Георгий Мдивани - Твой дядя Миша
Кузьма (передразнивает). «С высшим образованием»… А что у них, лучше нашего дело поставлено, что ли?
Агафонов. Будет тебе, Кузьма! Подожди, скоро обгонят нас соседи. Тогда не то запоешь…
Кузьма (вздохнув). Тяжелое время…
Агафонов. Врешь, Кузьма! Время хорошее. Время что надо!
Кузьма. Не пойму я, чего тебе горевать?
Агафонов (понизив голос, доверительно). Мою Екатерину Григорьевну в стенной газете раскритиковали.
Кузьма (удивленно). Я читал сегодняшний номер, там про Екатерину Григорьевну нет ни слова.
Агафонов (шепотом). Я был у Зои в библиотеке. Случайно увидел статью. Ай-яй-яй! Чего они только про нее не написали. Придется се освободить от работы.
Кузьма (сокрушенно). Ничего не понимаю. Женщина работает с утра до поздней ночи, не знает ни сна, ни отдыха, а они…
Агафонов. А ты прикинь с другой стороны. Они правы. Ведь жена моя — не специалистка, зоотехнического образования не имеет.
Кузьма (пожав плечами). Пожалуй, и это верно…
Агафонов. Вроде как с твоей бухгалтерией получается. Здесь четырехклассного образования уже маловато.
Кузьма. Это верно. (Опомнившись.) Ты что сказал?
Агафонов. Вот это и сказал. (Пауза.) Плохи наши дела, Кузьма.
Кузьма молчит.
Без бухгалтера нам не обойтись. Бухгалтерия-то у нас тройная…
Кузьма. Значит, меня… по шапке?
Агафонов. Тебя? Нет… (Хитро.) А как ты сам посоветуешь?
Кузьма (задумался). Жестокий ты человек, Василий. Жену родную не пожалеешь.
Агафонов. Как видишь, не жалею.
Кузьма (идет к двери, поворачивается). Стало быть, мне домой… на печку?
Агафонов. Почему? Ты же сам говорил, что на ферме понадобятся счетоводы.
Кузьма (упавшим голосом). Когда будет решение о моем освобождении?
Агафонов. А кому нужно разводить этот бюрократизм? Пиши заявление. Так, мол, и так… прошу меня… на пенсию… Или куда-нибудь перевести…
Кузьма. Эх, Василий, на свою голову раздул кадило. Гляди, как бы и тебя волна не смыла. (Уходит.)
Агафонов (оставшись один). Я сдаваться не думаю… Хотя волна такая, что может и захлестнуть… (Задумался.)
3анавес
Действие второе
Вечер.
Большая читальня колхозной библиотеки. За длинным столом, где разложены журналы и газеты, — сидят колхозники: старики и молодые — девушки, парни. Среди них: Ваня Мухин и мужчина средних лет — Иван Иванович Коровин. В углу, особняком, на стуле — Тарас. В конце стола — Сергей Рябинин; у книжного шкафа — 3оя. Занавес открывается в тот момент, когда на сцене общий хохот и веселый гомон, столь несвойственный обычной тишине читальни.
Зоя. Тише, товарищи! Забыли, где находитесь?
Смех смолкает.
Коровин. Слушаю я вас, товарищ Рябинин, и думаю: мастер вы сказки рассказывать!
Рябинин. Вот вы уже немолодой человек…
Коровин. Да, пятьдесят пять стукнуло.
Рябинин. А если лет тридцать тому назад вам бы рассказали о сегодняшней жизни — разве она не показалась бы вам сказкой?
Коровин. Как вам сказать?.. И да, и нет… Я ведь сам своими руками делал эту жизнь, дорогой наш Сергей Дмитриевич!
Рябинин. В том-то и беда, Иван Иванович, что вы всё хотите руками делать, поэтому и топчетесь на месте…
Коровин (удивленно). Это мы-то… топчемся? Вы что, милый?.. Шутите? Один из лучших колхозов области!..
Рябинин. Лучший. Не спорю! И про ваши миллионы знаю… Но доходы у вас уж третий год не растут!.. Вроде до предела дошли… И про это знаю.
Тарас (хмыкнул). И откуда это он все так досконально знает?
Коровин. Дай бог каждому хозяйству такой предел!
