Вера Космолинская - Драконье царство
Впрочем, это всего лишь одна из правдоподобных версий. Не менее правдоподобной казалась и версия, что одним из прототипов был некто вроде не менее легендарного Финна — предводитель своего рода «фианы» с неопределенной локализацией в какой-то одной географической точке, что и вылилось позднее в представления о братстве Круглого Стола и странствующем рыцарстве одновременно. Но история, в которую мы угодили, как мы и ожидали, была слишком далека от реальной, куда дальше, чем была от нас сейчас шотландская река Клайд и приток ее Дуглас.
Вариант Гальфрида Монмутского — мол: «оба войска, сойдясь в сражении, в большей части своей были истреблены» мне почему-то тоже не хотелось делать близким к истине. Если истребить большую часть моего войска, от него вряд ли останется что-нибудь вразумительное. Если другого — а что они, собственно, сделали плохого мне лично или слишком уж выдающегося и необычного для этих времен, чтобы это было справедливо и оправданно? Я поразмышлял немного над предварительным планом действий и расстановкой сил, чертя кончиком кинжала почти незаметные, скорее воображаемые линии на карте. Чисто умственное упражнение, полезное только для разминки извилин. Но иногда это действительно бывает полезно, хотя очень редко именно так, как об этом думаешь заранее. Наконец я свернул свиток и улегся спать, продолжая и во сне штудировать воображаемую карту.
Наутро, то есть, через пару часов, мы с Олафом снова стояли рядом на верхушке холма, над прикрытой рваной вуалью тумана рекой.
Над нашими головами хлопал на сыром ветру темный штандарт с вытканным на нем изображением багряного дракона — выглядело почти геральдично, хотя до классической геральдики еще века и века. Над ставкой Кольгрима вился на почти таком же темном фоне белый дракон. В отличие от нашего, крыльев у него не было, зато свивался он в куда большее количество колец. Отсюда он был почти не виден, разве что в самодельную подзорную трубу Олафа, через которую он вглядывался сейчас сквозь клочья тумана в темнеющие на соседних холмах ряды, точки, движущиеся как муравьи на куче хвоинок, называемой муравейником. Поглядев в эту же трубу, я примерно уяснил себе как выглядит Кольгрим — коренастый широкоплечий малый во цвете лет, с выбивающейся из под широкого золотого обода светлой гривой заплетенной в косицы, в доспехе из начищенных металлических пластин, нашитых на кожаную одежду, покрытом синим плащом с меховой опушкой.
— Зря мы не добили кое-кого под Камелотом, — заметил Олаф.
— А что такое?
— Карадос и еще некоторые — они теперь на той стороне, присоединились к Кольгриму.
— Наверное, жить хотят.
— А нам это интересно?
— Но понять их можно. Да и не так уж их много. В общей массе.
— Да, ничего так себе массочка. Но и они могут сыграть роль последней капли.
— Судя по их расположению, вряд ли последней. На месте Кольгрима, я бы выпустил их первыми. Неплохая получилась бы шутка. Зверская.
— Все бы тебе шутить. — Олаф опустил трубу. — Хотя, что-то они ведь делают в первой линии.
— А ты стал бы оставлять их в тылу?
— Какая странная идея.
К нам подскакал Бедвир.
— Лучники и пращники готовы. Будем ждать или будем выступать?
— Какая странная идея, Бедвир, — повторил я вслед за Олафом. — Конечно, будем ждать.
Солнце понемногу поднималось над холмами, расцвечивая туман золотистыми красками и безжалостно его рассеивая. На самом деле, я не оценил бы превосходство противника намного более чем втрое. Возможно, только его организованная часть была куда больше чем у нас, а в прочем, это был тот же нестройный сброд. Конечно, это были и не все силы Кольгрима. Насколько было известно, брат его Бальдульф хозяйничал где-то на севере с немалым же войском. Да и из-за моря к нему постоянно подходили корабли с подкреплением.
Развиднелось. Земля немного подсохла, и на противоположных холмах заиграли рожки. На нашей стороне — тоже.
— Артур! — окликнул Бедвир, стоявший на удобном уступе в двадцати шагах от нас. — Северные князьки выдвигаются вперед. Приказать лучникам и пращникам действовать?
— Нет, — остановил я, глядя на перемещения в лагере противника. — Пропусти их. Побереги стрелы и камни для Кольгрима.
— Но если эти первые врежутся в нас, разве мы сможем подготовиться к встрече с костяком их войска? — удивился Бедвир.
— Сможем, — заверил я. — Гарет! Подведи мне Тараниса.
— Так что мы сейчас делаем? — поинтересовался Олаф.
— Понятия не имею, — весело соврал я.
Гарет подбежал чуть не вприпрыжку, путаясь в траве и болтаясь на поводьях Тараниса как легкий колокольчик на упряжи. Может я и поостерегся бы позволять Гарету иметь дело с этим конем, но похоже, он проникался нежными чувствами ко всему моему зверью, начиная с Кабала и кончая этим вороным громилой, и те, как ни удивительно, платили ему взаимностью.
— Кадор еще не прибыл, — зачем-то повторил очевидное Гарет с чувством причастности к важности сказанного и задумчиво посмотрел на коня. Тараниса подарил мне Кадор — с неясно какими мыслями. Тогда считалось, что хотя по всем статьям и статям зверь хорош, но с головой у него явно не все в порядке. Было бы, конечно, проще оставить его где-нибудь в королевском табуне в качестве производителя, но поскольку с головой у меня дела обстояли примерно так же как у коня, мы сразу отлично поладили.
— И не прибудет до конца боя, — заверил я. Это был всего лишь циничный выпад, но Гарет посмотрел на меня так, будто я высказал пророчество в духе Мерлина.
— Мне ждать или выехать с тобой? — спросил Олаф.
— Подожди. Следи за ситуацией отсюда, и если что, бери командование на себя. — Надо же оставить кого-то в резерве здравого смысла, если я все провалю.
Олаф усмехнулся. Он бы непременно сказал: «Ты это можешь», но не хотел пугать остальных.
Я подозвал Бедвира, Мельваса и Пеллинора с его людьми, отослал Кея к Олафу и приготовился к спуску с холма, как только нам навстречу двинутся первые отряды севера.
Ждать пришлось недолго. Впереди послышались душераздирающие крики и нестройные группы конников и пеших бойцов скатились в пологую долину.
— Неужели они не понимают, что их просто использовали? — задумчиво пробормотал Бедвир. — Хотя почему-то всегда находится кто-то, кто не понимает.
Я пожал плечами.
— Иногда и понимание не останавливает. Мало понимать, надо еще надеяться на то, что тебя хорошо примет жизнь, если откажешься по чьему-то слову принять смерть.
Бедвир скривился.
— Это слишком гнусная мысль.
