Рахсивой Мухамеджанов - Суюнчи
Корова осторожно ступила в воду, а потом, подняв голову над водой, поплыла и вскоре вышла на берег. Анзират подошла к ней и нежно погладила.
— Устала, бедная? Ну ничего, иди, дорогая, иди.
Корова протяжно замычала и двинулась вверх по тропинке
— Это корова Хашимджана, — сказала Анзират. — Он ее продал в соседнюю деревню. И что ты думаешь? Каждый день, переплыв реку, приходит она к дому бывшего хозяина. У него семеро маленьких детей. И корова не уходит до тех пор, пока его жена не надоит столько молока, сколько нужно детям.
— Зачем вы все это рассказываете мне? — удивилась Назира.
— Так просто, — задумчиво ответила старуха.
— Бабушка идет! — крикнул кто-то из внуков, и все бросились ей навстречу.
— Как мама? Что врачи говорят? — наперебой расспрашивали дети. Только маленький Нурилла виновато держался в стороне от всех.
— Не галдите все разом, — сказала Анзират. — Ей уже лучше. Где Нурилла?
— Вот он, под деревом стоит.
Она увидела Нуриллу, грозно велела ему;
— Ну-ка, подойти сюда!
— Не пойду!
— Не пойдешь?
— Нет! Еще побьешь, я знаю.
— Смотри, какой знаток, — усмехнулась Анзират. — Про японок знает, когда его бить собираются, знает. Все знает! А вот как плохо в чужой карман лазить, не знает.
— И тебе не мешало бы знать кое-что, — дерзко парировал Нурилла.
— Что именно?
— Что тебя иикто не любит.
— Вот как! Если не секрет, кто не любит меня?
— Все. И папа, и мама, и все жители деревни. И даже продавец Гайбулла. Потому что ты во все вмешиваешься. Если хочешь знать, все над тобой смеются.
Тут Абдулла не выдержал и дал братишке подзатыльник.
— За что? — заревел от обиды Нурилла.
— Чтоб не болтал лишнего.
Анзират подошла, обняла Нуриллу:
— Не обижай его, — сказала она грустно. — Он правильно говорит. — Она нежно погладила голову внука. — Эх, дурачок мой, я сама знаю, что меня никто не любит. — Пересилив себя, она попыталась улыбнуться. — Эх ты, мой маленький знаток…
Сайфулла подошел к дереву:
— Абдулла, слезай!
— Не мешай, — ответил Абдулла.
— Слезай, — настаивал Сайфулла, — бабушка заболела.
— Что с ней? — Абдулла спрыгнул с дерева.
— Расстроилась. Наверное, из-за тебя.
— Почему из-за меня?
— Ты ведь отказался жениться на Назире. Вот расстроилась и заболела.
— Как я могу на ней жениться, когда она меня дураком обзывает? — пожал плечами Абдулла.
…Когда они вошли в комнату, бабушка лежала на кровати. Дети сидели кто где и молча ждали, что скажет врач.
— Придется забрать в больницу, — принял решение врач.
— Куда? — открыла глаза Анзират.
— В больницу, — сказал врач. — Вас необходимо госпитализировать.
— А кто корову будет доить? — спросила Анзират.
— Мы сами! Мы сами! — затараторили дети.
— А кто Абдуллу женит?
— Мы сами! Сами поженим! Тебе надо лечиться, бабушка.
Анзират тихо засмеялась.
— Похоже, вы только рады от меня избавиться…
— Ну-ка, дети, помогите мне, — сказал врач.
Бабушку осторожно положили на носилки и понесли из дома.
— Бабушка, на ком предлагаешь женить Абдуллу? — спросил Сайфулла.
— Только на Назире.
— Она же Абдуллу дураком обзывала.
— Ничего, от этого он не умрет. Женится, тоже назовет ее дурой, будут в расчете…
Сайфулла, засучив рукава, стирал белье. Братья помогали ему: таскали воду, развешивали белье на проволоке. Только Абдулла, снова забравшись на дерево, держал перед собой книгу, однако на самом деле углубился в решение кроссворда.
— А корову ты собираешься доить? — крикнул ему Сайфулла.
— Не мешай! — огрызнулся Абдулла. — Я наукой занимаюсь.
Сайфулла от злости сплюнул.
— Мне одному, что ли, нужно все это — и стирать, и готовить? Я тоже умею лазить по деревьям. — Он взял ведро, подошел к корове. — Ничего, мы люди маленькие, — ворчливо продолжал он. — Ничем не брезгуем. И корову можем подоить.
Во двор вбежал переполошенный Хамидулла.
— Абдулла, твоя невеста со студентом гуляет! — сообщил он.
— С каким студентом? — спросил Абдулла.
— С сыном Эргаша-тракториста.
Абдулла слез с дерева, подошел к Сайфулле:
— Как ты думаешь, что мне делать?
— А что они там делают? — спросил Сайфулла у Хамидуллы.
— Разговаривают.
