Такаси Мацуока - Стрелы на ветру
И заплакал, сам того не замечая.
* * *Хэйко смотрела на бескрайний морской простор. Как она будет жить в этой варварской стране, что ждет ее впереди? Она богата – Гэндзи доверил ей целое состояние в золотых слитках. Ее опекает Мэтью Старк, на которого Хэйко вполне полагалась – и как на друга, и как на опытного воина. Но она потеряла Гэндзи. Потеряла навсегда. Она знала это.
Его прощальные слова были ложью. Гэндзи сказал, что узрел в видении, будто ему суждено стать последним князем Акаоки. У него не будет наследника. Через каких-нибудь несколько лет не станет ни самураев, ни сёгуна, ни князей, ни самостоятельных княжеств. Цивилизация, насчитывающая два тысячелетия, исчезнет буквально за ночь. Так сказал Гэндзи. Возможно, все это тоже было ложью. По крайней мере, на то было похоже. Но Хэйко это не волновало. Для нее важна была одна-единственная ложь. Гэндзи солгал, когда сказал, что присоединится к ней.
Хэйко знала это, ибо в двух своих видениях Гэндзи видел иное.
В первом он встретил загадочную госпожу Сидзукэ. Кто бы она ни была, она явно происходила не из Америки. Значит, Гэндзи встретит ее в Японии. Во втором его жена, наложница или любовница – Гэндзи не видел ее, так что это может оказаться Эмилия, Сидзукэ или еще какая-то женщина – умерла родами, едва лишь успев произвести на свет его наследника. Гэндзи ни за что не допустит, чтобы его ребенок провел детские годы вдали от родного княжества.
Он солгал, и Хэйко до сих пор не понимала – почему?
Гэндзи обрек Хэйко на жизнь в стране, в которой Эмилия считалась красавицей. И если что-то можно было сказать о такой стране наверняка, то лишь одно: она, Хэйко, будет считаться там уродливой и отвратительной. Ее прославленная красота более ей не пригодится. Люди будут отворачиваться от нее. Ее станут презирать. Насмехаться над нею.
Ей не придется ждать, пока время уничтожит ее красоту. Она уже распростилась с ней в двадцать лет, оставив ее в стране, что ныне скрылась за горизонтом.
Но Хэйко не плакала.
Она не поддастся страху, отчаянию или слабости.
Как бы там ни было, она – ниндзя из славного рода Кумэ Медведя, ее дяди, величайшего ниндзя последнего столетия. И если когда-нибудь она вдруг усомнится в себе, ей нужно лишь ощутить кровь, текущую в ее жилах, – и к ней снова вернется уверенность в собственных силах. Нет, она не станет рыдать, словно обычная гейша, которую покинул возлюбленный! У нее есть задание, полученное от ее господина, Окумити-но-ками Гэндзи, КНЯЗЯ Акаоки, прекрасного лжеца, который наверняка в один прекрасный день станет сёгуном.
Она не будет размышлять о своем несчастье.
Хэйко огляделась, выискивая Старка. Им многое нужно обсудить. Прежде всего, следует обеспечить сохранность золота. Маловероятно, конечно, чтобы на миссионерском корабле кто-либо попытался его похитить, но им нужно быть предельно бдительными.
Старк стоял у кормы, у самых поручней. Он был недвижен. Когда Хэйко приблизилась к нему, его плечи вдруг задрожали; Старк упал на колени и завыл, словно смертельно раненный зверь.
Хэйко опустилась на палубу рядом с ним. Если она притронется к нему, не попытается ли он ее ударить? А если попытается, что ей тогда делать? Нет, она не будет бояться. Она плывет в неведомую страну, не зная собственного пути. Должно быть, он начался в этот самый миг.
Хэйко извлекла из-за пазухи белый шарф из лучшего шелка, ненадушенный, но впитавший запах ее тела, и протянула руку, чтобы вытереть слезы Старка.
Старк не стал драться. Когда шелк коснулся его лица и осушил слезы, Старк всхлипнул в последний раз, прикоснулся к руке Хэйко – так мягко, что она едва ощутила это прикосновение, – и сказал:
– Спасибо.
Хэйко поклонилась и хотела было сказать что-нибудь вежливое. Но подходящие слова не шли ей на ум. Вместо этого, когда она взглянула на его беззащитное, открытое лицо, из глаз ее тоже потекли слезы, хоть губы и сложились в успокаивающую улыбку.
Теперь уже Старк потянулся к ней. И первая слезинка, сорвавшаяся со щеки Хэйко, упала ему на руку.
И заблестела у него на ладони, словно маленький бриллиант.
* * *А «Вифлеемская звезда» плыла, и Старк сказал: «Спасибо», и шелковый шарф в шелковистой руке Хэйко осушил его слезы, пока ее слезы катились по улыбающемуся лицу. И «Вифлеемская звезда» плыла.
Часть VI
ВОРОБЬИНАЯ ТУЧА
«СУДЗУМЭ-нокумо»
Свиток первый
Переведено с японского Эмилией Гибсон при помощи Гэндзи Окумити, даймё Акаоки, в год 1861-й от Рождества Христова.
В конце лета 1291 года мой дед, отец и старшие братья погибли в битве у мыса Мурото вместе с самыми доблестными нашими вассалами. Так я, Хиронобу, стал правителем Акаоки в возрасте шести лет и одиннадцати дней.
Когда победоносная армия Ходзё приблизилась, моя мать, госпожа Киёми, помогла мне приготовиться к ритуальному самоубийству. Для этого избрали берег ручья, что тек мимо нашего замка, но сильно обмелел по случаю зимы. Я облачился с ног до головы в белое. На голубом небе не было ни облачка.
Мой телохранитель Го стоял рядом со мной с воздетым мечом. Он должен был отрубить мне голову, как только я всажу нож себе в живот. Но в тот миг, когда я уже готов был проделать это, над сухим руслом вдруг взлетели воробьи – сотни сотен воробьев. Их оказалось столь много, что они накрыли нас тенью, словно туча.
Десятилетний конюх Синити, товарищ моих детских игр, вскричал:
– Остановитесь! Это знамение! Господин Хиронобу не должен умирать!
Го, плача, упал на колени рядом со мной и произнес:
– Мой господин, вы должны вести нас в битву! Этого требуют боги!
Он не объяснил, почему истолковал это знамение именно так. Но мои вассалы – они тоже прослезились – поддержали Го:
– Ведите нас в бой! Мы умрем лицом к врагу, как и подобает истинным воинам!
– Никто не сравнится с конниками клана Окумити! Мы разобьем их!
Вот так и случилось, что в тот самый день я повел оставшихся самураев нашего клана – а было их сто двадцать один – против пятитысячной армии Ходзё.
Моя мать, улыбаясь сквозь слезы, пожелала мне счастливого пути и сказала:
– Когда ты вернешься, пусть на мече твоем будет кровь наших самонадеянных врагов.
Старшим из моих вассалов был Рёдзи. Он хотел, чтобы завтра утром, на рассвете, мы атаковали боевой строй наших врагов. Нам предстояло пересечь открытое поле под градом стрел, схватиться с конниками, вдесятеро превышающими нас численностью, а потом встретиться с копьями и пиками трех тысяч пехотинцев. И лишь пробившись через их ряды, мы получили бы возможность атаковать и убить трусливых командиров Ходзё.
