Вадим Гарднер - У Финского залива

За серо-стальными волнами
Белеет в снегах кругозор.
Там на зиму край наш родимый
Накинул пушистый убор.

А здесь, у гранитов прибрежных,
Где ветер ревет и гудит,
Свисает бахромчатый, острый
С холмов ледяных сталактит.

Шипят на поверхности льдины
Под сталью студеной небес;
И льдом опоясаны камни,
И снегом украсился лес.

Корою ледка стекловидной
Кой-где затянулся ручей.
Меж складок води — перешейки
Воздвиг изо льда ледовей.

Змеятся и булькают воды;
Как зайчики, солнца легки,
По руслам канав и оврагов
Бегут подо льдом пузырьки.

Изрезали дети коньками
Лесного болотца каток…
Вот девочка навзничь упала,
Ударясь спиной о ледок.

Резвятся, катаются дети
На лыжах, салазках, коньках.
И буквы мальчишки выводят
У края пути, на снегах.

Балуются; снег у дороги
Глотают; друг другу снежки
Влепляют, воюя; проказят;
Спешат, как под льдом ручейки.

Но все эти шалости, игры —
Забавы не русских детей.
Не наши здесь деды-морозы
Хрустят под снегами ветвей.

Не наши здесь яхонты блещут
На зимнем сугробном сребре;
Не наша здесь вьется поземка,
Не наша вьюга в декабре…

И образы прежней России
Рисуются снова в мечтах.
Вот вижу зиму в Петрограде;
Скользят по катку на «Прудках»,

Скользят конькобежцы так плавно
При лунах лиловых огней;
Выводят под звуки оркестра
Восьмерки и вязь вензелей.

Мелькают, заиндевев, пары.
В иголках ресницы и бровь;
Сребрится барашек шинели,
И жгут и мороз и любовь.

Подружек ведут гимназисты;
Идет за четою чета…
Свежи по зиме поцелуи,
И нектара слаще уста.

Мороз разубрал все деревья
И щиплет и колет остро,
И сказочней как-то в России
Снегов голубое сребро.

Ребята в Руси говорливей,
Проказники много резвей;
Смышленей, смелее мальчишки,
И девочки наши нежней.

Мечтательней наши подростки,
В них больше огня и души,
Чем здесь, в молчаливой Суоми,
В болотной Карельской глуши.

У заборов косых снег последний лежит,
Подле пашен чернеющих тая.
Безымянный ручей в белой пене шумит,
С обомшелых каменьев спадая.

Над порогами речки зеленой пыльцой
Уж ольховые серьги дымятся.
Одноколки гремят по дороге большой,
Хоть крупа и снежинки сребрятся.

Вот опять из-за тучи пасхальным огнем
Засияло дневное светило
И в испытанном бурями сердце моем
Много маленьких солнц засветило.

Ветер, туч этих олово, сталь и свинец,
Разгони по просторному своду,
Чтобы вешнего яркого света венец
Осиял, как Мессия, природу, —

Потому что апрель и Святая теперь;
Не ко времени супиться тверди;
К Светодавцу в душе приотворена дверь
Из погоста потоптанной смерти.

Распускаются, тонут и снег и ледок
На болоте, в канавах и ямах.
Солнце, лей свой цветной и горячий поток!
Ударяй по стеклу льдин упрямых!

Раздели же их острые иглы в воде!
Раствори хрустали лучевые!
Лишь полдневной дано лучезарной звезде
Разломать холмы зим ледяные.

Если гиен удар, мне нанесенный
Скопищем врагов, в груди зажег, —
То прости недоброе кипенье,
Укрощающий потопы Бог!

Утверди в глубинах равновесье,
Чтоб я мог идти спокойно вдаль,
Возвышаясь, души возвышая,
Светом озаряя и печаль!

Чтоб легко, незлобиво, но твердо
Новые невзгоды я сносил,
На Твою защиту полагаясь,
Боже Милосердия и Сил!

И прости холодных и неправых
Пред душою искренней моей!
Голубым лучом пронзи их совесть,
Освяти Любовию Твоей!

