Георгий Мдивани - Твой дядя Миша
Агафонов (сердито). Вырос эдакий верзила! Когда за ум возьмешься? Заруби себе на носу: колхоз тебе не дом отдыха! Понял? И твоя десятилетка не поможет— работать надо! Ра-бо-тать. (Махнул рукой. Зое.) Да чего с ним толковать!.. Напиши, Зоя, все, что здесь слышала, а я от себя добавлю и подпишу.
Зоя. Напишем, Василий Степанович…
Ваня (взволнованно). Нет, нет! Не надо, Василий Степанович! Прошу, в стенгазету больше не надо! Буду работать! Ну слово даю! Только в газету не надо…
Агафонов. Нет уж, я от своего слова не отступлюсь. Изобразим тебя в полном параде… А если не подействует— поставим вопрос на общем собрании и выдернем тебя, как сорняк с поля… Иди на все четыре стороны, работай где хочешь… только не у нас в колхозе…
Ваня (бормочет). Не будет больше этого, Василий Степанович…
Агафонов (смягчившись). И не стыдно тебе? Разве ты не видишь, что вокруг делается? Твои товарищи Героями становятся… ты!.. Уходи! Чтобы я тебя больше не видел. Уходи!
Ваня, опустив голову, выходит.
(Смотрит ему вслед. Затем, подмигивая Зое и добродушно улыбаясь.) Ничего, выправится.
Зоя. А может, не надо статьи, Василий Степанович?
Агафонов (многозначительно). А вам в газете следует и обо мне подумать — словом, поддержать мой авторитет. (Подмигнул и добавил.) Пока я председатель… Хотя я разрешаю и меня иногда покритиковать.
Зоя (улыбаясь). Если понадобится, мы вас и спрашивать не будем, Василий Степанович. И пропишем и изобразим.
Агафонов (улыбнулся). Эх ты, стрекоза! Меня пропишешь…
Зоя (вдруг вспомнила). Вы сегодняшнюю «Московскую правду» читали?
Агафонов. Нет еще. А что? Уже ругают?
Зоя. Наоборот, хвалят. И вас хвалят. Василий Степанович. Вот, на третьей странице… (Показывает.)
Агафонов (довольный, читает). Общественное хозяйство колхоза «Светлый путь». (Подмигнул Зое.) А ты думала, про нас плохо пишут?
Зоя. Пишут о наших новых скотных дворах… о молочной ферме… о мастерских… Обо всем пишут… (Лукаво.) И о том, что товарищ Агафонов хорошо руководит колхозом…
Агафонов. Ты лучше помолчи. Я и сам прочту. (Читает.) Видишь, «Московская правда» хвалит, а ты своей стенгазетой угрожаешь…
Зоя (ехидно). Но там и другое про вас написано… Запаздываете с весенним севом, Василий Степанович. Прочтите!
Агафонов. Да, погода без ножа режет. Земля на критику, так сказать, не реагирует. Правду в народе говорят: «Весной неделю мочит — два часа сохнет, а осенью два часа мочит — неделю сохнет». У нас что-то наоборот получается: весна, а земля не сохнет. Ты, как редактор, скажи: что мне делать?!
Зоя. К сожалению, Василий Степанович, я не агроном.
Агафонов. Ну ладно, иди! Насчет земли мы как-нибудь сами сообразим. Моего Алексея не видела?
Зоя. Нет, не видела. (Выходит.)
Агафонов (берет телефонную трубку). Дайте коровник! (Встает, смотрит в окно, продолжая говорить по телефону.) Как дела, Андрей Павлович? Ладно. Буду. Обязательно буду… (Вдруг увидел кого-то из окна, зовет.) Алеша! Зайди ко мне! (Кладет трубку, читает газету.)
В кабинет входит Алексей, молодой человек лет двадцати пяти. Он похож на отца, глаза у него слегка прищуренные, как у Василия Степановича, смотрят напряженно, словно он чем-то недоволен.
Алексей (садится, глядя на свои облепленные грязью сапоги). Эх! Черт возьми! Всюду грязь по колено.
Агафонов (исподлобья смотрит на сына). Как же быть, агроном?
Алексей. Не знаю. Ничего не поделаешь — форс-мажор…
Агафонов (прищурив глаз). Что? Форс-мажор? Это какое-нибудь новое удобрение вроде суперфосфата?
Алексей (снисходительно улыбаясь). Форс-мажор — это чрезвычайные обстоятельства. Например, стихийное бедствие, как у нас. (Развел руками.) Сырая весна…
Агафонов. Ага! Вот оно что… (Пауза.) А какой форс-мажор тебя беспокоит? Ты почему ходишь как в воду опущенный?
