Яков Тублин - Образ жизни

Нет, забвения я не страшусь.
Просто жаль, что кончается действо,
Никуда от финала не деться —
Оттого эта светлая грусть.

О, помедли немножечко, день,
Задержись на полчасика, вечер,
И не двигайся, дерева тень,
Приближая последнюю встречу.

Отдохните, постойте пока,
Запряжённые кони!
Дайте ветку потрогать ладонью,
Так и тянется к птице рука.

Эта пьеса подходит к концу,
Эта трагикомедия, драма.
…И пора собираться к отцу,
И пора на свидание с мамой.

Он вас не хочет больше видеть,
Встречая на своём пути.
Художника легко обидеть —
Гораздо легче, чем спасти.
Он, как слепой искристый дождик,
Залётный ангел или бес.
— Гляди! Подумаешь — художник!
Мазила, пьяница, балбес!
Пошёл ты со своей палитрой!
Вот привязался, чёрт возьми!..
Тебе, милой, дружить с поллитрой
А не с приличными людьми…

Он только криво улыбнётся:
— И, впрямь, за что меня любить?
И в дупель к вечеру напьётся,
Хоть не хотел сегодня пить.
Он будет пить со всякой рванью,
И проклинать такую жизнь.
А завтра снова утром ранним
Отыщет старенькую кисть.
Вечерних красок воспаренье
Неповторимо в этот час.
Вглядитесь: это поле зренья
Совсем иное, чем у вас.

Тогда скажи ему: «Прости.
Я рад тебя в работе видеть».
Художника легко обидеть,
И так легко его спасти.

Мне жизнь подпортила руки и ноги,
И сердце шалит, и печёнка щемит.
Не все ещё мины на этой дороге,
Не весь ещё встретился мне динамит.

Но я от успеха навек застрахован,
Поскольку мне вовсе не нужен успех,
Который, как правило, свойства такого,
Какого любая подлянка и грех.

Полна моя чаша и ломится блюдо
От пищи простой.
Не завидую я
Тому, кто до славы дорвался, ублюдок,
Тому, что Парнаса достигла свинья.

Дай, Господи, мне на исходе дороги
Сил: душу и дух уберечь. И не сдать.
Стучало бы сердце, держали бы ноги.
…И взрослыми внуков хочу увидать.

Время настало — и сузился круг
Старых друзей и весёлых подруг.
Ах, незадача какая и грусть:
Старых не стало, а новых боюсь.

Не с кем мне даже поговорить,
Добрые мысли и злые излить.
То ли держать это всё в голове,
То ли деревьям поведать, траве,
Камню, что у дороги лежит, —
То-то у камня приветливый вид.

Вот деревянная стынет скамья,
Этой скамье исповедуюсь я.
И расскажу ей, как сузился круг
Старых друзей и весёлых подруг.

Как я в том круге остался один —
Сам себе раб, сам себе господин,
Как сам с собою сражаюсь да бьюсь.
Старых не стало, а новых боюсь.

Пески перемешались и снега,
Перемешались крылья и рога.
На ринг выходят, на арену, корт, —
Рогатый ангел и крылатый чёрт.

Из небоскрёбов, хат и даже юрт
Выходит добрый чёрт —
Какой абсурд!
Из шалашей, из небоскрёбов, хат
Вдруг вылетает ангел,
Но — рогат.

Через пески, и джунгли, и снега
Проглядывают ангела рога.
Взмах добродушной чёртовой руки —
Через снега, и джунгли, и пески.

Дай Бог, чтоб не фартило, не везло
Мне никогда на ангельское зло.
Дай Бог, чтоб больше я не увидал
Улыбку чёрта,
Ангела оскал.

Но как ни спрячусь в зелени земной —
Кружит рогатый ангел надо мной.
Застольное
Забыв о всякой дури,
Что рядом и вокруг,
Давай с тобой закурим,
Мой некурящий друг.

Пуская кольца дыма
Под тенью голубой,
Давай бокал подымем,
Друг непьющий мой.

И по второй накатим
За дружеским столом,
И очень будет кстати
Вспомнить о былом.

О жизни нашей скромной,
О днях солёных тех
Нам есть с тобой, что вспомнить.
Забыть — вот это грех.

Давай на стол заначку,
Не говори, что нет.
Ещё осталось в пачке
Немного сигарет.

Ещё поколобродим —
Какая ерунда!
…А дым в окно уходит,
Уходит навсегда.

Простая истина. Но вдруг —
Так остро, голо:
Как много радости вокруг,
Как много горя!

Откуда накатил февраль —
С какого края?
Какая светлая печаль
В преддверьи рая.

А может, мы в раю уже —
В нём так и надо.
Какое счастье на душе
В преддверьи ада.

Ещё пока ласкает слух
Дыханье моря.
И столько радости вокруг,
И горя…

Ах, что ж это такое —
Заботы да напасти!
Но что-то мы давненько
Не плакали от счастья.

От радости нежданной
Не плакали давно,
Над книжною страницей,
В театре и в кино.

Ну а при расставаньи —
Не может быть и речи.
Давно уже не плачем
При долгожданной встрече.

И как же мы с тобою
До этого дошли?!
Живём в достатке вроде,
Но дефицит души.

Ещё одна удача,
Ещё один успех.
А нет чтоб разориться
На слёзы и на смех…

Эта птица влетела в форточку
По предутреннему лучу.
Ни на цыпочках, ни на корточках
Жить не буду и не хочу.

Стал я грузным и стал одышливым —
Это зеркало мне не врёт,
А другое и не отыщется —
Знаю я наперёд.

Как-то мне всё труднее дышится,
Но, как слон пожилой, бегу.
От всего, что растёт и движется,
Отказаться я не могу.

Что мне делать с фигурой тучною?
Как мне сбросить два пуда с плеч?
То ли сесть на диету скучную,
То ли сразу в могилу лечь.

Птичьим оком окошко косится,
В силу полную встал рассвет.
Тело так на диету просится,
А душа — ни в какую. Нет!

Удушить бы, что б и не пикнула!

…Ну а птица в свои края
(Только дважды ещё чирикнула)
Улетела, как жизнь моя.

На сером рассвете,
На чёрством закате,
Как мне тебя не хватает,
Мой брате!

Какие-то лица,
Какие-то речи,
И эти неужные —
Пресные встречи.
И рукопожатья,
И постные лица.
Милее, воистину, —
Дерево, птица.

Милее собака,
И облако даже,
Что ливнем прольётся —
И что-нибудь скажет.

Мы зло перетерпим,
Но хуже удушья
Холодное, вежливое
Равнодушье,
Которое невыносимо
Понять мне.

… Как мне тебя не хватает,
Мой брате!

Что делаем, друг, мы сегодня с тобою?
Да так — ничего. Просто клеим обои.

Нарежем, примерим и клейстер заварим,
Покурим. На кухне с тобой погутарим.

Поставим полоску, и снова закурим —
Потрепемся вдоволь о литературе,
О том, что сегодня фуфло на эстраде.
Намажем, прижмём, подровняем, пригладим.

Что будет здесь с нами на Ближнем Востоке?
Ровней. Хорошо — потолок невысокий.

…О старых и новых российских поэтах.
Да ты там смотри не свались с табурета.

Кривые углы нам сегодня достались.
И стык разошёлся, пока мы трепались.

… Минувшей весной я гулял по Парижу.
А клейстер заваривать надо пожиже.

Какое нам дело до рифмы с тобою —
Мы клеим обои.

Давай отдохнём — подломились коленки.
Нальём себе в честь окончания стенки.