Александр Дюма - Волчицы из Машкуля
На пересечении двух дорог их ожидал, остановившись в нерешительности, шедший впереди дозорный.
Дорога раздваивалась, а так как ни с той ни с другой стороны никто не ответил, он не знал, по какой тропинке идти.
Обе дороги вели до места назначения, только левая была немного длиннее правой.
После короткого совещания дозорный свернул направо, вслед за ним поспешили вандейский главарь с путешественником, оставив на развилке четвертого спутника, но и тот последовал за ними минут через пять.
Примерно такое же расстояние соблюдается между основными силами армии, ее авангардом и арьергардом.
Не проехав и трех сотен шагов, роялисты увидели своего дозорного: он стоял, прислушиваясь.
Дозорный махнул им рукой, давая знать, чтобы они соблюдали тишину.
Затем он тихо произнес:
— Патруль!
В самом деле, они различили отдаленный, но уже приближавшийся гул колонны солдат на марше. Это было одно из подвижных подразделений генерала Дермонкура, вышедшее в ночной дозор.
Солдаты шли по одной из низинных дорог, которые часто встречались в то время в Вандее, в особенности во времена первой войны; в наши дни они постепенно исчезают, уступая место проселочным дорогам; дороги эти имели столь крутые откосы, что на лошади нельзя было взобраться ни на один из них; чтобы избежать встречи с патрулем, всадникам оставалось только вернуться назад, выйти на открытое место и свернуть направо или налево.
Однако так же как всадники услышали шаги пехотинцев, так и те вполне могли услышать шаг лошадей и броситься вслед за ними.
Неожиданно дозорный сделал жест, чтобы привлечь внимание вандейца.
При свете луны, на мгновение появившейся и тут же исчезнувшей за тучами, блеснули штыки, и по поднятому наискось пальцу вандеец и путешественник поняли, в каком направлении им следует уходить.
В самом деле, чтобы не оказаться в воде, скапливавшейся на таких низинных дорогах после обильных дождей, солдаты, вместо того чтобы шагать по узкой тропе, зажатой между двумя откосами, взобрались по одному из них наверх и шли по другую сторону живой изгороди, находившейся слева от путешественников.
Следуя этим путем, они должны были пройти шагах в десяти от всадников и двух пеших дозорных, притаившихся на дне расщелины.
Если хотя бы одна лошадь заржала, маленький отряд оказался бы в ловушке; однако животные как будто понимали, какая им грозила опасность, и, подобно ездокам, словно затаились; солдаты прошли мимо, даже не догадываясь о том, что находились рядом с теми, за кем охотились.
Как только вдалеке затихли шаги солдат, путешественники перевели дыхание и тронулись в путь.
Не прошло и четверти часа, как они уже свернули с дороги и углубились в Машкульский лес.
В лесу они почувствовали себя гораздо свободнее; можно было предположить, что солдаты вряд ли рискнут ночью его прочесывать, а если и решатся, то, чтобы не нарушать дисциплину, пойдут через лес не по окольным тропам, а по проселочным дорогам; проходя по тропе, известной лишь местным жителям, путешественники могли больше не опасаться нежелательной встречи.
Они спешились, передав поводья лошадей одному из дозорных, в то время как второй поспешно скрылся в темноте, которая казалась непроницаемой из-за появившейся на деревьях первой майской листвы.
Вандейский главарь и путешественник последовали за ним.
По всей вероятности, они приближались к цели своего путешествия, и то, что они шли, а не ехали на лошадях, служило тому доказательством.
В самом деле, не успели метр Марк и его проводник сделать и двухсот шагов, как услышали крик лесной совы.
Вандеец, сложив рупором ладони, ответил на этот продолжительный и скорбный зов пронзительным уханьем полевой совы.
В ответ снова раздался крик лесной совы.
— Вот теперь это наш человек, — произнес вандеец.
Прошло несколько минут, и до них донесся шорох травы: кто-то шел по тропе им навстречу. И тут же они увидели дозорного, который сопровождал незнакомца.
Этим незнакомцем оказался не кто иной, как наш старый друг Жан Уллье, единственный и потому главный егерь маркиза де Суде, на время забросивший охоту после того, как он принял участие в событиях, происходивших в Вандее.
Как и в двух предыдущих случаях, проводник произнес знакомые нам слова: «Вот господин, которому необходимо переговорить с вашим хозяином». На этот раз фраза была несколько изменена, и вандеец обратился к Жану Уллье:
— Мой друг, вот господин, которому необходимо переговорить с Малышом Пьером.
На что Жан Уллье коротко ответил:
— Пусть следует за мной.
Путешественник протянул руку вандейскому главарю, и тот ее крепко пожал; затем он было потянулся к карману, чтобы достать кошелек и расплатиться с двумя дозорными; однако вандеец, догадавшись о его намерении, положил свою ладонь на его руку, тем самым давая понять, что его щедрость в данном случае была бы неуместной и только обидела бы крестьян.
Метр Марк понял его жест и пожал руку каждому крестьянину точно так же, как главарю.
После этого Жан Уллье отправился в путь по той же дороге, по которой он пришел, на прощание сказав три коротких слова, прозвучавшие как приказ, несмотря на мягкий тон его голоса:
— Следуйте за мной.
Прощание было таким же коротким, как и приглашение. Путешественник уже стал привыкать к принятым здесь таинственным и немногословным формам общения, показавшимся ему вначале чрезвычайно странными и указывавшими если не на явный заговор, то, по крайней мере, на приближение восстания.
Ему так и не удалось как следует разглядеть спрятанные под широкополыми шляпами лица вандейского главаря и двух его дозорных.
И теперь он едва различал маячившую перед ним в темноте фигуру Жана Уллье.
Идя впереди, егерь между тем постепенно замедлял шаг и вскоре поравнялся с путешественником.
Путешественник почувствовал, что проводник хочет что-то ему сказать, и приготовился слушать.
В самом деле, до его слуха донеслись сказанные шепотом слова:
— Нас выследили; кто-то идет за нами по лесу. Не волнуйтесь, если я на время исчезну. Не уходите далеко от места, где мы расстанемся.
Путешественник кивнул в ответ, что означало: «Хорошо, идите!»
Они сделали еще шагов пятьдесят.
Неожиданно Жан Уллье исчез в зарослях.
В двадцати или тридцати шагах от себя путешественник услышал треск ветвей в лесной чаще, как будто вскочила на ноги перепуганная косуля.
Шум затихал с такой быстротой, что можно было предположить, будто его и в самом деле производила убегавшая косуля.
