Павел Антокольский - Стихотворения и поэмы
При слове «Париж» тело срывается с петли и, брякнув костьми, падает наземь, лицом вверх и раскинув руки. На груди у него дощечка с именем. Вийон наклоняется, читает и отшатывается.
Стой, Мажорден! Не шевелись!
Читай: и я и он,
Мы, несмотря на разность лиц,
Мы, черт возьми, Вийон.
Ошибка? Нет! Всё ясно.
Я Здесь назван на доске.
О мать, старушечка моя!
Мне тошно. Я в тоске.
Итак, они нашли меня,
Примет не разобрав,
Напрасно по свету гоня
Сто сыщицких орав.
И, взвыв от радости и с ног
Сбив малого сего,
Чтоб он очухаться не смог,
Задали торжество.
Итак, дыши, гуляй, меняй
Любые имена!
На свете больше нет меня.
Есть мена! Вот она?
(Подкидывает носком башмака дощечку с именем повешенного.)
И впредь ни сыска, ни облав.
И, к черту всех послав,
Оставлю Францию в ослах!
Господь, к нам буди благ!
Двойник! Ты пахнешь хуже всех
Ям выгребных земли.
Тебе оскалил зубы смех,
Тебя не погребли…
Вийон, школяр, бродяга, вор,
Веселый человек!
Так мы кончаем разговор,
Прощаемся навек!
Спи, мой дружок! Года бегут.
Нам нет пути назад.
Здесь из пеньки свивают жгут.
Там — логово засад.
А там — река. А там — Париж.
А там — гнездо святош.
Куда ни кинешься, сгоришь.
Везде одно и то ж.
Всю Францию, весь мир пройди,
Во все глаза гляди —
Одна погоня позади
Да гибель впереди.
На свете много разных чувств.
Их сила мне чужда.
И я с тобою распрощусь,
Как мне велит нужда, —
Без оправданий, без нытья,
Без всякой доброты.
Спи крепко, молодость моя!
Я всё сказал. А ты?
(Наклоняется над мертвым.)
Картина вторая
Сводчатое подземелье. Чадят факелы. Писцы скрипят перьями. Где-то звонит жидкий колокол. Мэтр Боэмунд Корбо допрашивает связанного полуголого человека, в котором очень трудно узнать Вийона.
КорбоЧто ты дрожишь, бедняк?
В тюрьме свежо.
Со стен течет, и лестницы сырые.
Как твое имя?
Филибер Пюжо.
Лжешь!
Присягаю именем Марии.
Откуда ты?
Из Мена, монсеньер.
Бродяга?
Нет. Я торговал резными
Фигурками святых.
С каких же пор
Переменил ты ремесло и имя?
Не понимаю.
Среди прочих всех
Бездомных ты сугубо неприятен.
В твоем кривлянье чую адский смех
Отчаянья и пламя язв и пятен
На дьявольском челе. Ты болен?
Да.
Что за болезнь тебя снедает?
Голод.
Знавал ли ты Колена?
Никогда.
А Шермолю?
Вийон молчит.
Прошел ты, видно, школу
Хорошую. Остережемся впредь
Упоминать их. Насладимся ложью.
Развязывай язык во славу божью,
Дабы беседу нашу разогреть.
Но в чем я обвинен? За что я забран?
Ты с пунктами дознания знаком.
Ты эфиопскую абракадабру
Нам лепетал безумным языком.
Шла за тобою черная собака.
Ты в пальцах мял сухой травы пучок.
И некто позади тебя заквакал,
Застрекотал, заблеял. Бледность щек
И огнь очей изобличают гнусный
Твой замысел. Улики нам ясны,
Тем более что ты и лжец искусный,
Как подобает слугам сатаны.
Пытайте. Я неправедно оболган.
Эй, берегись! Дверь крепко заперта.
Мы почитаем безусловным долгом
Клещами вырвать правду изо рта.
Я, монсеньер, не девочка.
Не спорю
И уважаю старость и нужду,
Не прибегаю к крайнему подспорью,
Не тороплюсь и время пережду.
Что вам угодно знать?
Припомни дело!
Ты, Шермолю, Колен в лихую ночь
Втроем сошлись у некого придела,
Чтоб золото из церкви уволочь.
Я не был там.
Не слишком ли поспешен
Ответ! Подумай! Незачем болтать.
В той давней краже был еще замешан
Не ты, другой. Но он давно повешен —
Сей нераскаянный злодей и тать.
Но я-то здесь при чем? Их было трое.
А ты считал их?
Так сказали вы.
Не утверждаю, лишь догадку строю,
Удобную для третьей головы.
Но слушай дальше. Цепь улик сквозная
По следу вышеназванных имен
Вела к тому, что в деле обвинен
Не ты, а некий Франсуа Вийон.
Сей вор повешен.
Я его не знаю.
Корбо хлопает в ладоши. Вводят Колена. Он еле стоит на ногах. Правый глаз выколот.
КорбоНу, Филибер Пюжо, ответь ему.
Молчишь? Ты и его признать не хочешь?
Вийон повешен.
Что ты там бормочешь?
Прошу вас отослать меня в тюрьму.
В тюрьму? Тебя? Нет, мой красавец, поздно.
Сначала ты раскаешься во всем
И будешь уличен во лжи, опознан
И на веревке к небу вознесен.
Имейте жалость к ссадинам и струпьям,
Покрывшим плоть мою. Я изнемог.
Три месяца как я не сплю.
Приступим!
Писцы, чините перья. С нами бог!
Всех Шермолю засыпал. Зубы крепче
Сжимай и ни гугу. Эс вирд бо-бо.[76]
Сжать крепче зубы? Верно.
Что ты шепчешь?
Что ты меня не узнаешь, Корбо!
(Подымается с колен.)
Кто я? Спроси у подорожной пыли,
У семисот семидести семи
Харчевен, что прибежищем мне были.
У всей шпаны, моей большой семьи.
У виселицы, там, на голом поле,
Где хлещет дождь. У серых облаков.
У памяти твоей. Мы вместе в школе
С тобой учились. Вот кто я таков.
Корбо встает, вглядывается в говорящего. Вийон запевает хрипло и дико.
