Гомер - Илиада

Гневом Эней воспылал и крылатое слово промолвил:
"Скоро б тебя, Мерион, хотя и плясун ты проворный,
Медь укротила моя навсегда, если б только попала".
Славный метатель копья Мерион, отвечая, промолвил:
"Трудно, Эней, тебе было б, на силу твою невзирая,

Всякого жизни лишить, кто навстречу тебе устремится
С целью тебя отразить, ибо смерти, как все, ты подвластен.
Если бы я этой медью в тебя угодил посредине,
Скоро б тогда, несмотря на уверенность рук и на силу,
Мне ты дал славу, а душу — Аиду, чьи лошади резвы".

Так он сказал. И его упрекнул сын Менойтия славный:
"Будучи доблестным мужем, зачем говоришь ты все это?
Бранною речью, мой друг, не прогонишь троянцев от трупа.
Лучше кто-либо меж ними да будет повержен на землю.
Битвы решаются силою рук, а советы — речами.

Ныне не время слова умножать, ибо нужно сражаться".
Молвил и бросился в бой, а за ним и герой богоравный.
Точно в ущелье горы от работы мужей дровосеков
Стук раздается немолчный, на дальнее слышный пространство:
Громкий такой же тогда над пространной землею поднялся

Треск от оружья и кож и воловьих щитов округленных,
Под лезвиями мечей, под ударами копий двуострых.
Не отыскал бы тогда Сарпедона на поле сраженья
И наблюдательный муж, оттого что от пят до макушки
Весь был покрыт он стрелами, и кровью, и черною пылью.

Войско меж тем продолжало тесниться вкруг трупа, как мухи,
Что во дворе пастуха жужжат вкруг подойников полных
Вешней порою, когда молоко наполняет сосуды:
Так и герои толпились вкруг трупа царя Сарпедона.
Не отвращал и Зевес Громовержец очей своих ясных

С поля жестокого боя. Все время глядел он на битву
И про себя глубоко размышлял об убийстве Патрокла,
В мыслях колеблясь, теперь ли над трупом вождя Сарпедона,
Должен блистательный Гектор Патрокла средь сечи кровавой
Медью смирить и сорвать с его плеч дорогие доспехи,

Иль еще нужно труды увеличить и бедствия многих.
И показалось ему, размышлявшему так, наилучшим,
Чтобы отважный соратник Пелеева сына Ахилла
Войско троянцев, равно как и Гектора в медных доспехах,
К Трое обратно погнал и дыхание отнял у многих.

Гектора сердце бессильным он сделал. Тот в бегство пустился,
На колесницу вскочив, и бежать всех других побуждая,
Ибо узнал, что священные Зевса весы наклонились.
Не устояли и сильные духом ликийцы, но в бегство
Все обратились, увидев, что в сердце сражен их владыка

И среди кучи убитых лежит, ибо воинов много
Пало с тех пор, как Зевес возбудил беспощадную сечу.
С плеч Сарпедона тогда совлекли мирмидонцы доспехи,
Ярко блестевшие медью. Их отдал товарищам верным
Храбрый Менойтия сын, чтоб к судам отнесли многоместным.

Зевс, облаков собиратель, в то время сказал Аполлону:
"Феб дорогой, поспеши, из-под стрел извлеки Сарпедона,
Тело его ты сначала от крови очисть почерневшей,
После речною волною обмой, перенесши далеко,
Светлой амврозией вытри, в нетленные ризы окутай,

И, наконец, передай его двум быстролетным вожатым,
Смерти и Сну — близнецам — пусть вдвоем понесут его тело
Для возвращенья народу богатому дальней Ликии.
Там погребут его братья и други, почтивши гробницей
И надмогильным столпом, то последняя почесть умершим".

