Антология - Европейская поэзия XIX века

Тревога уснуть мешала,
запах цветов
меня томил,
душистый поток струился,
цветочный ветер в окно мое бил;
я слушал неясный шелест
высоких пальм,
и чудилось мне,
куда бы ни шел в томительной тьме:
Сакунтала, Сакуптала!

Вы, вечные Гималаи!
Высокие лбы
подняв к небесам,
зачем вы послали эти потоки
сегодня ночью к моим ногам?
Зачем, как черную память,
передо мной
волны гнать?
Зачем предо мною предстала опять
Сакунтала, Сакунтала!

О дева, нежно и влажно
глянула ты
мне в лицо,
как было
в день, когда тебе дали
связующее кольцо.
Ах, не просто время,
не просто день,
не тысяча лет
тебя и меня разделяют, нет,
Сакунтала, Сакунтала!

Кольца не роняла ты в реку,
Душьянта сам
кольцо швырнул,
он путь преградил потоку,
но кольца тебе не вернул.
Душьянта охотиться будет
средь стройных пальм,
у бурных вод
он антилопу убьет.
Сакунтала, Сакунтала!

Все, что здесь жило, — умрет,
что цвело — отцветет:
поцелуи и слезы в подушках бессонных,
имена, что мы пишем на стеклах оконных,
все, что здесь жило, — умрет.
Непостижимый исход!

И все же мы жаждем влюбляться,
грустить, целовать, целоваться,
страстью обжечь и обжечься страстью —
не умирает стремление к счастью:
Гретхен — Фауст, Ромео — Джульетта!
Милая! Делай священное дело:
руки омой и светлое тело
кровью, что в сердце твоем закипела,
и, выходя на лов,
флейту свою готовь —
и пусть отзовется на страстный зов
все, что со временем канет в Лету.

Громада Земли в мирозданье
Плывет, словно в море листок.
Я только песчинка. В чьем свете
Мерцаю — то знает лишь бог.
Но все же миры, что качает
Эфира могучий поток,—
Лишь рябь в океане моих размышлений,
Чем движима — мне невдомек.

Блуждал ли ты в сумраке леса?
Встречал ли ты Пана?
Я познал его,
Но не того — духа темных лесов,
С которым безмолвие речь обретает.
Нет! Я того не знавал никогда.
Пан мне открылся в образе бога любви,
Когда онемело все говорящее.

Видал ли ты в знойных краях
Диковинное растенье?
В неколебимом молчании,
Палимое тысячами лучей,
Открывает оно свой цветок
На мимолетную долю минуты —
Красное око безумца,
Трупа румяный лик.
Я видел его,
Когда одержим был Ею.

Как снег жасмина, была она благоуханна,
Мака дурманная кровь текла в ее жилах,
Мраморные прохладные руки
Покоились на ее коленях,
Подобные белым лилиям на поверхности озера.

Слова ее падали мягко,
Как падают листья яблони
На влажную от росы траву.
Но порою казались
Холодными и прозрачными,
Как струи, влекущиеся со дна.
В ее смехе слышалась грусть,
В слезах — ликованье;
Все перед нею смирялось.
Лишь двое решались ей противоречить
Ее собственные глаза.

Из ослепительной чаши
Цветка ядовитого
Она напоила меня допьяна:
Того, которого нет в живых,
И того, кто теперь на коленях у ног ее.
С обоими она осушила до дна,—
Тогда ее взгляд был покорным,—
Сверкающий кубок
Цветка ядовитого —
С обетом верности нерушимой.

Все миновало!
На засыпанной снегом поляне
В темном лесу
Растет одинокий терн.
Его листвой завладели ветры.
Одна за другой,
Одна за другой
Кроваво-красные капли
Пятнают белый покров.
Пылающие капли
На холодном снегу.

Встречал ли ты Пана?

Будь осторожна, родная,
Чтоб не спугнуть тишины.
Песня уснула лесная,
Видит зеленые сны.

Ветер безмолвствует в кронах,
Птицы затихли кругом.
Смолкли в ключах озаренных
Воды над илистым дном.

Луч осеняет неслышно
Буков густых темноту.
Дремлют вдоль троп неподвижно
Травы на лунном свету.

Облако, что распластало
Крылья в серебряной мгле,
Сверху внимает устало
Дремлющей, чуткой земле.

Ветры молчат, охраняя
Песню в покое ночном.
Будь осторожна, родная,
Снов ее мы не спугнем.

Паж был пылок и влюблен.
В башне сутки кряду
О любовных муках он
Сочинял балладу.
Лишь придумал он начало —
Слов не стало.
Розы, звезды, розы, звезды —
Где взять рифму к слову «звезды»?
С горя рог поднес к губам,
Сжал его рукою —
Протрубил свою любовь
Над горой крутою.

Лишь день, усталый от забот,
Их выплачет росой,
Ночь створы неба распахнет,
И молча выйдут из ворот
Попарно
Иль по одному,
Покинув свой угрюмый кров,
Жильцы неведомых миров.
Несут высоко звезды-свечи
И над юдолью человечьей
Безмолвно шествуют они.
Неровен шаг,
Печальны души,
Вокруг бескрайний мрак,
Вселенский ветер тушит
Огни блуждающие свечек-звезд.

Пускай в свой час придет весна
С листвой зеленой,
Настроит флейты птиц она,
Цветы раскрасит
Рукой влюбленной,
Пусть будут ярки
Сады и парки,
Пусть принимают весны подарки.
Пусть краски по лугам струятся,
В лесах задумчивых таятся,—
Что мне до них?
Душа — не лист и не цветок,
И эта радость ей не впрок;
Весны своей, особой, ждет —
Когда ж придет?