Валентин Катаев - Избранные стихотворения

Мы счастья ищем все, а счастье, может быть,

Лишь в том, чтобы весной, напившись утром чая,

Сесть с трубкой у окна, душистый дым пуская,

И томик Пушкина открыть.

Сноп солнца со двора ложится золотым

Клубящимся столбом горячей, легкой пыли

И на обоях жжет букеты тусклых лилий

Огнем сияющим своим.

И под напевы строф певучих и простых

Кружась, летает пыль, и в воздухе нагретом

Табачный синий дым, зажженный ярким светом,

В лучах сгорает золотых.

Благословенная минута

Для истинного моряка.

Свежеет бриз и яхта круто

Обходит башню маяка.

Захватывает дух от крена,

Шумит от ветра в голове,

И за кормою льется пена

По маслянистой синеве.

Все о тебе, все об одном,

Качая сердце с каждым днем,

Все лучезарней, все прелестней

Сияет золотая лень,

И в сердце каждый новый день

Звучит строкой из Песни песней.

На лотках золотистые груши

Наливаются соком в тени.

Все яснее, все тише, все суше,

Все прозрачней сентябрьские дни.

Слаще лепет желтеющих листьев,

И у нежной, любимой моей

Паутинки волос золотистей,

А глаза все темней, все темней.

Мы долго слушали с тобою

В сыром молчании земли,

Как высоко над головою

Скрипели в небе журавли.

Меж облаков луна катилась,

И море млело под луной:

То загоралось, то дымилось,

То покрывалось темной мглой.

Тянуло ветром от залива,

Мелькали звезды в облаках,

И пробегали торопливо

То свет, то тень в твоих глазах.

Мы город видели, унизанный огнями.

Мы волны видели и их зловещий рост.

Стояли паруса высокие над нами,

И мачта крепкая скользила среди звезд.

Мы пережили шторм. Но, путь свершив опасный,

Наш парус ветреный был в буре невредим.

Пред нами маяка огонь светился красный,

И красная змея текла в волнах под ним.

Коснуться рук твоих не смею,

А ты любима и близка.

В воде как золотые змеи

Блестят огни Кассиопеи,

Текут ночные облака.

Коснуться берега не смеет

Журча послушная волна.

Как море, сердце пламенеет,

И в сердце ты отражена.

Еще в садах полно и солнца и цветов,

Но с каждым днем листва в садах редеет,

От сизых хризантем и белых облаков

Прозрачным холодком едва заметно веет.

И сыро от росы бывает по утрам.

Но кроток теплый день прозрачный и недлинный,

И счастье позднее скользит по волосам

Прозрачною и светлой паутиной.

Ночь увяданья, ночь сомненья

Была темна и глубока.

От палых листьев пахло тленом

И мокрой тиной от песка.

Но вея с темных побережий

Осенним запахом земли,

Бежал по звездам ветер свежий,

И звезды рдели и цвели.

В глухом приморском переулке

Шаги отчетливо звучат.

Шуршит прибой глухой и гулкий,

И листья по ветру летят.

Осенний ветер свеж и солон.

Прозрачен пепел облаков.

И я опять до края полон

И рифм, и образов, и слов.

Иду… А ветра дуновенье

Несет ко мне дары свои:

И трезвый холод вдохновенья,

И мимолетный жар любви.

Мою любовь к тебе сентябрь благословил.

Вечерний теплый бриз лениво рябь катил,

На темном берегу горел огонь веселый,

Как путеводный знак, заметный далеко.

И падающих звезд светящиеся пчелы

Летали часто и легко.

Глубокой ночью я проснулся

И встал и посмотрел в окно.

Над крышей Млечный Путь тянулся,

И в небе было звезд полно.

Сквозь сон, еще с ресниц не павший,

Сквозь томность, будто в первый раз,

Я видел небосклон, мерцавший

Весь в звездах в этот поздний час.

Увидел и заснул. Но тайной

Среди ночей и звезд иных,

Во мне живет необычайный

Их блеск, их дрожь и холод их.