Так он промолвил, и Феб не ослушался слова отцова.
Тотчас в кровавую сечу с Идейских высот он спустился,
Быстро извлек из-под стрел Сарпедона, подобного богу,
После речною волною обмыл, перенесши далеко,
Светлой амврозией вытер, окутал в нетленные ризы,

И, наконец, передал его двум быстолетным вожатым,
Смерти и Сну — близнецам, и они, его тело понесши,
Вскоре примчались к народу богатому дальней Ликии.
Тою порою Патрокл коней торопил и возницу
И за троянцами вслед и ликийцами гнался, безумный,

Сильно зато пострадавший. Послушай он слова Пелида,
Черной бы смерти он верно избег и погибельной Парки.
Только решенье Зевеса всегда над людским торжествует.
Он устрашает и храбрых, легко отнимает победу
Даже тогда, когда сам перед тем побуждал их сражаться.

Ныне в груди у Патрокла разжег он бесстрашное сердце.
Первым кого, о, Патрокл, кого умертвил ты последним,
После того как уж боги тебя предназначили к смерти?
Первым Адреста, потом Автоноя, а также Эхекла,
Сына Мегаса Перима, Эпистора и Меланиппа,

После Эласа, равно как и Мулия, вместе с Пилартом.
Их он убил, а другие о скором подумали бегстве.
Взяли б тогда аргивяне высоковоротную Трою,
Пала б она под руками и бурным оружьем Патрокла,
Не сторожи Аполлон на красиво построенной башне.

Горе замыслив Патроклу, он помощь готовил троянцам.
Трижды Патрокл на выступ высокой стены порывался,
Трижды его от стены отражал Аполлон Дальновержец,
В щит его светлый три раза нетленной рукой ударяя.
Только когда он в четвертый напал, небожителю равный,

Грозно тогда закричал Дальновержец и слово промолвил:
"Прочь, о, потомок богов! Не тебе предназначено роком
Город отважных троянцев разрушить копьем своим бурным,
Ни Ахиллесу Пелиду, хоть много тебя он храбрее".
Так он сказал, и Патрокл поддался назад торопливо,

Гнева желая избегнуть делеко разящего Феба.
Гектор близ Скейских ворот удержал своих цельнокопытных
Быстрых коней, размышляя, вернуться ль в толпу и сражаться,
Иль повелеть всем троянцам собраться внутри за стеною.
Вдруг перед ним, размышлявшим, предстал Дальновержец,

Образ приняв молодого и силой цветущего мужа,
Азия, — Гектору он приходился по матери дядей,
Ибо он брат был Гекубы и сын копьеносца Димаса.
Жил в стороне он Фригийской, поблизости вод Сангарийских.
Ставши подобным ему, Аполлон, сын Зевеса, промолвил:

"Гектор, зачем уклонился от битвы? Так делать не должно.
Будь я сильнее тебя, насколько теперь я слабее,
Скоро б тогда, но печальным путем, ты покинул сраженье.
Лучше направь на Патрокла коней своих твердокопытных.
Может, его одолеешь, и Феб тебе славу дарует".

Так говорил ему бог и вернулся в сражение смертных.
Гектор тогда повелел Кебриону, отважному сердцем,
В битву обратно погнать лошадей. И смятение злое
Феб Аполлон возбудил средь ахеян, в толпу их проникши,
А Приамиду и войску троянцев готовил победу.

Гектор, оставив других аргивян в стороне и не тронув,
Прямо погнал на Патрокла коней своих твердокопытных.
В свой же черед и Патрокл соскочил с колесницы на землю;
Левой сжимал он копье, а правой рукою булыжник
Белый схватил угловатый и, плотно прижавши к ладони,

Ноги расставив, швырнул, отстоя недалеко от мужа,
Не промахнулся Менойтия сын, но булыжником острым
В лоб угодил Кебриону, в то время державшему вожжи,
Гектора другу вознице, побочному сыну Приама,
Обе тот камень сорвал ему брови, и не уцелела

Кость черепная. На землю упали глаза Кебриона
Перед ногами его, и он сам с колесницы прекрасной
Вниз полетел, как пловец, и дыханье покинуло тело.
Тут, издеваясь над ним, ты, Патрокл наездник, воскликнул:
"Боги, как ловок сей муж! Как легко кувырнулся он наземь!