Дёрдь Шпиро - Куриные головы
Старшина. Ага.
Новичок. У нас тоже такая была.
Старшина. Такая?
Новичок. Ага. Точь-в-точь.
Старшина. Ну, перекладина.
Новичок. А потом куда-то пропала.
Старшина. Кто?
Новичок. Ну перекладина. Еще дома. В деревне. Когда я у мачехи жил. А потом куда-то пропала, не помню.
Пауза. Входит Отец.
Отец. Здорово.
Старшина. Привет.
Отец. Довели, бляха. Все время чего-нибудь.
Старшина. Чего пылишь?
Отец. Приходишь со смены — работа досталась говно — как всегда — ни зажать, ничего — разрываешься между двумя станками — патроны говно — потом на автобусе — давка — приходишь домой — а тут эти вцепились, подняли хай — не поймешь, чо им надо — все время меня сношают — ну все время, сучары.
Старшина. Ага.
Отец. Его дома-то нет — сколько времени — забрали обоих — его и сеструху — и на меня же клепают — совсем довели, сучары. Пить будете?
Старшина. Счас не можем.
Отец. По маленькой, ну.
Старшина. Да не можем мы.
Отец. Чо не можете, когда можете.
Старшина. Счас никак.
Отец. Я серьезно вам говорю — куда это на хрен — никаких нервов не хватит, бляха — приходишь домой — а тут это — чо, правда не будете? Домашняя.
Старшина. Не, спасибо.
Отец. Прихожу, понимаете — закручен уже до предела, мля — а тут это. Мало того, что и так ни хрена никогда — так тут еще это.
Входит Старуха, в черном платке, с дохлой кошкой на руках, останавливается посередине. Все оборачиваются к ней.
Старуха. Не знаю. Надо зарыть. (Медлит.)
Новичок. Кошка. Дохлая.
Старшина. Точно.
Старуха. Не знаю — даже не знаю — была еще теплая — а теперь зарывать — не знаю… (Кладет кошку на землю, стоит, потом уходит к себе.)
Отец. Вот чего она мне навешивает. Кошку, мля.
Старшина. Чего?
Отец. Говорит, будто это пацан мой — когда его дома-то нету давным-давно — курва старая.
Старуха входит с лопатой.
Старуха. Надо похоронить. (Оглядывается.)
Отец. Куда на фиг! Тут сад! Не хватало тут падаль еще зарывать. (Пауза.) Еще чего — падаль сюда — чтоб тут мухи плодились.
Старуха. Сказали похоронить — а куда?
Старшина (после паузы). По-моему… Я не знаю. Но думаю, можно.
Отец. Пусть хоронит — мне что — но не здесь же — это мой сад.
Старшина. Ты, что ли, один тут? Двор общий.
Отец. Не важно — пусть разрешение принесет — из этого — исполкома.
Старуха плачет.
Старшина. А ну живо, бери лопату.
Новичок. Давай помогу, мамаша.
Старуха. Не дам! Отойди! Отойди от меня!
Новичок пожимает плечами. Пауза. Старуха копает яму. Выглядывает Соседка, наблюдает за происходящим, стоя в дверях. Старуха берет кошку на руки, прижимает к груди, гладит, целует, опускает в яму.
Новичок. А гроб где? (Смеется.)
Старуха оглядывается на него, потом начинает засыпать яму руками, все смотрят. Старуха, стоя на коленях, разравнивает землю, застывает. Пауза.
(Вполголоса.) За упокой, что ли, молится?
Старшина. Заткнись.
Старуха стоит на коленях, возможно, молится, поднимается, уходит к себе.
Отец. Во дает, а? Совсем шизанулась — оплакивать кошку сраную.
Старшина (Новичку). Ты чего балабонишь? У нее горе, мля. Это бывает.
Новичок. Да я ничего.
Старшина. Ты на фиг с людями работаешь. Гиблое дело. Тут понимать надо, когда балабонить.
Старуха входит с кошелкой. Из сумки сочится кровь.
Старуха. А с этим теперь что делать? Куда теперь это? (Подходит к могиле.) На две недели — думала, хватит — на две недели — очередь отстояла — трамвая сколько ждала — куда их теперь? А блюдечко-то ее — в кухне стоит под раковиной — блюдечко-то ее… (Бросается в дом.)
Новичок. Чего это?
Старшина. Наверно, жратва ее.
