Михаил Лермонтов - Том 3. Драмы

И точно, это чудо, Моисей!..

Что? Утихает боль твоя иль нет?..

Дай руку мне! О нежное созданье,
Как обо мне она печется…

Поди постель ему ты приготовь,
Я тотчас сам приду туда…

Да как
Его зовут, кто он таков, нельзя ль узнать?

Позволь, одно я у тебя спрошу:
Кто ты и как тебя зовут?

Когда я жизнь свою подвергнул для твоей,
То спрашивал ли: как тебя зовут?..

Меня зовут Фернандо!
Вот всё, что я могу сказать, другое
Пусть спит в груди моей, как прах твоих отцов
В земле сырой!.. Я не скажу моих отцов.
Я ни отца, ни матери не знаю!..
Но полно: я прошу, не спрашивай меня
Вторично об таких вещах!..
Ты этим ни отца, ни матери не дашь мне!

Я буду для тебя сестрой.

Ты для меня сестрой не будешь!

Зачем же отвергать так своенравно
Того, кому ты можешь вверить горесть
Души твоей, – ужель различье веры?
Ужели хочешь ты, чтоб я
Раскаялася в том, что иудейка!..

Бог сохрани меня от этой мысли –
Ты цвет пустыни, ты дитя свободы:
Без правил любишь ты, – испанцы только
Без правил ненавидят ближних!..
У них и рай и ад, всё на весах,
И деньги сей земли владеют счастьем неба.
И люди заставляют демонов краснеть
Коварством и любовью к злу!..
У них отец торгует дочерьми,
Жена торгует мужем и собою,
Король народом, а народ свободой;
У них, чтоб угодить вельможе или
Монаху, можно человека
Невинного предать кровавой пытке!
И сжечь за слово на костре, и под окном
Оставить с голоду погибнуть, для того,
Что нет креста на шее бедняка,
Есть дело добродетели великой!
О боже, сохрани меня от мысли,
Что ты должна принять их предрассудки;
Но между них одно есть существо,
Но между демонов один есть ангел
Души моей… но замолчу об этом…

Ты горячишься, это увеличит
Твое страданье с болью ран твоих;
Не хочешь ли чего-нибудь?.. Усни…
Вот мой отец придет: он приготовил
Постель твою; всю ночь я просижу
Вблизи тебя… чего ни пожелаешь ты,
Мы всё достанем, только будь спокоен;
Иль кровь опять начнет течи из ран.

Эмилия далеко от меня;
О, если б эта милая еврейка
Была Эмилия!.. Как скоро бы все раны
Закрылися, кроме одной;
Но рана эта так приятна сердцу!..
Эмилия! Эмилия!.. Быть может,
Умру я здесь, далеко от тебя;
И ты моей могилы не найдешь;
И от последней от тебя я буду
Забыт!.. Забыт!..

Усни! Постель уже готова…
Эй! Сара! Помоги поднять его.

Проникло сожаленье в грудь мою;
Так вот кого я так желала видеть,
Не ведая желанию причины!..
Нет, нет, я не спасителя отца
Хотела видеть в нем;
Испанец молодой, с осанкой гордой,
Как тополь стройный, с черными глазами,
С такими ж черными кудрями,
Являлся вображенью моему,
И мною овладел непостижимой силой,
И завладел моим девичьим сном;
Отец мой так его подробно описал.

О, как судьба людьми играет!..
Кто б отгадал, что этот человек,
Недавно спасший моего отца,
Сегодня будет здесь, у нас, облитый
Своею неповинной кровью,
Измученный, едва не мертвый?
Мне кажется, я чувствую любовь
К нему – не сожаленье, а любовь!
Как это слово звучно в первый раз!..
Когда он говорит, то сердце у меня
Трепещет; точно как боится,
Чтоб сердце юноши не перестало биться;
Когда ж произношу его названье,
Хотя бы в мыслях только я сказала:
Фернандо!.. То краснею, будто бы
Самой себя стыжусь или боюсь!..
Чего стыдиться, я не понимаю,
Любви! – все любят – что же тут худого;
Так точно – ничего худого нет в любви;
К чему же совесть тут мешается
И будто сердце предостерегает?..
Но как же слушаться ее?..
Как не любить! – ах! Без любви так скучно;
И даже думать не о чем! – о боже!
Храни его! Храни обоих нас:
Прости любовь мою!.. Я не могу иначе!..

Желал бы я узнать, зачем сюда
Эмилия здороваться нейдет;
Уж верно плачет о своем любезном
Иль с цитрою мечтает на балконе.[29]
Вот дочери! От них забот гора,
А нет ни утешенья, ни добра.

Как думаешь, любезный мой супруг,
Идет ли мне вот это ожерелье
И можно ли так показаться в люди?
Оно не дурно!..

Всё к тебе идет.
И если б ты явилась мне теперь
В измаранном и самом гадком платье,
То, я клянусь мечом отцовским,
Любил бы я тебя как прежде
И столько же прекрасна ты б казалась
Моим глазам.

Неужли? Ах, мой милый!..

Он думает, что только для него
Я одеваюсь, как прилично мне.
Возможно ль быть самолюбиву так,
Возможно ль быть так глупу – как мужья?..
Да странно, что так много требуют от нас;
Ужель мы созданы блистать красой своею
Для одного лишь в свете?

Говорил я
Тебе уж о намеренье своем
Иль нет?..

А что такое?

Слушай:
Хочу я замуж выдать дочь свою;
Боюсь, чтоб не ушла она с Фернандо,
Жених готов: богат он и умен…

Ах, милый друг, не рано ли?
Нет, погоди – она так молода.

Да слушай: ведь жених-то редкий;
Он храбр, в честях, любезен и богат…

Да хочет ли он сам жениться?

Я покажу тебе письмо его,
Оно вот в этом ящике лежало.

Да что ж? – он заперт у тебя – дай ключ…

Что хочешь ты?

Дай ключ!

Что?

Ключ мне!

Ключ?
Ах, боже мой, я, верно, затеряла!
Да после мы найдем…

Как после! Для чего
Не тотчас?

Если он увидит, я пропала!