— И все? — засмеялся Абдулла.
— Все.
— Нет, подожди, — вмешался Сайфулла. — Кто из них говорит, а кто слушает?
— Студент говорит, она слушает.
— Вот видишь, она слушает его. Есть разница, — заключил Сайфулла. — Нет, это дело так оставлять нельзя. Ведь бабушка велела тебе на ней жениться. Пошли, ребята!
— Драться будем! — обрадовался маленький Нурилла.
— Может, я не пойду? — остановился в нерешительности Абдулла.
— Здрасте, кто собирается жениться, ты или я? — закричал Сайфулла.
Дети возбужденной гурьбой выпорхнули со двора.
— Вон они! — Хамидулла рукой показал в сторону, где беседовали студент и Назира.
— Теперь слушайте меня, — командовал Сайфулла. — К ним пойдет только Нурилла, мы подождем здесь. — Потом стал объяснять маленькому Нурилле: — Подойдешь и скажешь студенту, пусть по-хорошему убирается отсюда. Скажи, так велит профессор. Понял?
— Понял, — ответил тот. — А бить не надо?
— Нет.
Нурилла подошел к студенту и пальцем ткнул его в спину. Тот удивленно обернулся.
— Что тебе, мальчик?
— Убирайся отсюда по-хорошему, — заученно сказал Нурилла.
— Что?
— Профессор так велел.
— Кто? Какой профессор? — не понял студент.
— Все, теперь и нам пора! — скомандовал Сайфулла. — Пошли!
Абдулла на всякий случай закатал рукава.
Увидев целую ораву мальчишек во главе с Абдуллой и Сайфуллой, студент встревожился:
— Я, пожалуй, пойду…
— Да не бойся, — сказала Назира и, засмеявшись, обернулась к Абдулле: — Неужели хочешь драться?
— А что? — сказал Абдулла.
— Да что вы, ребята? — испугался студент. — Я тут случайно, проездом…. — И, не попрощавшись с Назирой, ушел восвояси.
Назира стояла и вызывающе смотрела на Абдуллу.
— Ну?
— Что ну? — переспросил Абдулла.
— Баранки гну! Дурак! — зло выпалила Назира и ушла.
— Второй раз, — сказал Абдулла грустно.
— Что второй раз? — не понял Сайфулла.
— Второй раз дураком обозвала.
— Веди точный счет, после свадьбы предъявишь, — предложил Сайфулла.
— Тебе что, обязательно на ней жениться? — вмешался Нурилла. — Девчонок хороших много.
— Бабушка велела.
— Да, тут ничего не поделаешь…
— Абдулла, там дед Халмат тебя зовет. — Под деревом стоял маленький Нурилла.
Абдулла слез с дерева, вышел на улицу.
— Салям-алейкум! — поздоровался он со стариком Халматом.
— Где бабушка? — кивнув, спросил тот.
— Заболела, в больницу отправили.
— Обидели, наверно, — сказал дед Халмат.
— Да никто не хотел ее обидеть. Она сама виновата. Во все вмешивается, надо не надо — всех ругает, отчитывает. Мы-то ладно, свои, привыкшие. Сегодня ругает, завтра забудет. Но ведь она и чужим не дает покоя.
— Так, так. — Халмат закружил вокруг Абдуллы, помахивая палкой. — Давай, давай, продолжай!
— А что продолжать? Просто мне ее жаль. Люди смеются над ней, стыдно.
— А я тебе сейчас вот этой палкой, молокосос! — замахнулся Халмат.
— За что?
— Видите ли, ему стыдно, люди смеются! А эти люди знают, что в тридцатом году ее мужа — первого нашего председателя — враги топором зарубили? Знают, что она, несмотря на свою молодость, возглавила колхоз, отбирала хлеб у богатых и спасла жителей деревни от голода? За ней охотились, в нее стреляли. Это они знают? Семь лет председательствовала! Потом нашлись сволочи, оклеветали ее. Но она вернулась.
Чужим не дает покоя! Кто чужой? Нет для нее в этой деревне чужого! Ты покажи мне, кто смеется над ней, покажи, если любишь ее!
— Что вы? — пробормотал Абдулла. — ' Они же не виноваты, что обо всем этом не знают.
— Нет, виноваты, — сказал Халмат, — очень виноваты!
Больничный двор. Внуки окружили Анзират, каждый старается проявить свою любовь и уважение к бабушке: придвигают стул, усаживают, цветы подносят, поправляют волосы под платком.
— Что это с вами произошло? — удивлялась старуха. — Что-то я вас не узнаю.
— Нет, ничего не произошло! — ответил за всех Абдулла.
— Ну ладно, а как твои успехи? — спросила у него Анзират.
— Ничего, — ответил тот смущенно.
— Мы от его невесты студента шуганули, — сообщил Нурилла.
— Какого студента?
— Да, сын Эргаша-тракториста хотел поухаживать за Назирой, мы его и припугнули, — пояснил Абдулла.
