Юрий Нагибин - Виват, гардемарины!
— Сволочь! — задыхаясь от ярости, произнес Саша.
Никита рывком сорвал с головы незнакомца вязаный колпак. В лунном свете они с изумлением узнали в поверженном Алешу. Глаза его были закрыты, мышцы лица набрякли. Саша разжал пальцы на его горле.
— Алеша, ты что? — прошептал он, с трудом переводя дыхание.
По телу Алеши прошла судорога, плечи его затряслись, и друзья с ужасом увидели, что он рыдает. Он с трудом отполз к стене, сжался в комок.
— Барин, Никита Григорьевич!.. — послышался голос Гаврилы, чей силуэт маячил в проеме двери конюшни. — Что стряслось?
— Пошел вон! — Никита бесцеремонно вытолкнул его во двор и задвинул засов.
Гаврила недоуменно пожал плечами и побрел к дому, бормоча:
— Господи, избави нас от лукавого… Пережить бы эту ночь. Убереги нас от злодея Брильи и его шайки. И верни, Господи, разум Никите Григорьевичу, чтоб отвратился он от греха и обратился к наукам…
Алеша сидел на полу конюшни и говорил сквозь рыдания:
— Я должен был следить, с кем они встречаться будут, о чем разговаривать… А главное, найти их переписку… И в Петербурге представить письменный рапорт.
— Кому? — с напором спросил Саша. Он ничего не понимал.
— Бестужеву. — Алеша неловко поднялся и подошел к бочке с водой.
— Вице-канцлеру? — Саша не верил своим ушам. — Значит, ты вел двойную игру? — Он в волнении прошелся по конюшне. — Как ты мог молчать, не сказать нам… твоим друзьям? — Саша подошел вплотную к Алеше и бросил: — Это предательство!
— Прекрати! — Алеша сжал кулаки. — Как вы не понимаете… Я не хотел впутывать вас в это грязное дело! — Он повернулся к Никите. — Ты что… рылся бы со мной в белье своей любимой?
Никита закусил губу. Саша напряженно молчал.
— А ты? — Алеша посмотрел Саше в глаза. — В какое положение я бы тебя поставил? Ты получил из рук самой государыни, — он подчеркнул последнее слово, — приказ тайный от Бестужева. А мне Бестужев дает другое поручение — тайное от государыни, от всех…
— И от нас? — быстро спросил Никита.
— Да, и от вас!
— Как ты мог согласиться на это? — возмущенно воскликнул Никита. — Послал бы его к черту!
— Поначалу я так и сделал, а потом… Нет, здесь вы меня, пожалуй, не поймете, — серьезно и просто сказал Алеша. — Бестужев прихватил меня на нарушении морского регламента. Вы же знаете, я женился раньше срока.
— Ну и что?
— А то… Меня — в матросы на галеры…
— Ну и шел бы в матросы!
Алеша посмотрел на Никиту внимательно.
— …А Софью с сыном — в Сибирь. Правда, он сказал иначе: «Девку с пащенком — в Сибирь!»
Друзья молча переглянулись — возразить нечего. В тишине было слышно, как вздыхали и хрумкали сеном лошади. Из дома донесся детский плач.
— Вице-канцлер не только угрожал, — продолжал Алеша. — Он сказал: «Это нужно России». Увы… он оказался прав. — Алеша с силой растер лицо, словно снимая усталость, потом плеснул на него водой из бочки. — Если б вы знали, что узнал я на музыкальном вечере! Герцогиня Ангальт-Цербстская — прусская шпионка.
Друзья снова растерянно переглянулись.
Алешу била нервная дрожь. Признание дорого ему стоило, казалось, он сразу постарел.
Никита зачерпнул ледяной воды из бочки и протянул ковш Алеше. Тот, стуча зубами, припал к воде, потом передал ковш Саше. Никита пил последним.
Белая необозримая равнина, тусклый свет луны и далекий леденящий душу вой.
По безлюдной дороге скакал отряд всадников. Брильи скакал первым, от него не отставал Жак. Остальные растянулись за ними цепочкой.
Ослепительно яркий зимний день. За ночь все покрылось свежим снегом и теперь сверкало и сияло. Праздник природы дополняли радостные крики и смех.
Многочисленные дети станционного смотрителя в обледенелых корзинах катались с высокой горки. На ее круче стояла Фике и по-детски, с завистливым любопытством наблюдала за ними. На руках у нее были большие варежки из красной лисицы.
Рядом оказался кое-как одетый карапуз лет пяти.
— Пойдем! — крикнул он Фике, призывая ее сесть в корзину.
— Не могу! — с сожалением вздохнула она и, отвернувшись, добавила: — Это неприлично.
А малыш уже мчался по горе. Лукошко под ним перевернулось, и он продолжал с визгом катиться на животе. Из-под задравшегося казакинчика была видна красная попка.
