Мишель Зевако - Капитан
– Где ваш палач? Где эшафот? Вы вознамерились сделать из меня шпиона и наемного убийцу?! Если бы здесь оказался сеньор де Тремазан, мой отец, он бы строго спросил с меня за то, что вы еще живы… ибо вы посмели думать, что сможете купить за пятьдесят тысяч ливров честь шевалье де Капестана! Но я ответил бы достойнейшему из людей: «Отец, я не буду марать о главаря бандитов свою шпагу!»
– Мерзавец! – проверещал Кончини дрожащим голосом.
– Господин маршал, – продолжал Капестан, – я обязан дать ответ на ваше гнусное предложение. Вот он!
И с этими словами шевалье швырнул Кончини в лицо свою перчатку.
Маршал пронзил его убийственным взглядом, взмахнул рукой, словно грозя юноше всеми земными и небесными карами, хотел позвать слуг, но с мертвенно белых губ сорвалось лишь хриплое рычание.
Тогда Кончини разразился жутким смехом, и Капестан содрогнулся. Понурив голову, он начал горько упрекать себя:
«Зачем я это сделал? Зачем сразу выложил маршалу все, что я о нем думаю? Ах, проклятый мой язык! Разве не мог я схитрить, чтобы выбраться отсюда? А уж затем откровенно высказать все в письме?»
В этот миг надменный голос объявил.
– Аудиенция господина Адемара де Тремазана, шевалье де Капестана окончена!
– Аудиенция? – прошептал ошарашенный шевалье, которому опять показалось, что он грезит.
Осмотревшись, Капестан обнаружил, что маршал д'Анкр исчез. Зато у двери, через которую юноша не так давно попал в кабинет, возник тот самый страж, что проводил шевалье к Кончини.
– Значит, – растерянно переспросил Капестан, – моя аудиенция окончена? И я могу уйти?
– Да, сударь, именно так, – величественно ответил швейцарец.
– Отлично! – вскричал юноша. – Вот тебе два экю, дружище…
И, облегченно вздохнув, Капестан протянул стражу две серебряные монеты; тот неспешно опустил их в карман.
– Но покажи мне дорогу… – обратился к швейцарцу шевалье. – Я не знаю, как отсюда выбраться.
– Легко! – откликнулся страж. – Откройте эту дверь. Пройдите по коридору. Спуститесь по маленькой лестнице – и окажетесь во дворе.
Шевалье покинул кабинет и снова попал в пустую комнату с выложенным плитами полом, в которой дожидался приема; тут юноша обернулся, чтобы задать стражу еще один вопрос, но дверь кабинета уже захлопнулась. На лбу Капестана выступил холодный пот. Охваченный ужасными подозрениями, шевалье бросился к указанной ему двери – именно ее он безуспешно пытался открыть перед свиданием с Кончини.
Но в следующий миг в сердце юноши вновь вспыхнула надежда. На сей раз дверь распахнулась! Шевалье ступил за порог и тут же отпрянул: в узком темном коридоре стоял человек. Это был Ринальдо!
Подручный маршала шагнул вперед. На губах его играла ядовитая улыбка, лицо было наглым, а взгляд. – презрительным.
– Входите, господа, входите, – произнес он. – Я должен представить вам господина Адемара де Тремазана, шевалье де Капестана, с которым вы слегка повздорили в Медонском лесу.
В пустую комнату ворвались пятеро мужчин. Последний из них резко захлопнул за собой дверь. Да, их было пятеро – крепких, вооруженных до зубов людей!
Капестан отступил в угол комнаты, не сводя глаз со своих врагов, готовый в любую секунду обнажить шпагу. Убийцы встали перед ним в ряд… они были в благодушном настроении.
– Господин де Капестан, – сказал итальянец, – позвольте представиться: я синьор Ринальдо, а это господа де Базорж, де Монреваль, де Лувиньяк, де Шалабр и де Понтрай, которые сейчас будут иметь честь убить вас.
Капестан, поклонившись, ответил:
– Счастлив и польщен тем, что вижу, наконец, лица этих господ, поскольку в Медонском лесу разглядел только их спины. Так, значит, здесь вспарывают животы гостям Кончини?
– Этот юнец слишком болтлив, – промолвил Лувиньяк, – надо его прикончить без проволочек.
– Куда нам торопиться? – отозвался Монреваль. – Дадим ему время помолиться!
Капестан, выхватив правой рукой рапиру и зажав в левой кинжал, вскричал:
– Я к вашим услугам, господа палачи, подручные маршала убийц!
– Ого! – проворчал Шалабр. – Да он оскорбляет монсеньора!
– Может быть, отхлестать вас по щекам, как я поступил с вашим хозяином? – прорычал Капестан.
Он жаждал битвы. В ушах у него звенело, лицо пылало, перед глазами плыли красные крути. Нависшая над юношей смертельная опасность привела его в неистовство! Со свистом рассекая воздух своей рапирой, беспощадной, словно жало змеи, Капестан вызывал врагов на бой – и те, видя горящие глаза и бешеное лицо шевалье, выкрикивающего гневные слова и больше всего похожего на тугую пружину, каждую секунду готовую распрямиться, почувствовали невольный трепет.
– Эй! – пробормотал Понтрай. – Да этот олух выколет мне глаз! Как, ты сказал, его зовут, Ринальдо?
– Тремазан де Капестан! – ответил итальянец.
– Капестан? – ухмыльнулся Понтрай, вновь обретая утраченную было самоуверенность. – А может быть – Капитан? Ведь этот юнец – настоящий капитан из комедии, фанфарон и задира – и ему пора надрать уши!
– В таком случае, – прорычал шевалье, – я в гостях у Пульчинеллы!
– Полегче, синьор Капитан, вы слишком разгорячились, синьор фанфарон! – воскликнул Ринальдо. – Господа, сделаем-ка Капитану небольшое кровопускание!
И все шестеро молниеносно обнажили шпаги.
– Капитан? – прогремел шевалье. – Хорошо же! Согласен на Капитана! Я сумею прославить и это имя! Эй, Арлекин, Пульчинелла, Панталоне[5], берегитесь Капитана!
Прыгнув вперед, он взмахнул шпагой, с невероятной ловкостью крутанул ею в воздухе – и стальной хлыст рассек три физиономии разом. Раздалось три вопля: кричали Ринальдо, Шалабр и Базорж. Каждый из них схватился за окровавленную щеку. У каждого багровел на лице страшный рубец…
Наступила секундная пауза. Ошеломленные убийцы попятились. Затем, опомнившись, они вшестером бросились на Капестана, оглашая воздух яростными проклятиями. Зазвенели шпаги. Шевалье, подобно вихрю, перелетал из одного угла комнаты в другой, и каждый удар юноши достигал цели. У Ринальдо было кинжалом пропорото бедро. Понтрай дико выл, прижимая ладонь к выколотому глазу. Все было забрызгано кровью: стены, плиты пола, лица, руки. Бандиты, приведенные в смятение безумными прыжками своего противника, метались и кружились, сталкиваясь друг с другом и налетая на стены. Капестан был повсюду и нигде.
Он получил две раны в руку, у него кровоточило порезанное плечо, а на груди красовалась довольно глубокая царапина. Внезапно ослабев от потери крови, он опустился на колени; шпага выскользнула из онемевших пальцев, и юноша увидел, как сверкнули занесенные над ним кинжалы!