Старуха (входит с пластмассовым блюдечком). Вот блюдечко-то ее — куда его? (Пауза.) Сижу в кухне — смотрю на него, реву. Нельзя мне смотреть на него — на блюдечко — нельзя оставлять его. Она все двенадцать лет — из этого блюдечка — стояло все время под раковиной — а она еду выхватит — и таскает по кухне — только пол подтирать успевай — и так все двенадцать лет — сколько я ее костерила! (Пытается сломать блюдце, не получается, кладет его на землю, уходит в дом.)
Отец. Ненормальная. Я серьезно вам говорю — с приветом — а они ее слушают — нет бы меня послушали — донесла на меня — и поверили, вот этой вот ненормальной! А этого исполком не видит?! Вот этого?! А?!
Старуха выходит с топором. Подходит к блюдечку, бьет по нему топором, колошматит, пока оно не раскалывается. Потом колошматит по сумке с мерзлыми куриными головами. Все смотрят.
Старуха. Вот тебе — получай жратву — вот тебе — вот тебе — получай!
Учитель появляется в дверях — уже в туфлях, но еще без галстука. Смотрит.
(Лопатой, потом ногами вбивает крошево в землю.) Для моей жратвы — места не было — в морозилке — теперь будет — теперь в морозилке — моя жратва — лежать будет — я тебя по врачам таскала — когда ты лапу себе пропорола — лекарства тебе доставала — импортные — чтобы я для кого-нибудь — хоть когда-нибудь… (Топчет землю.) Вот тебе — получай. (Задыхается, свирепо оглядывается по сторонам, швыряет лопату рядом с топором, бросается в дом, хлопает дверью.)
Пауза.
Отец. Говорю — ненормальная — ее надо в психушку — нет? Совсем шизанулась — еще на меня писала — а эти приходят — вынюхивают — говорят, беспорядок — детей не кормлю — а они мне квартиру дали? И еще, мля, приходят — дескать, старуха — вот эта — что она, их к себе возьмет — малахольная — просили ее? Чо ей надо? И еще приходят — чуть сквозь землю не провалился — что я с ними один-то — да еще на больничном сидел, так ведь было? Скажите им, господин учитель! Приходят — вынюхивают тут — в душу мать — котелками своими качают — да таких ненормальных в психушку надо.
Учитель уходит, закрывает дверь. Пауза.
Соседка уходит, закрывает дверь. Пауза.
Старшина. Ну, мы пошли. Заглянем еще.
Отец. А что ли нормальная? Пришли и забрали обоих — из-за нее, мля — я что, виноват?
Старшина. Ладно, пошли.
Новичок. Перекладина-то — точно такая была — куда ее дели потом? Не помню.
Старшина. Ну ладно, бывай.
Отец. Бывай. Бывайте.
Новичок. Пока.
Старшина и Новичок направляются к выходу.
Отец. Говорю — ненормальная — кошку тут зарывать — серьезно вам говорю…
Старшина и Новичок исчезают в подворотне.
Бывайте! (Короткая пауза.) Кошку тут зарывать… (Уходит к себе.)
Входит Старуха, направляется к двери Соседки, останавливается, идет к двери Учителя, останавливается, стучит. Учитель открывает — еще без галстука, с книгой в руке.
Старуха. Извините меня, господин учитель, простите, что потревожила…
Учитель. Ничего, ничего. Правда, я тут к уроку готовлюсь…
Старуха. Уж вы не серчайте, но уж больно мне…
Учитель. Ради бога. (Вздыхает.) Хотя я готовлюсь к уроку, но ничего. Проходите, пожалуйста.
Старуха. Нет, нет — но уж дело такое, ну просто никак — вы не бойтесь, я успокоилась — я не буду — я уже не такая — уже не такая — чокнутая — как только что — вы, наверно, подумали, я и правда…
Учитель. Ну что вы.
Старуха. Но я успокоилась — вы не думайте — я вовсе не потому сейчас — хотя горе ужасное — но вы не бойтесь, господин учитель — я плакать не буду — хотя, знаете, как это больно…
Учитель. Еще бы. Конечно.
Старуха. А ведь знала я — боялась все время этого — думала, что со мной будет, ежели вдруг… (Борется со слезами.) Я не плачу, господин учитель, не бойтесь — я-то все за себя боялась — и думала, может, бог даст, я раньше умру — может, она меня переживет — нехорошо это было с моей стороны — я знаю — ведь что тогда с ней-то было бы — кто кормил бы ее — хотела легко отделаться — не мне чтобы Мурку оплакивать — а ей меня — как не совестно было?..
