Гавриил Гагарин - Забавы уединения моего в селе Богословском

          Скоро ль, скоро ль можно будет
В деревеньке мне зажить!
Свет меня там позабудет:
Свет легко и мне забыть.
Узеньким путем к пустыньке
Только дружба поведет;
И по маленькой тропинке,
Кто захочет, тот пройдет.
Тень густа в моих лесочках,
Струйка чистая в ручье,
Розы алы на кусточках,
Голубки со мной в семье:
И воркуют перед мною,
И милуются они;
Знают, с доброй кто душою
Не похулит та любви.
Я собачку приучила
Неотступно быть при мне,
Дружбу верную сманила
В сотоварищи к себе;
И нельстивую подругу
Постоянна назвала;
Голубою лентой друга
Я по шейке убрала.
Мне желалось бы с собою
И Амура пригласить;
Я люблю дитя душою,
Жаль! что станет он шалить.
Не глядит он на угрозы;
Он упрям, весь свет твердит;
Он потопчет алы розы
И ручей мой возмутит.

          Живучи в своей пустыньке,
В мыслях и меня имей;
Чтоб иметь, то при тропинке
Незабудочки посей;
Голубой цветок весною
Отцветет весь при тебе;
Хоть и краткою порою,
Но напомнишь ты о мне.

          Мой лазоревый цветочек!
Что ты медлишь, не растешь?
О любезный василечек!
Скоро ль, скоро ль расцветешь?
Я пошла бы в чисто поле
И вас много нарвала;
Другу в милую неволю
Василькову б цепь сплела!
Нет! не цепь. — То не по нраву,
Не неволю я любить:
Сей венок совью в забаву,
Чтобы друга подарить.
Я дождусь, как солнце сядет,
Месяц светленький взойдет:
Мой дружок меня вспомянет,
Посидеть ко мне придет.
Он во двери, я на шею
Прямо кинуся к нему,
Кинусь к другу, не к злодею!
И промолвлю так ему:
Вот лазоревый веночек!
Я сама цветы брала;
Василек есть мой цветочек,
А венок тебе плела. —
С голубым венком дождуся
Друга к сердце своему;
Перед ним с душой явлюся,
Будет весело ему.
Или стыдно быть мне страстной?
Нет стыда в любви прямой.
Страсть увидит — месяц ясный!
А восчувствует — друг мой!

          Недолга хоть, но счастлива
Жизнь малюточки моей!
Дней ея — весна едина,
Стоит жизни нашей всей…
Ты — и любишь, и пленяешь,
В наслажденьях утопаешь;
Счастие твое, не тень;
Для тебя, не за горою,
Ах! везде, всегда с тобою
Друг, гнездо и Майский день!

          Как гнездышко у ней совьет
Крылатый мальчик, мой божок!
Весна ко мне тогда придет;
Зеленый расцветет лужок.
Пора уже божку пристать:
Он скоро сядет отдыхать;
Где ж лучше? Но… я жду давно…
А не свилось еще гнездо!
          Я с зеркалом предстану ей;
Скажу: смотри, как ты мила!
Люби — чтоб вдвое быть милей,
Живи — досель ты не жила;
Живи! но что мне в жизни той,
Коль будет счастливым иной?
Клянусь, мой друг! клянусь тебе!
Не найдешь в страсти равных мне.
          Видали розу вы в садах?
У ней в груди, красивей той,
Там две еще цветут в щеках,
На губках, и — и все с иглой;
С иглой! узнал то по себе:
Одна запала в сердце мне.
И Лина ими не бедна,
Сидит, где роза, там их тьма.
          И роза, что в садах цветет,
Лишь может жить один денек:
Родится вмиг и миг живет:
Поблекла в тот же вечерок.
Но те, что у красотки злой,
Имеют век совсем иной;
Осьмнадцать лет на стебельке,
А только, только что в пучке.
          О вы! что молоды, как я!
В опаску вам скажу о ней:
Злодейка милая моя,
Бесстрастности самой страшней.
Она — с предобрым сердцем, зла;
Она — насильно всем мила;
Она — везде милее всех;
Она — и мать, и дочь утех!

