Александр Мацкин - Орленев
замысла надо переходить к действию, иначе твои черновики ни¬
когда не станут искусством. Ушли сроки, и прекрасные в отдель¬
ности фрагменты «Гамлета» не сложились в едином движении
роли.
Ирония заключалась в том, что ситуация здесь напоминала
гамлетовскую, знакомую по монологу «Быть или не быть», где
говорится, как от «долгих отлагательств» погибают «замыслы
с размахом», вначале обещавшие успех.
Тысяча девятьсот девятый год — год Гамлета — закончился
большой поездкой Орленева в Сибирь и на Дальний Восток. С на¬
чала века, со времен русско-японской войны и завершения стро¬
ительства великой сибирской магистрали, гастролеры из столицы
стали все чаще и охотнее ездить на Восток до самого Тихого
океана. Сезон 1909/10 года в этом смысле был рекордный. Орле¬
нев так и пишет Тальникову: «В Сибирь в этом году собирается
много, поездок» и он хочет опередить всех гастролеров. Но ему
нечего было опасаться конкуренции. Весть о выступлениях Орле¬
нева распространилась по городам Сибири еще до его приезда, и
билеты быстро раскупались. Триумфальная поездка продолжа¬
лась несколько месяцев, до весны 1910 года, и он потерял счет
деньгам. Правда, у этого успеха была своя неудобная сторона:
ни одного дня отдыха, ни одной паузы, спрос рождал предложе¬
ние по известному антрепренерскому правилу: «много, много,
а еще бы столько!» Добавьте к этому бремя представительства
с его обязательным ритуалом званых обедов и ненужных зна¬
комств, и вы поймете, почему, устав от монотонности (несмотря
на кажущуюся пестроту) гастрольного быта, он разрешал себе
некоторую эксцентричность.
И. П. Вронский, участвовавший в его сибирской поездке,
вспоминает, как однажды в послеобеденные часы во Владиво¬
стоке несколько актеров собрались в гостинице у Орленева и
с азартом играли в лото: повальное увлечение, захватившее тогда
труппу. В номер вошел администратор, Орленев рассеянно спро¬
сил у него: какой сегодня сбор? Тот ответил, что не хуже, чем
в предыдущие дни, почти все билеты проданы. «Если так,—
кротко и даже виновато улыбаясь, сказал Павел Николаевич,— по¬
жалуйста, отмените спектакль. Очень хочется отдохнуть, да и
в лото мне везет сегодня, как никогда,— два рубля я уже выиг¬
рал... Объявите, что я болен. Всех денег все равно не заберешь!»
Оторопевший администратор посмотрел на застенчиво и теперь
чуть лукаво улыбающегося актера и почувствовал, что за его мяг¬
кой обходительностью скрывается невесть откуда взявшаяся не¬
преклонность. Спорить с ним было невозможно, и спектакль при¬
шлось отменить. И ведь не скажешь, что Орленев был самодуром,
что он манкировал своими обязанностями и совсем не знал цены
деньгам (это был уже 1910 год!). Но вот одолела скука и при¬
шла блажь, шальная мысль, карамазовская фантазия, и уже
никакие резоны на него не действовали.
Игра в лото вскоре надоела Орленеву, и у пего появилось но¬
вое увлечение, заполнившее досуги. Во время сибирской поездки
он стал страстным собирателем граммофонных пластинок и в не¬
сколько месяцев составил коллекцию, которой мог бы позавидо¬
вать музыкальный музей. Граммофон он возил с собой и запус¬
кал его в разное время суток, иногда, например, в поездах
дальнего следования. Но при его образе жизни заниматься собира¬
тельством было немыслимо, и в конце концов он раздарил свою
коллекцию, которой гордился. Примерно так кончилась и его биб¬
лиомания. Он любил книги и, когда только мог, посещал лавки
букинистов *. Вкусы у него менялись, в тот период он охотно по¬
купал русские сказки, труды о «русской смуте» начала XVII ве¬
ка — память о так и не сыгранной по-настоящему роли Само¬
званца — и то немногое, что появлялось в сфере тогда еще не
окрепшей пушкинистики. Те книги, которые покупал, он читал
быстро, зная, что долго они у него не удержатся.
