Александр Дюма - Волчицы из Машкуля
По рядам мятежников прокатился ропот недоверия.
— А я клянусь, — воскликнул Мишель, — что вам сказали правду!
— О! Хорош свидетель, нечего сказать! — воскликнул в свою очередь метр Жак.
— Уверяю вас… — прервал его слова Малыш Пьер.
— Нет, — перебил его метр Жак, — это я вас должен уверить, моя прекрасная странствующая дама, что если через десять минут, отпущенных ему на размышление, ваш оруженосец не выполнит то, что является для него единственным путем к спасению, он отправится к своим праотцам… Пусть побыстрее выбирает: кошелек или веревка. Чего-чего, а веревок у нас предостаточно!
— Но это же подлость! — воскликнул Малыш Пьер вне себя от гнева.
— Взять его! — приказал метр Жак.
Четверо мятежников вышли из толпы, чтобы выполнить приказ.
— Посмотрим, кто из вас посмеет поднять на меня руку!
Триго, до которого не сразу доходил смысл слов и жестов, не остановился.
— Ах, вот как! — продолжал Малыш Пьер, отпрянув на шаг, когда до него дотронулась грязная рука, и быстрым движением сорвал с себя шляпу и парик. — Как! Неужели среди всех этих бандитов не найдется ни одного солдата, кто бы мог меня узнать? Как! Неужели от меня отступился Бог и оставил на милость разбойников?
— О нет! — раздался голос за спиной метра Жака. — Пришел тот, кто скажет этому господину, что его поведение недостойно человека, носящего кокарду, белый цвет которой свидетельствует об отсутствии на ней пятен.
Метр Жак поспешно обернулся, успев уже поднять свой пистолет на вновь прибывшего; бандиты тут же выхватили оружие, и Берта — ибо это была именно она — шагнула в толпу, плотным кольцом окружившую двух пленников с наставленными на них ружьями.
— Волчица! Волчица! — шепотом произнесли несколько подручных метра Жака, узнав мадемуазель Берту.
— Что вам здесь надо? — воскликнул предводитель бунтовщиков. — Вы разве не знаете, что я не признаю за вашим отцом власти, какую он хотел бы распространить на мой отряд, и отказываюсь вступать в его часть?
— Замолчите, глупец! — приказала Берта.
И, устремившись к Малышу Пьеру, она опустилась перед ним на колено.
— Прошу прощения, — сказала она, — за всех этих невежественных людей, вас оскорблявших и угрожавших вам, той, кто имеет все права на то, чтобы ее почитали!
— О! Скажу вам честно, — радостным голосом произнес Малыш Пьер, — вы появились весьма вовремя! Если бы вы не подоспели, нам бы плохо пришлось, а вот этот несчастный юноша обязан вам не чем иным, как своей жизнью, ибо эти господа уже вознамерились его повесить — ни больше и ни меньше, — а меня пообещали отправить для компании вместе с ним.
— Бог мой! Все было именно так, — подтвердил Мишель (Обен Куцая Радость, увидев, какой оборот принимали события, успел уже поспешно развязать его).
— Но мне кажется, — с улыбкой произнес Малыш Пьер, указывая на Мишеля, — что этот молодой человек вполне заслужил, чтобы к нему проявила сочувствие какая-нибудь добрая роялистка, вроде вас.
Берта в свою очередь улыбнулась и опустила глаза.
— Вот вы и займетесь им вместо меня, — продолжал Малыш Пьер, — надеюсь, что вы не станете на меня сердиться, если я поделюсь своим мнением о нем с вашим отцом, чтобы выполнить обещание, которое я ему дал.
Берта низко склонила голову, чтобы поцеловать руку Малыша Пьера, и никто не заметил, как зардели ее щеки.
А тем временем, бормоча на ходу слова извинения, к ним подошел метр Жак, смущенный проявленной им оплошностью.
Несмотря на глубокую неприязнь, которую ему внушал этот человек, Малыш Пьер понял, что из политических соображений ему не стоит показывать свои чувства, за исключением досады.
— Вы, возможно, руководствовались самыми благими намерениями, но методы, какими вы их претворяли в жизнь, достойны всякого порицания и могут привести лишь к тому, что мы прослывем бандитами с большой дороги, какими были в прошлом соратники Иегу. Я надеюсь, что впредь это не повторится.
Затем, обернувшись к Берте, словно все люди вокруг перестали для нее существовать, Малыш Пьер сказал:
— А теперь расскажите мне, как вы напали на наш след?
— Ваша лошадь, видно, почуяла наших лошадей, — ответила девушка, — и мы, встретив ее, поспешили спрятаться, ибо услышали, что ее преследовали солдаты. Увидев колючки, украшавшие несчастное животное, мы сразу же поняли, что вы избавились от нее лишь для того, чтобы уйти от преследователей; условившись встретиться в Ла-Банлёвре, мы решили разойтись в разные стороны и начали вас искать. Пробираясь лесом, я заметила огоньки, а затем уже услышала гул голосов. Я спешилась с лошади, чтобы своим ржанием она не выдала моего присутствия. Когда я подошла поближе, в общей суматохе никто меня не увидел и не услышал. А все остальное, сударыня, вам уже известно.
— Прекрасно, — ответил Малыш Пьер, — а теперь, Берта, если этот господин предоставит мне проводника, мы направимся на ферму Ла-Банлёвр! Признаюсь, что от усталости я валюсь с ног…
— Вашим проводником, сударыня, буду я, — почтительно отозвался метр Жак.
Малыш Пьер кивнул ему в знак согласия.
Метр Жак слов на ветер не бросал.
Десять мятежников шли впереди, освещая дорогу, в то время как метр Жак, в окружении десятка других, сопровождал Малыша Пьера, сидевшего на лошади Берты.
Спустя два часа, когда Малыш Пьер, Берта и Мишель заканчивали ужин, на ферму прибыли маркиз и Мари; и г-н де Суде обрадовался от всего сердца, увидев, что тот, кого он накануне называл своим юным другом, находится в безопасности.
Мы должны признать, что маркиз, будучи человеком старорежимным, умерял свою радость, сколь бы горячей и искренней она ни была, свидетельствами самого глубокого уважения.
После ужина Малыш Пьер отвел маркиза де Суде в дальний угол и о чем-то с ним долго беседовал под внимательными взглядами Берты и Мишеля, чье волнение заметно возросло, когда на ферму пришел Жан Уллье; в эти минуты маркиз де Суде направился к молодым людям и, взяв руку Берты, обратился к Мишелю:
— Господин Малыш Пьер сейчас мне поведал о том, что вы мечтаете жениться на моей дочери Берте. Возможно, у меня были другие планы относительно ее будущего; однако, откликнувшись на настоятельную просьбу вашего прелестного заступника, я не могу вам ответить отказом и обещаю, что по завершении кампании моя дочь станет вашей женой.
Мишель меньше бы удивился, если бы молния сверкнула над головой.
В тот миг, когда маркиз взял его за руку, чтобы вложить в нее руку Берты, Мишель хотел было обернуться к Мари, как бы призывая ее прийти ему на помощь.