— Прошу, моя королева! Карета готова. — Никита, веселый, с непокрытой головой, поставил к ее ногам огромную корзину с замороженным днищем.
— Только с вами, мой рыцарь! — обрадованно воскликнула Фике и добавила тихо на ухо: — Я боюсь…
Они помчались по горке в корзине, радостно, как это бывает только в молодости. На ухабе корзина подпрыгнула, опрокинулась, и они вывалились на лед. Фике схватилась за Никиту, пугаясь и хохоча, и он прижал ее к себе.
Крепко обнявшись, они скользили дальше по горе, пока не врезались в мягкий сугроб.
Неожиданно появилась Шенк, безмолвно взяла Фике за руку и повела ее к дому, на ходу выговаривая что-то и стряхивая снег с шубки.
На крыльце уже стояла Иоганна и отчитывала кучера за поломанную карету:
— Так и знала, что все поломаете! — Она погрозила хозяину пальцем: — Туземцы проклятые! Как мы поедем?
Отряхиваясь от снега, Никита с почтением подошел к Иоганне, туалет которой обновился — голову ее украшала пушистая шапка молодого князя.
— Сударыня, я не хочу быть навязчивым, но, может быть, вы воспользуетесь моей кибиткой? Гаврила уже переставил мою карету на полозья. Путь на полозьях куда спокойнее. Кроме того, надо пересечь реку, а там полыньи…
— Я согласна, князь, — милостиво промолвила Иоганна и в сопровождении Фике и девицы Шенк направилась к кибитке.
Кучер поспешно принялся грузить в кибитку вещи.
Гаврила поймал Никиту за рукав.
— Никита Григорьевич, опять подарили! — Он указал на Иоганну. — А застудитесь? Да ведь и жалко, меха-то драгоценные!
— Брось, Гаврила! Бедность так унизительна… — с искренней болью отозвался Никита и вошел в дом.
Он очутился в комнате, где совсем недавно был посвящен в рыцари. На подоконнике лежала раскрытая книга Фике. Никита взял ее и увидел отмеченную цитату.
— «Истинная любовь похожа на привидение, — прочитал он, — все о ней говорят, но мало кто ее видел».
В комнату вошли Алеша и Саша.
— Мы тронемся следом через полчаса и будем держаться на расстоянии, — сказал Саша.
Внимание их привлек шум за окном. Во двор с гиканьем въезжал стоявший на санях мужик. Не придерживая коней, он подкатил к крыльцу и стремительно вбежал в дом.
Предчувствуя недоброе, друзья вышли в сени.
— Скачут… верхами… человек семь-восемь, — с испуганным видом шептал приехавший смотрителю. — На хуторе всех лошадей забрали, спрашивали про какую-то карету…
Хозяин двора подозрительно глянул на друзей и решительно увел мужика в большую комнату.
— Это Брильи, — сказал Алеша. — Вот он нас и догнал.
— Ну, Никита, забирай Гаврилу и гоните к границе по той вон дороге. Там герцогиню ждет казачий разъезд. Вот подорожная. — Саша протянул бумагу.
— А вы? — заколебался Никита.
— За нас не волнуйся. Мы с Алешкой возьмем Брильи на себя. Уведем его в сторону и постараемся задержать. И забери с собой Анастасию, — неловко попросил Саша. — Наплети что-нибудь своей герцогине.
— Я останусь с тобой! — раздался голос Анастасии.
Она стояла на пороге, одетая в тот же охотничий костюм, в котором бежала из царева домика. Вид у нее был столь решительный, что Саша понял: спорить бесполезно. Он протянул ей деньги:
— Расплатись с хозяином и жди нас в доме.
Никита вскочил на облучок кибитки, Гаврила встал на запятки. Детвора окружила экипаж.
Из окна кибитки выглядывали Иоганна и Фике.
Прежде чем стегнуть лошадей, Никита оглянулся, прощаясь с друзьями.
Карета герцогини уже стояла на колесах, Алеша и Саша запрягали лошадей.
Вдали, на краю белого поля, Никита различил черные точки, которые стремительно приближались к постоялому двору.
— Вон они! — закричал он друзьям, указывая в сторону отряда Брильи, затем натянул на лицо шерстяную маску от ветра и дернул поводья.
Кибитка рванула по дороге к лесу.
Дальнейшее происходило очень быстро, во дворе одно за другим раздавались четкие приказания. Смотритель с семьей следили за происходящим.
— Анастасия, в карету! — крикнул Саша, и девушка немедленно подчинилась. Он плотно захлопнул за ней дверцу.
— Пистолеты, порох!
Алеша проверил пистолеты.
— И гони через поле к лесу во-о-он по той дороге! — Саша указал на узкую боковую дорогу, ведущую в сторону от основной, по которой мчалась кибитка. Еще миг — и она скроется в лесу…
Никита настегивал лошадь, крича и присвистывая по-разбойничьи.
