KnigaRead.com/

Сборник - Народный эпос

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Сборник, "Народный эпос" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Песня о Шабане из Джара

Я скажу вам правду о тех, кто смел,
Кто царя, кто солдат его одолел.
Не хвалите меня, пока я не спел
Песнь о тех, кто срубил семь ханских голов,
Триста жен превратил в триста горьких вдов.

Был готов к курбану аул Голода
В день, когда там внезапно письмо прочли,
Что врагу-де мало своей земли,
Алазани достиг он-де без труда,
Захватить Дагестан он-де захотел,
Жерла пушек навел прямо на Эл…

«В Закатале крепость враг возведет,
Над рекою лагерь он разобьет,
Сам же в Кара-Хаджи, во дворец, войдет,
В стороне грузин разожжет костры,
Средь Чалахских низин развернет шатры.
Пусть в Джагане свинцовые пули льют,
В Белокане – стальные клинки куют!»

Поскакали гонцы во весь опор,
Весть летит в Ункратль, в Тленсерух, в Карах,
Чтоб на Чиру-Майдан все пришли на сбор,
Прокатился призыв, точно гром в горах:
«Враг идет на Эл, идет, ополчась.
Нет числа и счета его войскам.
Нет числа и счета его войскам.
Если вы нас бросите в трудный час,
Если вы не придете на помощь нам,
Вражьих полчищ тогда нам не удержать,
Не удастся нам обратить их вспять.

Если клятве не будете вы верны,
Если древний союз наш не устоит —
Наших девушек, что искони славны,
Чьей красою звездною Джар знаменит,
Обесчестят врага, уведут в свой стан,
Плетью сгонят они детей на майдан,
Не уйти им живым из-под конских копыт!»

И едва слова эти раздались,
Сотни сот удальцов за оружье взялись,
Сотни сот на святом Коране клялись,
Не щадя головы, принять газават,
Сотни сотен с женами разошлись,
Говоря, что в Джар не вернутся назад.
Будут биться, вражьи кроша полки,
Будут драться, пока не погнут клинки!

Накаляя в сердце великий гнев,
Распалясь, разъярясь, как в пустыне лев,
Фиктары-доспехи свои надев,
Сабли франко-египетские нацепив,
Черный ус лоснящийся закрутив,
Шлем с хвостом полощущим водрузив,
Светом панцирей весь мир осияв,
Закатав на могучих руках рукав,
Удалые воины на конях
Покидают Ункратль, Тленсерух, Карах
С налокотниками, что как жар блестят,
С кинжалами, что доходят до пят,
Со знаменами, что к звездам норовят,
Покидает Эл храбрецов отряд.
Всех ведет на брань, как на торжество,
И восторгом, и яростью обуян,
Удалец из Джара – джигит Шабан,
Двадцать братьев двоюродных – вкруг него.

А когда сверкнула река Алазань
И предстал их взору неверных стан —
Своему отряду сказал Шабан:
«Наставленье слушай! На место – стань!
Да свершится грозный аллахов суд!
Если нынче враги возьмут рубежи —
В Закатале крепость они возведут,
Осквернят пятою Кара-Хаджи!
И тоща Корана прервется власть,
И тоща исламу придется пасть!

Наши сабли нынче решат судьбу.
Дайте клятву, братья, примите тавбу!
Слава тем, кто с честью закончит бой.
Кто умрет – тот смертью умрет святой».

Объявив двум женам своим развод,
Не вернуться – клятву Шабан дает.
Все клянутся за ним – не прийти назад.
И тоща, с поясов оружье сорвав,
Поломав чекан дорогих оправ,
Сбив ударом с верных кремневок приклад,
Дула кремневок рукой обхватив,
Ножны – наземь! – сабель сталь обнажив,
С грозным кличем: «Враг да не будет жив!» —
В гущу врезался удальцов отряд.
Прокатился джарцев клич боевой,
Точно гром с небес, ще нет облаков,
Что там черная туча над головой?!
Над Шираком дым – погляди! – каков?!

Пропиталась кровью черкесок ткань.
Джарцы колют врага, разъярясь, как львы.
Что пожар?! Красна река Алазань.
Струи крови – гляди! – вот они каковы!

Сабли джарцев рубят наверняка.
Голодинец сидит на лихом коне,
Не сползет с седла, не падет, пока
Не расплавят панцирь его в огне!..

Вот как он воевал – удалец Шабан!
И Шеки разрушил он, и Ширван,
Он «хазахов» страну опалил огнем,
Вкруг Тифлиса стало светло, как днем!

Сотня сот удальцов полегла в боях,
Хоронить их порознь – не хватит сил.
Возгласили тогда над всеми «салах»,
И над всеми вместе аул голосил.
Что там – стоны маток и плач ягнят?!
Слышишь ты – каково голодинцы вопят?!

Мусеке-батыр

Я скитаюсь в горах, как олень.
Чутко сплю в предрассветной тиши.
В глазах моих, как у птицы тарлан,
Гнев и горе моей души.
Я хожу, не касаясь земли,
Мой топор золотой – со мной.
Я оленей диких ловлю,
Ем их мясо, как волк лесной.
Я скачу, куда захочу,
От горы ухожу к горе.
А хозяин мой Бора-хан
У шатра лежит на ковре.