Рябинин. Нет, Иван Иванович… Так мы с вами Америку не перегоним… Ну вот, возьмем, к примеру, вашу прославленную доярку Марию Сорокину…
Коровин. А что? Таких, как Маша, во всей области по пальцам перечесть! Недаром про нее чуть ли не каждый день в газетах пишут…
Рябинин. Не подумайте, что я ее критикую. Она действительно героиня! Но поймите, Иван Иванович, современный труд не спорт, где прыгнешь на сантиметр выше — и уже новый мировой рекорд! Надо шире использовать технику — и удвоить, утроить свои доходы!
Молодая колхозница. А у нас механические доилки на складе ржавеют. Как купили, так и лежат…
Рябинин. Вот видите — на складе лежат. Обзавелись— и будет! (Коровину.) А вы приезжайте в Москву на любой завод, посмотрите, что там делается! Есть многие цехи, где рабочего не увидишь — сплошь автоматика…
Коровин. Завод, миленький мой, не земля… и не скотинка… Земля руки любит! И молочко, руками надоенное, вкусом получше…
Хохот.
(Ехидно, Рябинину.) Знаете что, вы бы все это нашему председателю Василию Степановичу доложили… Он вам спасибо скажет…
Рябинин. Василий Степанович хороший руководитель. У него многому можно поучиться. Но я ведь, Иван Иванович, не столько о нем, сколько о ваших агрономах… Они могли бы гораздо больше дать колхозу, ведь ваш колхоз — это народная академия! Только надо действовать смелее, побольше фантазии, Иван Иванович!
Коровин. Эх, дорогой друг… всякие там фантазии… мечтания… это люди с голоду придумали… Зачем мне забивать мозги разными фантазиями и мечтами о том, что я уже и так имею, что само ко мне в дом пришло.
Рябинин (иронически). По щучьему велению…
Коровин. Нет, всё сам… своими руками сделал…
Рябинин. Значит, мало вы от жизни хотите, Иван Иванович.
Коровин. Нет, Сергей Дмитриевич, я многого хочу… только не в мечтах, а на деле! Разве вашей мечтой поле вспашешь или дом срубишь? (Покачал головой.) Черта с два!..
Рябинин (смеется). Лукавите, Иван Иванович! Наша мечта — и поля пашет, и города строит, и космические корабли на планеты отправляет…
Коровин (уклончиво). Так это вы о большом, Сергей Дмитриевич… А наше дело маленькое, колхозное…
Рябинин. Плохо, когда от сытой жизни лень одолевает… и люди перестают мечтать о лучшем…
Коровин. Это вы о ком же, Сергей Дмитриевич?
Рябинин (хохочет). Ну хотя бы о вас, Иван Иванович. Только вы не обижайтесь на меня. Конечно, вы по праву считаетесь одним из лучших хозяйств области. Но сколько еще у вас можно сделать! Сколько еще не использованных возможностей для подъема урожайности! У нас здесь под боком богатейшие залежи торфа… лучшего удобрения и не придумаешь. При вашей технике да еще торф.
Коровин (развел руками). Всего не учтешь… Хорошо вы говорите, Сергей Дмитриевич, но… (посмотрел па часы) уже десять часов… (Оглядел присутствующих.) На сегодня хватит! Пора, ребята, по домам, а то утром вас барабаном не поднять!..
В комнате движение.
(Пожимает руку Рябинину.) Не обижайтесь, если я что-нибудь не так сказал. Я человек с пережитками.
Все засмеялись. Смеется и Коровин.
Рябинин. А вы не притворяйтесь, Иван Иванович.
Коровин (доверительно). Ей-богу, и в мыслях этого нет. У меня так бывает: голова одно хочет, а сердце другое подсказывает… Вот так и живу.
Тарас. Как говорят ученые, «раздвоение личности»…
Коровин. Нет, Тарас, вся личность на месте… Спокойной ночи! Вы идете?
Рябинин. Нет, я еще останусь… почитаю…
Коровин. Тогда до свиданья. (Выходит.)
За ним Тарас.
Голоса:
— Спокойной ночи, Сергей Дмитриевич!
— До свиданья.
Все, кроме Рябинина и Зои, уходят.
Зоя. И вы уходите, Сергей Дмитриевич… А то — мало ли что могут подумать…
Рябинин. Пусть думают что хотят!
Зоя. Вам, конечно, безразлично, что будут говорить… Вы уедете, а я ведь здесь остаюсь… Мне это далеко не безразлично…
