Михаил Лермонтов - Том 3. Драмы

Да, да вот тот испанец молодой,
Который спас намедни Моисея!
Родитель твой хотел вознаградить
Его звенящим кошельком – но он
Его ногами истоптал, сказав:
«Собака! Жизнь твоя сего не стоит!
Я не наемник твой». Прости ему всевышний
Подобные хулы за то,
Что спасон одного из гибнущих сынов
Израиля!..

Прости ему всевышний!..

Какая ночь! В такую точно ночь
Я стала жертвою любви! Иосиф мой!
О, если б ты меня теперь увидел,
Ты испугался бы; в то время я цвела,
Мои глаза блистали, как алмазы,
И щеки были нежны, точно пух!..
Увы! Ноэми, кто б тогда подумал,
Что этот лоб морщины исчертят,
Что эти косы поседеют? – то-то время!..

Что мой отец нейдет!..

Чу! Вот сова кричит – ужасный крик!
Я не люблю его! – во мне все жилы
Кровь оставляет при подобном крике!..

Ах! Верно, твой отец пришел!.. Ну ж поздно!..

Скорее отоприте! Отоприте!

Ноэми! Сара! Помогите, помогите!..
Измучен я усталостью… и страхом.
Он истекает кровью… о! Проклятье
Злодеям!.. Дайте кресло и подушки;
Он истекает кровью!..

Будь Авраам свидетель,[28] эта ночь
Ужасней той, когда я сына потерял;
Тому я дал существованье,
А этот возвратил мне жизнь!..
О бог, бог иудеев, сохрани
Его, хоть он не из твоих сынов!..

Кто здесь моих убийц так проклинал?
Зачем? Они хотели сделать мне добро,
Освободить от мук! Так земляки мои
Всегда добро друг другу делают!
О, перестаньте –

где я? Кто со мной?

Благодарю того, кто спас меня, – но кто он?..

Ты спас его недавно сам:
Он здесь перед тобой, еврей, гонимый
Твоим народом, – но ты спас меня,
И я тебе обязан заплатить,
Хоть я в твоей отчизне презираем.
Так, дочь моя, вот мой спаситель!..

Еврейка у тебя целует руку,
Испанец!..

Что сказал ты, иноверный!
Отчизна! Родина! – слова пустые для меня,
Затем, что я не ведаю цены их;
Отечеством зовется край, где наши
Родные, дом наш и друзья;
Но у меня под небесами
Нет ни родных, ни дома, ни друзей!..

Когда ты не нашел себе друзей
Меж христиан, то между нас найдешь;
Ты добр, испанец, – небо справедливо!..

Я был добр!..

Кровь течет из раны;
Перевяжите – как он побледнел.

У волка есть берлога, и гнездо у птицы –
Есть у жида пристанище;
И я имел одно – могилу!..
Чудовище! Зачем ты отнял у меня
Могилу!.. Все старанья ваши – зло!
Спасти от смерти человека для того,
Чтоб сделать зло! – безумцы;
Прочь!.. Пусть течет свободно кровь моя,
Пусть веселит… о! Жалко! Нет монаха здесь!..
Одни евреи бедные – что нужды?
Они всё люди же – а кровь
Приятна людям! – прочь!

Отец мой!

Он сорвал перевязку! – он умрет.

О! Как он ослабел, несчастный…
Какая бледность покрывает щеки:
Как жалко!..

Дайте пить мне, я горю;
Язык засох… скорее, ради бога!

Испанец, успокойся! Успокойся!
Ты был несчастлив, это видно,
Хоть молод. Я слыхала прежде,
Что если мы страдальцу говорим,
Что он несчастлив, то снимаем тягость
С его души!.. Ах! Как бы я желала,
Чтобы ты стал здоров и весел!..

И весел!.. (Стонет.)

Я прошу тебя: подумай,
Что я твоя сестра, что тот еврей – отец твой.
И воображение тебя утешит:
Оно дано нам, людям, для того,
Испанец!

Девушка! Ты дочь его!

Ты отгадал, ты спас отца мне!
И он тебя спасет. Я заклинаю
Тебя твоим законом, перестань
Тревожиться печальной думой:
Она вредит здоровью твоему,
Разгорячает кровь.

На, выпей!

Благодарю! Твои слова напитка лучше!..
Когда о мне жалеет женщина,
Я чувствую двойное облегченье! –
Послушай: что я сделал этим людям,
Которые меня убить хотели?
Что не разбойники они, то это верно.
Они с меня не сняли ничего
И бросили в крови вблизи дороги…
О, это всё коварство!.. Я предвижу,
Что это лишь начало… а конец!..
Конец… (вздрогивает) что вздрогнул я? –
что б ни было,
Я уступлю скорей судьбе, чем людям…
Оставь меня покуда!

Скажи, молю тебя, как ты его нашел?
Я это всё за сон принять готова!..

Пошел к раввину я: он был мне должен;
Он задержал меня часа с четыре,
Хоть против воли; ночь уже была
Темна, и я, в сапог засунув
Свой кошелек, боясь воров, пошел
Домой. Луна вставала, над болотом
И между гор густой туман дымился;
Иду я, недалеко уж отсюда,
Густым леском, – и слышу звук шагов!..
Все жилки задрожали у меня,
И я невольно бросился за куст:
Сижу – дрожу – передо мной была поляна
И месяц ударял в нее лучами;
Шесть человек стояли на поляне,
И слышу: «Этой самою дорогой
Идти он должен ныне… ну ж не знаю,
Как он кинжалы наши выдержит.
Мне жалко бы его убить до смерти,
Он малый славный и к тому ж бедняк!
Да делать нечего, когда велел нам патер
Его отправить в дальную дорогу!..»
Едва окончена была такая речь,
Как вдруг я слышу крик и звук кинжалов;
Он долго защищался, наконец
Упал, и все они в минуту разбежались,
Как будто мертвый был страшней живого!..
Когда утихло всё, я вышел посмотреть,
Кто был несчастной жертвою злодейства,
И что ж? Мой благодетель, мой спаситель! –
Я различил черты его при свете
Луны… он ранен был легко;
Но, странно, не узнал меня,
И будто по природному влеченью
Встал… я понес его… он всё шептал,
Но я не понял слов… потоки крови
Бежали на меня… так я принес
Несчастного сюда!.. Бог сделал это чудо!..

И точно, это чудо, Моисей!..