Рафаэль Сабатини - Одиссея капитана Блада
губернатором появился высокий, дородный мужчина в форме полковника
барбадосской милиции. На большом желтоватом лице его словно застыловыражение недоброжелательства. Рядом с ним шла стройная девушка в элегантном
костюме для верховой езды. Широкополая серая шляпа, украшенная алыми
страусовыми перьями, прикрывала продолговатое, с тонкими чертами лицо, на
котором тропический климат не оставил никаких следов. Локоны блестящих
каштановых волос кольцами падали на плечи. Широко поставленные карие глаза
открыто смотрели на мир, а на лице ее вместо обычного задорного выражения
сейчас было видно сострадание.
Питер Блад спохватился, поймав себя на том, что он не сводит удивленных
глаз с очаровательного лица этой девушки, находившейся здесь явно не на
месте. Обнаружив, что она, в свою очередь, также пристально его
разглядывает, Блад поежился, чувствуя, какое печальное зрелище он
представляет. Немытый, с грязными и спутанными волосами и давно не бритой
черной бородой, в лохмотьях, оставшихся от некогда хорошего камзола, который
сейчас обезобразил бы даже огородное пугало, он совершенно не подходил для
того, чтобы на него смотрели такие красивые глаза. И тем не менее эта
девушка с какимто почти детским изумлением и жалостью продолжала его
рассматривать. Затем она коснулась рукой своего компаньона, который снедовольным ворчанием повернулся к ней.
Девушка горячо говорила ему о чем-то, но было совершенно очевидно, что
полковник слушал ее невнимательно. Взгляд его маленьких блестящих глаз,
расположенных близко к мясистому крючковатому носу, перешел с нее и
остановился на светловолосом крепыше Питте, стоявшем рядом с Бладом.
Но тут к ним подошел губернатор, и между ними завязался общий разговор.
Девушка говорила очень тихо, и Блад ее совсем не слышал; слова
полковника доносились до него в форме неразборчивого мычания. Губернатор же,
обладавший пронзительным голосом, считал себя остроумным человеком и любил,
чтобы ему все внимали.
– Послушайте, мой дорогой полковник Бишоп. Вам предоставляется право
первого выбора из этого прекрасного букета цветов и по той цене, которую вы
назначите сами. А всех остальных мы продадим с торгов.
Полковник Бишоп кивнул головой в знак согласия:
– Ваше превосходительство очень добры. Но, клянусь честью, это не
партия рабочих, а жалкое стадо кляч. Вряд ли от них будет какой-нибудь толк
на плантациях.
Презрительно щуря маленькие глазки, он вновь осмотрел всех осужденных,
и выражение злой недоброжелательности на его лице еще более усилилось.
Затем, подозвав к себе капитана "Ямайского купца" Гарднера, он несколько
минут разговаривал с ним, рассматривая полученный от него список.
Потом полковник сунул список обратно Гарднеру и подошел к осужденным
повстанцам. Подле молодого моряка из Сомерсетшира Бишоп остановился. Ощупав
мускулы на руках Питта, он приказал ему открыть рот, чтобы осмотреть зубы;
облизнулся, кивнул головой и, не поворачиваясь, буркнул шедшему позади него
Гарднеру:
– За этого – пятнадцать фунтов.
Капитан скорчил недовольную гримасу:
– Пятнадцать фунтов? Это не составит и половины того, что я хотел
просить за него.
– Это вдвое больше того, что я был намерен заплатить, – проворчал
полковник.
– Но ведь и тридцать фунтов за него – слишком дешево, ваша честь.
– За такую цену я могу купить негра. Эти белые свиньи не умеют
работать и быстро дохнут в нашем климате.
Гарднер начал расхваливать здоровье Питта, его молодость и
выносливость, словно речь шла не о человеке, а о вьючном животном.
Впечатлительный Питт стоял молча, не шевелясь. Лишь румянец, то
появлявшийся, то исчезавший на его щеках, выдавал внутреннюю борьбу, которую
вел с собой молодой человек, пытаясь сохранить самообладание. У Питера Блада
эта гнусная торговля вызывала чувство глубочайшего отвращения.
В стороне от всего этого прогуливалась, разговаривая с губернатором,
девушка, на которую Блад обратил внимание. Губернатор прыгал около нее,
глупо улыбаясь и прихорашиваясь. Девушка, очевидно, не понимала, каким
мерзким делом занимался полковник. А быть может, подумал Блад, это было ей
совершенно безразлично?
В эту секунду полковник Бишоп повернулся на каблуках, собираясь
уходить.
– Двадцать фунтов – и ни пенса больше. Это моя предельная цена. Она
вдвое больше той, какую вам предложит Крэбстон.
Капитан Гарднер, поняв по его тону, что это действительно окончательная
цена, вздохнул и согласился. Бишоп направился дальше, вдоль шеренги
заключенных. Блада и стоявшего рядом с ним худого юношу полковник удостоил
только мимолетным взглядом. Однако, следующий за ними мужчина средних лет и
гигантского телосложения, по имени Волверстон, потерявший глаз в сражении
при Седжмуре, привлек к себе его внимание, и торговля началась снова.
Питер Блад стоял в ослепительных лучах солнца, глубоко вдыхая
незнакомый душистый воздух. Он был насыщен странным ароматом, состоящим из
смеси запахов кампешевого дерева note 14, ямайского перца и душистого кедра.
Необычайный этот аромат заставил его забыть обо всем и погрузиться в
бесполезные размышления. Он совершенно не был расположен к разговорам. Так
же чувствовал себя и Питт, молча стоявший возле Блада и думавший о
неизбежной разлуке с человеком, рядом с которым, плечом к плечу, он прожил
смутные месяцы и полюбил его, как друга и старшего брата. Чувства
одиночества и тоски властно охватили его, и по сравнению с этим все, что он
пережил раньше, показалось ему незначительным. Разлука с доктором была для
Питта мучительным завершением всех обрушившихся на него несчастий.
К осужденным подходили другие покупатели, рассматривали их, проходили
мимо, но Блад не обращал на них внимания. Затем в конце шеренги осужденныхпроизошло какое-то движение. Это Гарднер громким голосом сообщал что-то
толпе остальных покупателей, ожидавших, пока полковник Бишоп отберет нужный
ему человеческий товар. После того как Гарднер закончил свою речь, Блад
заметил, что девушка говорила о чем-то Бишопу и хлыстом с серебряной
рукояткой показывала на шеренгу. Бишоп, прикрыв глаза рукой от солнца,
поглядел на осужденных и двинулся к ним тяжелой, раскачивающейся походкой
вместе с Гарднером и в сопровождении шедших позади девушки и губернатора.
Медленно идя вдоль шеренги, полковник поравнялся с Бладом и прошел бы мимо,
если бы девушка не коснулась своим хлыстом руки Бишопа.
– Вот тот человек, которого я имела в виду, – сказала она.
