Бах Ахмедов - Стихи

Я знал, что вряд ли ты придешь,
И дал свободу ожиданью.
Смотрел на кофе, слушал дождь,
И был частицей мирозданья.

Лишь чашка кофе на столе
И книжечка Аполлинера.
И мысли о простом тепле,
Как отзвук той ушедшей эры.

Мне было грустно и легко…
Прозрачно, нежно, непонятно.
И где-то очень далеко
Ты шла в стихах ко мне обратно.

Скользя по строкам-зеркалам,
И слушая, как плачет ливень,
Я был прозрачнее стекла,
И не было меня счастливей.

Я много жизней прожил.
И был одним из тех,
Кто помнит даже кожей
Как обжигает грех.

Как тяжелело сердце
И замыкался круг.
И никуда не деться
От этих долгих мук.

О вечные причуды
сплетения причин.
И взгляд пустого Будды,
И черные ключи.

Сверкнет на паутине
Дождинки изумруд.
И корабли в пустыне
Как призраки плывут.

Цепочка возвращений:
Смеяться, жить, хотеть.
И верить в воскрешенье,
Чтоб к вечности успеть.

Я не был готов к появленью словесных конструкций
Такой головокружительной высоты.
Я не думал, что годы внезапно сольются,
Как текст без точек и запятых,
сливается в одну непрерывность,
похожую больше на болезненный бред.
А ведь я еще хотел быть счастливым,
пока не очнулся в своем декабре.
И ночь, на дрожжах моих снов жирея,
росла пустотой в глубину души.
Пусть пока еще память немного греет,
но уже забвенье на смену спешит.

Итак, выясняется, что текст допускает
Погруженье в иной размер бытия.
И получается, кто-то меня читает,
А может пишет, улыбку тая.

Я смотрел на снег, падающий вверх…
Он возвращался в небо,
потому Земля больше не притягивала его.

Мир становился невесомым.
Прохожие плыли над городом, как растерянные рыбы,
глотая воздух ртом, размахивая руками.

Провода выгибались вверх, как кошачьи спины.
а машины подпрыгивали как мячики

Над крышами дрались в полете кошки,
а птицы чуть поодаль бурно обсуждали
неожиданное заселение неба.

Каждый пытался зацепиться хотя бы за что-нибудь,
и ужас был в глазах у каждого,
потому что никто не был готов к встрече с небом.

И только влюбленные парили в ночном небе легко и спокойно,
как оживший привет от Шагала.

А в домах потолки становились полом,
по комнатам летали тарелки, книги и монеты,
и люстры осыпались мелким стеклом
как разбитые о вечность жизни.

я думал, что мир — это звук
я думал, что жизнь — это нежность рук
я думал, что смерть — это тишина перед хором
я думал, что время — это двух стрелок ссора

но оказалось, что мир — это усталость ветра
но оказалось, что жизнь — ожиданье рассвета
что стрелки ссоряться только с вечностью
и что мы обесцвечены нашей беспечностью

А хор небесный звучит постоянно,
но мы не слышим его, вот как странно

Разучи эту музыку света…
Запомни ее на всю жизнь,
Чтобы сыграть на последней
струне сердца
перед тем, как она лопнет…

…Еще не ужас перед тем, что совершилось,
но лишь какой-то одинокий звук
и черные очки неузнаванья.

Слетят часы с руки и канут в вечность,
а на руке останется их след.
И по нему найдешь и ты однажды
того, кто был когда-то мной…
Или тобой — кто смог бы
границу провести тогда меж нами
и объявить последний кадр чуда?..

Забывчивость пространства так прекрасна!.
Холодная весна расставит точки,
вопросы, запятые, пятна света,
и тени, так похожие на наши,
и будку с отключенным телефоном,
как памятник напрасным ожиданьям.

Я пытался создать образ другого

Из недописанных слов в порванном письме,
из брошенного окурка,
из ускользающего взгляда в старом зеркале,
из примятой подушки,
из пометки на отрывном календаре,
(два слова: "завтра ровно год…").
из недочитанной им книги,
которую я дочитал…
Из всех осколков чужой жизни,
острых, бессмысленных,
пронзительно-близких…

Я пытался создать портрет другого…

Но когда был нанесен последний штрих,
я увидел на этом портрете себя,
потому что другого не существует.

И день снова рассыпался
на тысячи маленьких смыслов,
разлетевшихся по всему свету.

Мир безумно правильно устроен —
все в игре: от пешки до ферзя.
Так что я за вас теперь спокоен,
Ищущие истину друзья.

Впрочем, может, все совсем иначе.
Может, символ жизни — вечный круг.
И под маской шут незримо плачет,
пряча перед звездами испуг.

Может, в отражении друг друга
мы мечтаем время обмануть…
И боимся вырваться из круга
и увидеть подлинную суть.

Звука робкое растение
прорастает сквозь меня.
Мир застыл в оцепененении
на краю пустого дня.

Но дождем, увы, не кончится
ожидания дождя,
светлой тенью одиночества
по стихам моим пройдя.

Грустные "Любовники" Шагала
На меня смотрели со стены.
Почему так жизни в жизни мало,
И так много внутренней войны?

Доживем ли мы до просветленья?
Грустные любовники молчат.
Две души, уставшие от тренья
Времени о вечность по ночам.

Небесные рыбы и птицы морские,
И единороги с надеждой в глазах,
И бабочки света, и эльфы лесные,
И феи ночные, живущие в снах…

Слетелись, приплыли, пришли в полнолунье
На праздник свой тайный у тайной реки.
И старый волшебник, стоявший в раздумье,
Смотрел как танцуют в ночи огоньки.

Он думал о радости, вечной и юной,
Он думал о новой прозрачной весне.
О том, как поют ее чистые струны
В наполненной светом ночной тишине.

Он думал о людях, уставших от боли,
Что снова уснули в своих городах,
Как будто сраженные насмерть судьбою,
А это был только их призрачный страх.

И стало волшебнику старому грустно
От мира слепых и ненужных страстей.
"О, да, — усмехнулся он тихо, — искусство
Спасает от гибели бедных людей.

Но что они знают о Празднике света?
И кто из них видел мерцание глаз
У Птицы, дарующей вечное лето,
У Рыбы, незримо спасающей нас?

И кто из них слышал, как сердце Вселенной
В цветке неприметном сверкает росой?
Кто помнит о тайне любви сокровенной,
Что скрыта в улыбке ребенка простой?."

Небесные рыбы и птицы морские,
И юный опаловый единорог,
Творили весенние сны золотые,
И с нежной улыбкой смотрел на них Бог.

Хочется жить и не хочется жить…
Хочется вспомнить и все позабыть.
Жизнь замечательна!
Горькая жизнь…
— Знаешь, ты все же сперва разберись!
Ты разберись, и напишешь об этом.
Ясность в стихах — как живая вода.
………………………..
Он разобрался, но только поэтом
быть перестал с этих пор навсегда.