Багдан Сушинский - Путь воина
«И вот теперь, — размышлял секретарь первого министра, — нунций, по всей вероятности, появился именно с таким посланием, на которое кардинал Мазарини буквально спровоцировал его. Так чего же еще добивается теперь кардинал?»
— Считаете, что такой человек не найдется? Что правители Священной Римской империи не согласятся завершить эту войну, не ощущая вкуса победы? — как можно деликатнее поинтересовался секретарь.
— Они-то как раз возликуют. Еще бы: такая возможность не потерять победу, не потерпев при этом поражения! Так что дело не в них…
Очередного вопроса не последовало. Разговор зашел в тупик.
Пока, задумчиво глядя себе под ноги, Мазарини возвращался к карете, секретарь старался следовать рядом с ним. При этом он пытался разгадать истинное настроение первого министра; понять, насколько он искренен в своем дипломатическом непонимании столь ретивого вмешательства папы в дела правителей государств, которые давно привыкли к затеянной ими войне и, по существу, сжились с ней.
— В конце концов папа уже не раз обращался с посланиями, в которых просил сильных мира сего прекратить ту или иную войну… — попытался он подсказывать патрону путь к толкованию происшествия, уже открывая ему дверцу кареты.
— Прекращать войны, виконт, еще большее безумие, нежели развязывать их, — вот что труднее всего будет понять свыкшейся, кровно сроднившейся с нынешней войной Европе.
33
А само вино оказалось отменным. Независимо от того, поступило ли оно от молдавского господаря или от семиградского князя. Некоторое время Хмельницкий, а также Даниил Оливеберг и как-то незаметно присоединившийся к ним Урбач, смаковали этот божественный напиток, вспоминая Париж, Дюнкерк, приемы у принца де Конде и строгости королевы-регентши Анны Австрийской.
Те, что пировали сейчас за столами, неподалеку от побоища, как бы пребывали в ином мире, не имеющем никакого отношения к миру воспоминаний этих троих. Франция. Париж. Дюнкерк… Анна Австрийская.
— Надо понимать так, — обратился гетман к дипломату Даниилу, — что шведская королева Христина заинтересована, чтобы Польша как можно скорее осталась без короля и как можно дольше оставалась без него. И ваше появление здесь следует считать началом дипломатических отношений Украины со Швецией?
— Разумеется, до официального их установления. Поскольку вы все еще являетесь не гетманом Украины, а всего лишь гетманом войска. Как и страна ваша, Украина, пока еще является не полноценным, независимым государством, а всего лишь одним из бриллиантов в короне Речи Посполитой.
— Надо признать…
— Факты всегда нужно уметь признавать.
— И чего же в таком случае добивается королева Христина?
— Швеция не желает, чтобы Украина входила в состав Польши и тем самым обеспечивала ее мощь.
Хмельницкий застыл с кубком в руке. Взгляд его точно так же застыл на лице Оливеберга.
— Швеция понимает, что, оставшись без Украины, польская держава в тот же год потеряет и Литву. Никто не станет считать Польшу великой с того дня, когда она перестанет быть империей. А империей она перестанет быть сразу же, как только потеряет Украину.
— Все это элементарно, как подбор колод в карте, — как бы про себя заметил Урбач, удивляясь, что Хмельницкий молча реагирует на его рассуждения.
— То есть вы, как посол шведской короны, гарантируете, что, когда возникнет такая необходимость, Швеция придет нам на помощь?
— Которая не обязательно должна выразиться в том, что шведские войска станут занимать линию обороны между вашими полками и чамбулами татарской конницы. Король может двинуть свои войска прямо на Варшаву. Что значительно сократит их путь туда, куда, собственно, и метит Швеция. Ибо собственно Украина, как земля, никакого особого государственного интереса для Швеции не представляет.
— Меня это должно успокаивать, — согласился Хмельницкий, понимая, что таким образом посол хотел объявить, что оккупировать украинские земли правители норманнов не собираются. — Вам приказано оставаться постоянным представителем Швеции при моей ставке?
— Скорее оставаться связным между вашей ставкой, господин генерал, и тайным шведским эмиссаром в Литве, а значит, и шведским королевским двором.
Хмельницкий с недоверием осмотрел Оливеберга: осознает ли этот полумонах, на какие неудобства и опасности он себя обрекает? Вряд ли.
— И вы намерены остаться этим связным?
— Но не потому, что влюблен в королеву Христину — вы уж извините — и готов жертвовать ради нее жизнью.
— Постарайтесь обходиться без намеков, — едва заметно улыбнулся Хмельницкий, давая понять, что его замечание — шутка. — Мне хорошо известно, что королева Христина считает вас своим фаворитом, поскольку вы заставили ее влюбиться в себя.
Оливеберг рассмеялся и загадочно помолчал.
— Неужели слухи об этом дошли до Дикого поля?
— Пока что они не проникли дальше Елисейских полей. Но иногда этого оказывается достаточно, чтобы в любом уголке Европы о той или иной вести немедленно узнали все, кому положено знать.
— За наших королев! — поднял свой кубок Оливеберг. — Независимо от того, достигли они своих корон или пока еще нет.
Хмельницкий задумчиво кивнул. Ему вспомнилось лицо княгини Бартлинской — огромные вишневые глаза под сиреневой вуалью… Это справедливо: за королев! Независимо от того, достигли они своих корон и королевств или еще только находятся на пути к своим тронам.
— Значит, Швеции вы служите вовсе не потому, что влюблены в королеву Христину? Чувств Ее Величества мы касаться не будем, дабы не осквернять их своими огрубевшими словами. Но что же в таком случае заставляет вас служить этой далекой от Греции стране? Какая иная королева?
— Я хочу служить вам, господин командующий.
Появился Савур и доложил, что перехвачен гонец от польского князя Иеремии Вишневецкого, который несколько запоздал к обедне. А если серьезно, он пытался дойти до шатра коронного гетмана Потоцкого, чтобы сообщить, что князь Вишневецкий уже собирает свое собственное войско и вскоре прибудет на помощь. Если только Потоцкий пожелает этого.
— То есть и Вишневецкий со своим войском тоже собирается к нам в гости? — спокойно переспросил Хмельницкий. — Сколько же их еще будет — этих потоцких, оссолинских, вишневецких, калиновских Хотя этот мог бы присоединиться и ко мне. Все же он из православных, украинского корня. Передай гонцу, что Потоцкий по-прежнему ждет его.
— Только сначала покажи ему, где именно и в каком виде ждет, — уточнил Урбач.