Эти невинные увлечения обходились сравнительно недорого,
чего не скажешь о загулах Орленева, вроде того многодневного
по случаю встречи с Самойловым, который описала Татьяна
Павлова. Здесь он не стеснял себя в расходах. Но на этот раз
и разорительные кутежи не подорвали его благосостояния. Он
расплатился со старыми долгами, вспомнил каких-то родственни¬
ков, о которых давно думать забыл, и перевел им деньги, послал
телеграмму Талышкову, где были такие слова: «Успех во всех
отношениях превосходный. Если нужны деньги, не стесняйся» 3.
* «.. .Вряд ли много найдется на земле людей, которые бы так любили
книгу, как он», — вспоминает Мгебров, хотя и признает, что читал Орленев
не систематически, порывами, волнами. Если же книга его захватывала, то
она «превращалась его творчеством в живой, огромный, почти видимый,
реально живущий мир...» 2.
Я ио знаю, откликнулся ли Тальников и другие друзья Орлспсва
в разных концах России, которым он предлагал братскую помощь,
но, когда после Владивостока, Харбина, Иркутска, Омска и неко¬
торых уральских городов он приехал в Ярославль, у него на ру¬
ках оказалось тридцать тысяч рублей, по тем временам целое со¬
стояние.
Про нажитые в Сибири тридцать тысяч Орленев напишет по¬
том в мемуарах: еще до возвращения в Москву у него возникает
мысль — раз ему досталось такое богатство, он на время расста¬
нется с городом, поедет по деревням и там будет бесплатно иг¬
рать для крестьян. Упомянет эти тридцать тысяч и обстоятельный
Чертков в письме к Толстому, рекомендуя Орленева как серьез¬
ного культурного деятеля, располагающего к тому же большими
практическими возможностями для создания народного театра.
В бумагах Черткова сохранилась телеграмма Орленева от 10 мая
1910 года, в которой он сообщает, что его долгая сибирская по¬
ездка подходит теперь к концу, и просит разрешения приехать
в Телятинки (имение Черткова), чтобы посоветоваться о своем
будущем, поскольку он, как и прежде, «горит желанием принести
своим делом пользу народу» 4. Из следующей телеграммы, помечен¬
ной 24 мая, мы узнаем, что план Орленева по счастливому стече¬
нию обстоятельств уже воплощается в дело и что через три дня
он выступит в театре для крестьян в подмосковном селе Голи¬
цыне, не оставляя при этом намерений посетить Черткова и до¬
говориться о спектаклях в Туле, чтобы их мог посмотреть Тол¬
стой. Наступает знаменательная минута в жизни Орленева, сбы¬
вается его «самая любимая и прекрасная мечта» 5. С небольшой
группой актеров, всего из пяти человек, он дает свой первый
спектакль для крестьян, составленный из второго акта «Реви¬
зора» и водевиля «Невпопад». Любопытно, что сибирские тысячи
для этого ему вовсе не понадобились, хватило и нескольких сот
рублей, чтобы привести в порядок театральное помещение в Го¬
лицыне и оплатить труд актеров, которые как-то кормиться и
жить должны были.
Для своих опытов Орленев выбрал Голицыне по совету изве¬
стного деятеля крестьянского театра Н. В. Скородумова, который
был первым организатором любительских спектаклей в этом
большом подмосковном селе. Так что почва там была уже взрых¬
ленная. В этом Орленев видел некоторое преимущество, по¬
скольку пресыщенных зрителей, снобов и лакомок он не любил,
зрителей же неподготовленных, непросвещенных при всем тяго¬
тении к ним побаивался: что им скажет его репертуар? Были бы
это дети, он нашел бы с ними общий язык. А взрослые, матери
и отцы семейств, пожилые и престарелые — не покажется ли им
его искусство глупым ломаньем? У голицынских крестьян бла¬
годаря Скородумову и его спектаклям была уже известная при¬
вычка и выработанный вкус к театральному зрелищу. Для на¬
чала, для первой пробы это был важный шанс.