          Ангел — глазки голубые,
С нежной томностью живые!
Милый ангел красоты!
Мне вечор вещала ты:
Вниз по Волге как гуляя,
Путь с семьею совершая,
Шла ты в град Златой Орды;
Чтобы брачные цветы
Там твою сестру венчали,
Счастьем той блаженство дали
Ангельской душе твоей.
Робкой кистию моей
С милой повести картинки
Я дерзнул образовать.

          Где с Волгою Ока стремится
Соединить свой быстрый бег,
Волна там над волной крутится,
Стоит в опушке пенной брег;
И близ него суда убранны,
Как будто для царей созданны,
Смеются яростным волнам.
С семьею старец к ним подходит,
Свою супругу он предводит,
За ним две нимфы по следам.
          Одну — знать счастие имею;
          Небес красу списать не смею,
          В восторге знаю лишь молчать.
Другой портрет напрасно начинать;
          Все знают: Грации сестра
          И быть должна, и есть мила.

          Май, сын весны любимый,
Денек веселый, милый
Природе посулил;
Корабль от брега отвалил,
И с борта залпы возвещают,
Что в путь свой Грации вступают. —
И серный гром еще гремит!..
И кто ж у медных жерл лежит?
Одна из Граций сих — Милена!
Ударом в робость приведенна.
— Чей слух лишь к шепотам привык
Зефиров Майских иль Амуров,
Для той не без труда навык
Ко гласу яростных перунов.

          Лежит Милена, а Эрот
Ручонкой слезы утирает,
Другой главу ей поднимает
И поцелуем жизнь дает;
Претит палить — и та очнулась! —
На лильях роза улыбнулась;
И все к веселью расцвело!

          Но роза скоро опадает;
Но счастье скоро пробегает;
И неба ясность недолга.
Судьба к нам, бедным, здесь строга. —
Вмиг тучи небеса покрыли,
И ветры в парусах завыли;
Перуны грозные гремят;
Змиями молнии летят;
Трещит корабль и рвутся снасти;
Пловцы, среди такой напасти,
Бегут, кричат и слезы льют,
На помощь небеса зовут.
          Но кто же бодрость не теряет?
Милена — та, что умирает
От пушечных громов пустых.
Когда среди валов седых
Беда прямая угрожала,
На ближних зев свой разевала,
Ее вся мысль была о них;
О всех опасностях своих,
Она не думала — и не страшилась,
Надеждой к небу укрепилась;
И туча черная… прошла.

          Два дни та буря бунтовала,
Глубоку Волгу колебала.
Смягчилось небо над тобой;
Твоею ангельской душой
Брегам сим солнце возвратило:
И Волга с вами примирилась.
          Милена — Ангел! Ангел мой!
Что может быть в войне с тобой?

          Казань руками восплескала,
Как подплывали Нимфы к ней;
Толпа Амуров тут играла,
Спешили в срет красе твоей:
Они всех птичек возбудили,
Чтоб торжество тебе творили
Приятной песнею своей.
На самой мачте соловей,
Три раза свиснув и вздохнувши,
К подруженьке своей порхнувши,
Для ней тебе лишь изменил.
Зефир все розы распустил. —
О! кто сей юноша счастливый,
Что Майской розой, первой, милой,
Тебя Милена! подарил?
Твою улыбку получил?
О! часть жестокая моя!
Почто там не было меня?

Пусть чернь любовников на розах ищет спать;
Пусть нежит на цветах себя роскошной ленью;
Тибул встает от сна, чтоб друга величать!
О сласть! о мила честь! во храмы к Незабвенью,
От кущ Венериных след ровный пролагать!
          Вспрянув лишь с лона упоенья,
          И славу тотчас повстречать!
Ты не умрешь, мой друг! бессмертие дает
Любови и стихов двойное исступленье;
Веков завистливых крушительный полет
Ему не в пагубу, а служит в прославленье.
Стих нежный не умом жив; нашею душой!
          Чертою огненной ложится
          По тени смертной, вековой.