На мысу, затопленном водою,
Баню закружило, и ветра
По волнам ее швыряют в море.
Яростна Посейдона игра.

Хижину со старым рыболовом
И с его старушкою несет
По заливу дерзкая стихия;
Вскидывает вверх, о камни бьет.

Гробом домик стал им. Злая буря
Грозно отпевает стариков,
Поднимая мирную лачугу
На поверхность пенистых горбов…

Яхты, шхуны, бревна, будки, пропсы,
Вырванные с корнями стволы
Разметали всюду по простору
Мстительно-злорадные валы…

Ольхи, ели, сосны, можжевельник
Заливает бешеный потоп.
Друг за другом падают деревья,
Словно за снопом валится сноп.

Соснами, столбами дальномолвов,
Проволокой путь перегражден;
Воздвигает вихорь баррикады,
Как бунтарь, крамолой опьянен…

Это здесь… А там? Воображаю,
Как восстала гордая Нева,
Как сто лет назад при Александре,
Морю приобщая острова;

Затопляя площади и стогны,
Бунтом отвечая на бунты,
Кинулась на красную столицу
С дикой песнью гневной красоты.

Улицы в потоки обратила;
Барки, пристани к стенам дворцов
Прибивает и, размыты зыбью,
Всплыли шестигранники торцов…

Вихрь срывает крыши и корчует
Клены, липы и дубы в садах;
Стон, проклятья, ужас несказанный
Тонущих в подвалах, на дворах…

Но как встарь, водою окруженный,
Бронзовый седок на скакуне,
От годов уже позеленелый,
Весь обрызган, держит речь к волне:

«Ты бушуй, красавица-царица.
Гневом обуянная Нева,
Покарай потомков ошалелых!
Ты в отмщении своем права

Осквернили детище Петрово
Переименован в Ленинград
Чудный город, плод мечты высокой;
Парадиз мой обратили в ад.

Обесчестили мою Россию».
Молвил Марс Полтавы, потрясен,
«И тряпьем кровавым заменили
Славу ныне попранных знамен.

Родины предатели пируют.
Г.П.У. справляет шабаш свой
В величавых стенах Питербурха
Над широкой царственной Невой.

Ужас Г.П.У. на Русь наводит…
Обезумел грешный мой народ.
Видя Божий гнев в твоем кипеньи,
Пусть опомнится, в себя придет»…

Долго так с разнузданной стихией
Венценосный плотник говорил,
Между тем как вал, сребряся пеной,
О гранитное подножье бил.

Но, великой жалости исполнен
К жителям, постигнутым бедой,
Взбаламученную бурей реку
Царь унял горячею мольбой…

Приутих свирепствовавший ветер,
И, виновница несчетных бед,
Зыбь отхлынула, оставив за собою
Буйного хозяйничанья след…

Трудно жить в этой пропасти мрачной
Меж жестоких и гордых людей.
Я, с широкой мечтою прозрачной,
Не сношу тяготы их цепей.
В ясной области Духа невежды
К Красоте преграждают пути.
Нелегко мне святыню спасти…
Ах, закрой мне навек эти вежды!

Отравляют глубины души.
Яркий свет маяков застилают;
И мечты, что возникли в тиши,
Ледяною вьюгой угашают.
Все же крест свой я должен нести,
Не роптать на судьбину крутую.
Но, хоть цель я провижу благую,
Трудно в хрупкой и душной плоти…
Трудно в хрупкой и душной плоти…

Надели меня мощью духовной,
Чтоб я в бурной борьбе не ослаб, —
Ты, Единственный, Дух безгреховный.
Бог Отец, перед кем я не раб, —
Облачивший в плотские одежды
Наше вольное вечное я,
Погрузи меня в тьму забытья,
Или дай вихревые надежды!

Не вотще я был призван Тобой
К Светозарству расчистить дорогу,
Обративши грозой немирской
Всех несчастных и ропщущих — к Богу.
Дай себя мне, как прежде, найти!
Я сошел в низину грехопада,
Чтоб во имя Грядущего Града.
Этот мир до основ потрясти!