Михаил Лермонтов - Том 3. Драмы

Угодно сделать честь?

Не будет случая другого,
Теперь от всех мы с ней удалены.

Я должен вам сказать два слова,
И вы их выслушать должны.

Должна?

Должны для вашего же счастья.

Какое странное участье!

Я вас молю!

И просьба как приказ.
Вы нынче дерзки, как в тот раз.

Тогда я мог таким казаться,
Но нынче должен оправдаться!

Такой же дерзостью, от лишнего труда
Я, князь, охотно вас избавлю.

Но вы не знаете! – но вам грозит беда.
Я сделал глупость и ее поправлю,
Я не шучу… Послушайте – назад
Тому дней шесть я ездил в маскерад.
Там в знак любви браслет мне дали.
Конечно, где-нибудь его вы потеряли,
Но я вообразил, что это были вы.
Обманутый безумным подозреньем,
Я вас преследовал и принят был с презреньем,
И вздумал отомстить орудием молвы!..
Теперь я всё узнал – теперь я перед вами,
Готовый казнь принять, – и посудите сами,
Как мог я вдруг расстаться сам собой
С моей божественной мечтой?

Я всё простила б вам, когда бы вы молчали.

Я знаю сам, мне извиненья нет,

Еще минута, вот браслет.
О, если б вы его судьбы вовек не знали,

О, если б прошлое я уничтожить мог!
Ваш муж.

Мой муж.

Ему всё рассказали.

Мой муж не знает ничего.

Дай бог.

Холодный едкий взгляд– то был упрек в боязни.

Дай бог, чтоб ничего вовеки он не знал!

Но я достоин этой казни.

Всё кончено – я слишком много ждал.

Как много съехалось – здесь, право, будет тесно.
Прошу вас в залу, господа,
Mesdames, пожалуйте туда.

Я сомневался? Я? – а это всем известно!
Намеки колкие со всех сторон
Преследуют меня… Я жалок им, смешон!..
И где плоды моих усилий?
И где та власть, с которою порой
Казнил толпу я словом, остротой?
Две женщины ее убили!
Одна из них… О, я ее люблю,
Люблю – и так неистово обманут…
Нет, людям я ее не уступлю…
И нас судить они не станут…
Я сам свершу свой страшный суд…
Я казнь ей отыщу – моя ж пусть будет тут!

Она умрет, жить вместе с нею доле
Я не могу… жить розно?

Решено.
Она умрет. Я прежней твердой воле
Не изменю! Ей, видно, суждено
Во цвете лет погибнуть, быть любимой
Таким, как я, злодеем и любить
Другого… это ясно! Как же можно жить
Ей после этого!.. Ты, бог незримый,
Но бог всевидящий… возьми ее, возьми.
Как свой залог тебе ее вручаю.
Прости ее, благослови,
Но я не бог и не прощаю!

Тому назад лет десять я вступал
Еще на поприще разврата.
Раз, в ночь одну, я всё до капли проиграл,–
Тогда я знал уж цену злата,
Но цену жизни я не знал!
Я был в отчаянье – ушел и яду
Купил – и возвратился вновь
К игорному столу – в груди кипела кровь.
В одной руке держал я лимонаду
Стакан – в другой четверку пик.
Последний рубль в кармане дожидался
С заветным порошком… риск, право, был велик
Но счастье вынесло – и в час я отыгрался.
С тех пор хранил я этот порошок,
Среди волнений жизни трудной,
Как талисман таинственный и чудный,
Хранил на черный день, и день тот недалек.

Не худо бы немного отдохнуть.

Так жарко здесь, что я растаю.

Настасья Павловна споет вам что-нибудь.

Романсов новых, право, я не знаю,
А старые наскучили самой.

Ах, в самом деле, спой же, Нина, спой.

Ты так мила, что, верно, не заставишь
Себя просить напрасно целый час.

Но слушать со вниманьем – мой приказ,–
Хоть этим наказаньем вас
Авось исправишь!

«Когда печаль слезой невольной
Промчится по глазам твоим,
Мне видеть и понять не больно,
Что ты несчастлива с другим.

* Незримый червь незримо гложет
Жизнь беззащитную твою,
И что ж? Я рад, что он не может
Тебя любить, как я люблю.

* Но если счастие случайно
Блеснет в лучах твоих очей,
Тогда я мучусь горько, тайно
И целый ад в груди моей».

Что ж, продолжайте.

Я конец совсем
Забыла.

Если вам угодно,
То я напомню.

Нет, зачем.

Мне нездоровится.

Во всякой песне модной
Всегда слова такие есть,
Которых женщина не может произнесть.

К тому же слишком прям и наш язык природный
И к женским прихотям доселе не привык.

Вы правы, как дикарь, свободе лишь послушный,
Не гнется гордый наш язык,
Зато уж мы как гнемся добродушно.

Там жарко, отдохнуть я сяду в стороне!