Не к алтарям, где рдеют свечи,

Не к рощам, полным тишиной,

От песен юности ушедшей

Меня уводит путь иной.

Мой путь далек, мой путь неведом

Ни мне, ни богу, ни судьбе,

Но тень скользит за мною следом

Воспоминаньем о тебе.

И мир за мною прошлым дышит,

И прошлым шелестит трава,

И сердце раненое слышит

Давно остывшие слова,

Слова, когда протяжным скрипом

Скрипел гамак и, горячи,

Слетали по столетним липам

В глаза стеклянные лучи.

Когда томительным и длинным

Стоял июль. И нам со сна

Так тонко кружевом старинным

Благоухала бузина.

Ив. А. Бунину,

при посылке ему

увеличительного стекла.

Примите от меня, учитель,

Сие волшебное стекло,

Дабы сведя в свою обитель

Животворящее тепло,

Наперекор судьбе упрямой,

Минуя «спичечный вопрос»,

От солнца б зажигали прямо

Табак душистых папирос.

Досель, средь всяческой тревоги

И уравнения в правах,

Одни языческие боги

Еще царили в небесах.

Но вот, благодаренье небу,

Настала очередь богам.

Довольно Вы служили Фебу,

Пускай и Феб послужит Вам.

Мудрый ученый старик, вазу от пыли очистив,

Солнцем, блеснувшим в глаза, был как огнем

ослеплен.

Дважды обвитый вокруг лентой классических

листьев,

Чистой лазурью небес ярко блестел электрон [2] .

В мире не вечно ничто: ни мудрость, ни счастье,

ни слава,

Только одна красота не умирая живет,

Восемь минувших веков не тронули чудного

сплава,

Вечных небес синева в золоте вечном цветет.

1.

Пресной свежестью реки

пахнут в полночь тростники,

В речке пляшут огоньки.

В тишине прохладных плавней

Ветер воду бьет крылом,

Все быстрей и своенравней

Вьются струйки за веслом.

По теченью лодку гонит

В полумраке голубом.

Гладь Днепра светла как воздух,

Берега темны как лес.

И в туманных летних звездах

Мы висим меж двух небес.

2.

Бегут по желтой речке

Лиловые колечки

И тают за кормой.

На пристани за баркой,

Куря, в рубахе яркой

Стоит мастеровой.

За ним тепло и сонно

Блестит окно вагона,

Как белый огонек.

А вдалеке, на горке,

Сквозь сизый дым махорки

Белеет городок.

То гремит на крыше гром

И сады дымят дождем,

То гудит на солнце улей

И летают пчелы пулей.

Каждый день и каждый миг,

Приподняв лицо от книг,

Будто первый раз – о, Боже! —

Вижу все одно и то же:

Cад и розы под окном,

Слышу птиц и дальний гром.

Тяжесть полдня в сердце чую,

Теплым вечером тоскую.

А в разливе ясных дней,

Отражен многообразно,

Я живу легко и праздно —

Новый, вольный и ничей!

Ничто не вытравит из памяти моей

Прошедших дней моих живые впечатленья,

И первую любовь, и первые сомненья,

И первые стихи написанные к ней.

Бывает месяцы не думаешь – и вдруг,

Платок упущенный подам знакомой даме —

И веет от платка забытыми духами,

И веет от духов теплом забытых рук.

И пахнет как тогда в саду, пустом от зноя,

Миндальной горечью персидская сирень.

И ходишь сам не свой, взволнован целый день,

И шепчешь целый день простое имя Зоя.

Я был один, Полтавы гость случайный,

Я дом родной, я близких забывал,

Но о любви «в молчанье ночи тайной»

Мне голос твой далекий повторял.

И я следил сквозь слезы сожаленья,

Сквозь мрак дубов и трепет тополей

Июльских звезд летучее паденье

И в блеске их искал судьбы своей.

Казалось мне, что ты со мною рядом,

И думал я: о, этих звезд полет!

Чем больше их просыплется над садом,

Тем больше роз наутро расцветет.

Мне в этот знойный час твой золотой браслет