Бернард Корнуэлл - Король зимы
— Морфанс? — изумленно переспросил я. — Ты подарил их ему?
— Нет, Дерфель, Морфанс просто нарядился в мои доспехи и всю прошлую неделю изо дня в день маячил на виду у воинов Горфиддида. Они решили, что я все еще там, и, может быть, именно поэтому мы имеем эту небольшую передышку. Во всяком случае, до сих пор не слышно ни о каком нападении.
Я расхохотался при мысли, что под защечными пластинами шлема Артура скрывается уродливое лицо Морфанса. Обман этот наверняка сработал, потому что, когда мы присоединились к королю Тевдрику в римской крепости Магнис, враг, засевший за холмами Повиса, так и не сделал ни одной вылазки.
Тевдрик, облаченный в богатые римские доспехи, выглядел почти стариком. Он ссутулился, волосы его поседели. Услышав о нашем сговоре с Эллой, он недовольно заворчал, но постарался не показывать неодобрения.
— Хорошие новости, — сказал он любезно. — Но, по правде, Горфиддид никогда не нуждался в помощи саксов. У него достаточно и своих сил, чтобы побить нас.
Римская крепость бурлила. Оружейные мастера ковали наконечники копий, а каждый ясень на мили вокруг был ободран на древки. Ежечасно прибывали телеги, груженные плодами полей и садов, а печи булочников раскалились не меньше, чем кузнечные горны. Дым висел над частоколами. И все же, несмотря на убранный урожай, собиравшаяся армия оставалась голодной. Большая часть копьеносцев встала лагерем за стенами города, а некоторые и в нескольких милях отсюда. Одним недоставало хлеба и сухих бобов, другие жаловались на грязную воду, которую мутили те, кто расположился выше по реке. Начались болезни и дезертирство. Трудно было Артуру и Тевдрику управлять такой большой армией.
— Если мы не очень справляемся, — замечал Артур, — то что же происходит у Горфиддида?
— Я бы предпочел его трудности, а не мои, — мрачно пробормотал Тевдрик.
Мои копьеносцы, бывшие все еще под командой Галахада, стояли лагерем в восьми милях к северу от Магниса, где командующий Тевдрика Агрикола наблюдал за холмами на границе между Гвентом и Повисом. Вновь увидев шлемы с развевающимися волчьими хвостами, я ощутил прилив счастья. Хорошо было знать, что есть люди, которых не так-то легко устрашить. Нимуэ отправилась со мной, и мои люди окружили ее, прося дотронуться до наконечников копий, клинков мечей, чтобы придать им силу. Даже христиане, как я заметил, жаждали ее языческого благословения. Она как бы заменяла Мерлина, а то, что она вырвалась с Острова Смерти, делало ее такой же могущественной, как и великий друид. Агрикола принял меня в палатке. Я впервые видел такой прекрасный шатер с высоким центральным шестом, поддерживавшим полотняный полог, сквозь который проникал смягченный солнечный свет, придававший седым волосам Агриколы странный желтоватый оттенок. Сидя за столом в своих римских доспехах, он что-то писал на куске пергамента. Агрикола сдержанно поприветствовал меня, но при этом любезно похвалил моих людей.
— Они храбры. Но враги тоже не трусы, а их гораздо больше, чем нас.
— Сколько их? — спросил я.
Агриколе, казалось, не понравилось мое вмешательство, но теперь я был уже не тот мальчик, каким впервые встретился с военачальником Гвента. Я стал лордом, командиром отряда копьеносцев и имел право знать, с кем могли столкнуться мои люди. Агрикола, смирив себя, хмуро ответил на мой прямой вопрос.
— По донесениям моих разведчиков, — сказал он, — Повис только в своей земле набрал шесть сотен копьеносцев. Гундлеус привел еще две сотни и пятьдесят человек, а может, и больше, из Силурии. Ганваль из Элмета прислал двести воинов, и только боги знают, сколько пришлых людей встало под знамена Горфиддида ради добычи.
Пришлые люди были обычными изгнанниками, грабителями, убийцами и дикарями, которые всегда объявлялись в надежде на богатые трофеи. Им нечего было терять, зато они готовы были брать все и везде. Артур и Тевдрик не терпели в своей армии этого разношерстного сброда, хотя многие лучшие всадники Артура в прошлом как раз и были такими лихими людьми. Воины вроде Саграмора дрались в рядах римских армий, но после вторжения язычников в Италию разлетелись в разные стороны, и Артур сумел сбить этих наемников в крепкий послушный отряд.
— Более того, — продолжал Агрикола, — до нас дошло, что Энгус Макайрем из Деметии привел свой отряд Черных Щитов, человек сто, не меньше. Из других донесений известно, что к Горфиддиду присоединились и люди из Гвинедда.
— Ополченцы? — спросил я.
Агрикола пожал плечами.
— Зато их пять или шесть сотен. Может, и тысяча. Но они не возьмут оружие, пока не будет собран урожай. А нас, после того как прибыл Артур, — он помолчал, — семь сотен копий.
Неудивительно, подумал я, что люди из Гвента и Думнонии прятали свои богатства и желали, чтобы Артур покинул Британию. На нас двигалась орда.
Агрикола встал и снял с шеста свой короткий римский меч, затем приостановился у выхода из палатки и мрачным взглядом обвел дальние холмы, откуда грозил нам враг.
— Люди говорят, что ты друг Мерлина.
— Да, лорд.
— Он прибудет?
— Не знаю, лорд.
Агрикола нахмурился.
— Молюсь, чтобы он явился. Кто-то должен возродить дух надежды в наших воинах. Вечером все командиры созываются в Магнис на военный совет. — Он тяжко вздохнул, будто знал, что совет сулит споры и вражду. — Будь там к закату.
Галахад отправился со мной. Нимуэ осталась с моими людьми, ибо ее присутствие вселяло в них уверенность. Совет открылся молитвой епископа Конрада из Гвента. Он молил своего Бога дать нам силу. Галахад, распростерши руки в молитвенной христианской позе, бормотал вслед за епископом, а язычники ворчали, что мы должны просить у богов не силу, а победу. Среди нас не было друидов, потому что Тевдрик, сам христианин, не пожелал призвать ни одного, а Бализ, старик, провозгласивший Мордреда королем, умер следующей зимой в Беноике. Прав был Агрикола, надеявшийся на прибытие Мерлина, потому что армия без друидов становилась беспомощной перед врагом.
На совет собралось человек сорок — пятьдесят вождей или военачальников. Мы встретились в просторном каменном зале бывших бань Магниса, напомнивших мне церковь Инис Видрина. Король Тевдрик, Артур, Агрикола и сын Тевдрика, наследный принц Меуриг, сидели за столом, установленным на каменном помосте. Юный Меуриг, бледный, тощий паренек, выглядел цыпленком, римские доспехи были ему явно велики. Он был уже достаточно взрослым, чтобы драться наравне с закаленными воинами, но казался слишком нервным и вертлявым для серьезного бойца. Принц постоянно щурился, будто только что вышел на яркий солнечный свет из темной комнаты, и теребил тяжелый золотой крест, висевший у него на шее. Артур, единственный из всех командиров, был в простой крестьянской одежде, словно сельский житель на отдыхе.
