорив. – Иди, Пайво!