Алексей. А что, по-твоему, колхозный агроном должен по улице с песнями да с гармошкой ходить?
Агафонов. Не крути! Ты понимаешь, о чем я спрашиваю.
Алексей. Меня многое тревожит, отец.
Агафонов. Ну?
Алексей. Вот уже два года я работаю в колхозе… (Замолчал.)
Агафонов. Ну что? Договаривай! Не буду же я из тебя клещами каждое слово вытаскивать.
Алексей. Все равно ты меня не поймешь, отец.
Агафонов. Зря ты меня считаешь таким непонятливым. Люди иначе думают о Василии Агафонове. Выкладывай: может, я тебе чем-нибудь и помогу.
Алексей. Я не думал, что так сложится жизнь… Помнишь, как я рвался в колхоз после окончания института? Какие у меня были планы!..
Агафонов. И что? Форс-мажор?
Алексей пожал плечами.
Ну, сынок, хватит тебе баклуши бить. На песке планы не строятся… Вот я, вернее, наш колхоз, по плану должен в этом году поднять урожайность на пятнадцать процентов — так я обещал в Кремле! Целому Пленуму обещал!..
Алексей. Ты поторопился, отец! С трибуны говорить легко… А для нашего колхоза — это трудно, очень трудно…
Агафонов. Знаю, что трудно, но поднимем! А почему? У меня планы — во! (Показывает кулак.) Всё здесь! (Раскрывает кулак.) И люди, и земля — всё как на ладони! А у тебя (дует на ладонь) — ничего! Ветер! (Замолчал.)
Алексей сидит с опущенной головой. Кажется, что Агафонову стало жаль сына.
(Вдруг он переводит разговор.) Ты мне лучше скажи, что надо сделать, чтобы поскорее начать пахоту?..
Алексей. Куда в такую грязь пахать! Я не бог!..
Агафонов. Бог плохой агроном — это давно известно. (Задумался, после паузы.) Посоветовался бы ты о своих планах с Рябининым. Человек он умный и вообще, кажется, мужик с головой…
Алексей (сердито перебивает его). С Рябининым? Нет, мне с ним советоваться не о чем… Рябинин! У него свои планы…
Агафонов (не понимая сына, обрывает его). Ну и дурак ты! Он же больше тебя знает. Это сразу видно. Почему же не использовать человека? Почему не спросить, что и как лучше сделать? Какого черта ты петушишься!.. Он же не на твое место целится.
Алексей. Не шуми, отец! Ты не знаешь, в чем дело.
Входит Зоя. Алексей демонстративно подошел к окну и стал спиной к отцу и Зое.
Зоя (увидев Алексея, смутилась). Заметка готова, Василий Степанович. Прочтите, пожалуйста. (Кладет на стол бумаги и быстро выходит из комнаты.)
Агафонов (провожая Зою взглядом). Понятно… (Алексею.) Что-то ты скрываешь от меня… Эх ты, стручок гороховый!..
Алексей. Мне скрывать нечего…
Агафонов (многозначительно). Значит, так сказать, личная жизнь Алексея Агафонова? Наверно, с Зоей повздорил… (Иронически.) Трагический случай! Чудак ты! Зоя хорошая девушка, умная… Она будет хорошей женой…
Алексей (понурив голову). Здесь дело куда серьезнее, чем тебе кажется, отец.
Агафонов. Ай-яй-яй, как страшно!
Алексей (тихо). Сергей Дмитриевич вскружил ей голову…
Агафонов. Это еще кто такой?
Алексей. Рябинин… почвовед ив Москвы… Ты только что посылал меня к нему за советом…
Агафонов. Рябинин? (Сердито.) Зачем он сюда приехал? Работать или за нашими девками гоняться? Сегодня лее пусть уезжает ко всем чертям! Мне работники нуясны, а не… как бы это поприличнее выразиться… сердцееды…
Алексей. Что ты, отец! Хочешь, чтобы надо мной весь колхоз смеялся? Ты это оставь! Не твое это дело.
Агафонов (задумчиво). Рябинин — залетная птица. Он пробудет у нас всего-навсего две недели, а потом уедет обратно в Москву. И конец… И Зоя его забудет… Что ты молчишь?
Алексей. Возможно, и так.
Агафонов (вдруг спохватившись). А может, у него есть семья? Ты не знаешь?
Алексей. Не знаю, но это не меняет дела.
