Павел Антокольский - Стихотворения и поэмы

Спят завтрашние смертники,
Открыв сухие рты,
Твои друзья и сверстники.
А ты, Вийон, а ты —
Строчишь ли, умирая,
Письмо веселым женщинам,
С тобою, бедный фраер,
Не спавшим и не венчанным?..
Строчишь ли, бос и наг,
Бродягам завещанье?
Брось! Вытащит монах,
Как обещал, клещами
Всю правду дорогую
Из воющего рта.
И чем я тут торгую?
В карманах ни черта!
Брось, Франсуа, в уме ли —
Балладу всех баллад
Зароешь в подземелье,
Как трехсотлетний клад?
А вы, менялы, скупщики,
Гиены барахолок!
Коснитесь носа, губ, щеки —
На ощупь страшен холод?
Потух в глазах огонь,
Не счесть на кости трещин.
Но свист ночных погонь
Моим стихам завещан.
Вы заперли здесь наглухо
В засаде этой волчьей
Меня, седого, наглого,
Чтоб подыхал я молча?
Храпите же усердно,
Желудками урча,
Когда из тьмы посмертной
Задам я стрекача!

Эй, потеснитесь, шкуры!
Прибавилось к вам общество.
Лихие балагуры
Ждут не дождутся, топчутся
У вашего порога.
Тут вся мирская рвань.
У всех одна дорога.

Не смей в такую рань
Над нами каркать, ворон!
Не смей будить товарищей!
Хоть и шельмован вором,
Но я живая тварь еще.

А ты скули пожалобней!
Тюрьма стоит три века,
Но смерть не задержала в ней
Без нужды человека.
Пенька ли не намылена,
Перо ли не скрипит,
Сова ли куму-филину
На свалке не вопит?
Так потеснись же, узники,
Чтоб в мордах разобраться!
Раз на тропе вы узенькой,
То между вами братство!

Откликайся, кто поближе,
Кто тут жив и умер кто,
Кто из Гавра, из Парижа,
Орлеана иль Бордо?
Пересохшими устами
Приснодеве голося,
На мостах и под мостами
Дрогла шайка наша вся.
Здесь, по крайности, обсохнуть
И очухаться дадут.

Предстоит тебе издохнуть,
Дорогой товарищ, тут.
Завтра ты взлетишь на воздух,
Дрыгнешь пятками, хоть плачь!
Нас господь на то и создал,
Чтобы ел и пил палач.

Вижу, ты остряк нехитрый,
Свой же и могильщик сам.
Руку дай и слюни вытри —
И без жалоб небесам!
Скольких тут беда согнала!
Что ни харя, то артист!
Ждут лишь первого сигнала.
Только свистни, и на свист
Наша рать учетверится,
Разобьет затвор тюрьмы.
И пречистую царицу
Низведем на землю мы.

Знатно сказано, иуда!
Но бессмыслен разговор.
Как ты вырвешься отсюда?
У замков тугой затвор.
Камень крепок, рвы глубоки,
И гниет во рвах вода.
Мы бессильны и убоги.

Значит, всё пропало?

Да.

Может быть, столетья на три
Я сейчас гляжу вперед.
И речей моих в театре
Зритель и не разберет.
Как и прочие несчастья,
Мне и это нипочем.
(Обнимает Вийона за плечи и шепчет ему на ухо.)
Вспоминаешь в первой части
Встречу с неким трепачом —
В пустырях, на огороде?
То была лихая ночь!
Наша встреча в том же роде:
Мы пришли тебе помочь.
(С неожиданной ловкостью подымается к окну, таща за собой Вийона.)
Вот он, мир ночной, всегдашний.
Ночь. Туман. Внизу река.
Амбразуры. Шпили. Башни.
Словом, средние века.
Где-то малый огонечек
Заморгал, опять потух.
Где-то в самом сердце ночи
Закричал со сна петух.
Через час и утро вспыхнет.
Но разбудит ли святош?
Стража спит?

Как будто дрыхнет.

Сколько их?

И не сочтешь.

Так за мной — гуськом и молча,
Не дыша и рты зажав.
Крепко спит засада волчья.
Наш замок разбит и ржав
Видишь? Выветренный камень
Превращается в труху.
Только тронь его руками —
И пойдет крошить вверху.
И пойдет ломать стропила,
Сыпать известью с бойниц.

Смерть! Ты нищих торопила?
Преклонись пред нами ниц!

В ночь такую твари чахлой
Носа высунуть нельзя.
Но уже весной запахло.
Мокрый снег летит в глаза.
Дай мне руку! Мимо башен,
Тюрем, рынков и церквей.
Этот мрак для нас не страшен.
Стой. Здесь рытвина. Левей!
Спуск. Потеря равновесья.

Колокольный слышишь звон?

То владыки мракобесья
Нас клянут и гонят вон.

Видишь? Сколько красных глаз там, —
Нечисть, что ли, поползла?

То мерещится схоластам
Кухня ведьмы, вонь козла.

Топоры стучат по срубам.
Меж бойниц растут леса.
Отвечают зычным трубам
Буйных сборищ голоса.
Мореходами отыскан
Рай невиданных земель.
Винным пурпуром обрызган
Мира юношеский хмель.
На таимое доселе
Глаз художника остер.
И кипит, кипит веселье.
И широк земной простор
Ткут, гранят, куют, чеканят.

Это мчится новый век.
Но и он, как прошлый, канет.
Дальше, дальше, человек!
Время льется неизбывней.
Спуск опасный перейден.

Слышишь гул железных бивней,
Пенье ткацких веретен?
Видишь пятна желтых зарев,
Непонятных ламп шары?
Что за город, разбазарив
Столько яркой мишуры,
Рвется вверх в огне и дыме,
От кровавых ссадин рыж?

Там мы были молодыми.
Этот город — твой Париж.

О, скорей из этой ночи!
Где же утро, наконец?

Нет путей к нему короче.
Ты же сам его гонец.

Где мы? В будущем? В бывалом?
Или время в нас уже
Перед собственным обвалом,
На последнем рубеже?..
Только вьюга рвет отребья,
Только свист облав в ушах.
Мчатся кочки, рвы, деревья,
Истлевая, что ни шаг.
Плача, мстя, трясясь, ощерясь,
Через время, через жизнь
Неоконченную, через
Будущее…