Мусеке-батыр пришел во владения Акша-хана
Когда его спросили: «Откуда ты?», —
Он запел:

Так широки увалы гор,
Что сыч их не перелетит.
Тот, кто слаб крылами ума, —
Сам себе словами вредит.

Моего коня, что грызет удила,
Не пожалею другу отдать.
Будет проклят тот, кто вздумает вдруг
Достаток друга забрать.
Моя душа для врага черна.
Найти бы ровесника мне,
За которого можно и душу отдать,
И не жалко пасть на войне.

Что качаешься и шумишь,
Явор, свежей листвой своей?
Дикой лошади, дикой козе
Жизнь и воля – простор степей.

Много думают важные ханы у нас,
Хороши джигиты у них.
Шиты золотом шубы на богачах,
В воротниках дорогих.
Хвастаются богатством своим…
Трус роняет саблю из рук,
А в руке джигита и плеть,
Словно сабля, – надежный друг.

Туча кровлей моей была,
Помогала ночная мгла
К стану вражьему подползать.
Темно-золотистый мой конь —
Это все богатство мое.
Враг коня моего украл.
Был бы он со мною, мой конь,
Я напрасно б не тосковал.

Кто я родом – спросил ты меня?
Я Нукая сын Из рода Уйсин.
Перед боем не содрогался я,
Видя девушек, не спотыкался я.
Неутомим, как Тулпар,
Нартов я на битву водил.
Ради жизни братьев моих
Я неверных войско разбил.
Борагана увалы я отстоял,
Бора-хана я защитил.
Если степь заметал буран,
Братьев я укрывал крылом.
Я друзей от смерти спасал,
Когда шли враги напролом.

Если другу грозит беда,
Я не отступлю никогда,
Перед войском не задрожу.
На врага врага уложу.
Коль в руке сломается меч,
Словно волк, рабов буду рвать.
А умру, как Темир-Казык,
Я на небе буду блистать.

Я, как трус, за жизнь не держусь,
Ничего нигде не страшусь.
Когда стрелы густо, как снег,
Над землею летят в бою,
За народ болея душой,
Положу я душу свою.

Что ж лежу я – батыр-джигит, —
Одинок и всеми забыт?
Но когда враги нападут,
Как колючку, их растопчу,
Съем их, как одногорбый верблюд,
Коль в степи настигнут меня,
Я не дрогну, не отойду.
Дам отпор врагам, как смогу,
В честной битве с честью паду.
Словно волк, врага разорву,
Если нечем будет стрелять.
Так над колыбелью моей
Пела в младенчестве мать:

«Вырастай джигитом, сынок,
Чтоб родной народ отстоять!»

Три сердца

Наши горы говорят:
Травы зеленеют ныне,—
Видно, белых ждут ягнят,
Что родились на равнине.
Наши горы говорят:
В день весны цветок томится.
Ранний, ждет: певуч, крылат,
Жаворонок возвратится.
Наши горы говорят:
Ныне девушки в обновах,—
Возвращаются назад
Смельчаки из битв суровых!

Перекресток трех дорог.
Девушка стоит в печали:
«Может, милый жизнь сберег?
Может, пули миновали?
Не была бы по весне
Я свежей, чем эти травы,
То достался бы и мне
Из ягнят – один кудрявый.
Не затмила 6 я подруг
Красотой своею жгучей,
То и мне достался б вдруг
Из парней – хотя бы худший!
Но, к несчастью, как трава,
Расцветаю спозаранок,
И кругом идет молва,
Что я краше всех горянок.
Потому-то я и жду
Дорогого мне джигита,
С ним развею я беду,
Он избрал меня открыто.
Для ягненка мягок луг,
В небе жаворонок вьется.

Я не знаю, где мой друг,
И тревожно сердце бьется.
Хоть я краше всех подруг,—
К ним вернулись их джигиты,
Только мой не едет друг.
Он живой или убитый?
От зари и до зари
Жду, что весть о нем услышу!»

По ступенькам Чегери
Поднимается на крышу.
Оглядела все, что есть
И вблизи, и в отдаленье.
Слышит: быстро мчится весть.
Слышит: весть летит в селенье.
Скачут всадники чуть свет:
Всюду весть узнают вскоре.
Впереди – ее сосед,
А в глазах соседа – горе.

«Если мрачен мой удел,—
Никогда тоски не ведай.
Если день мой потускнел,—
Ты всегда дружи с победой.
Весть какую ты принес,
Мой сосед, на крыльях черных?
Чьих ты хочешь горьких слез?
Чьих стенаний в скалах горных?»

– «Приготовь глаза для слез,
Сердце – для глухих стенаний.
О возлюбленном принес
Эту весть я с поля брани».

– «Лучше б я была немой.—
Говорить бы не хотела.
Лучше б стала я слепой,—
На тебя б не поглядела!»

Так сказала и бегом
По тропе заторопилась.
Конь ретивый ей знаком.
Что же с всадником случилось?

Вороной глаза скосил.
Он копытом бил сердито.
Иль прощения просил,
Что не уберег джигита?
«Без хозяина домой
Ты с оружием примчался.
Конь мой, конь мой вороной,
Где ты с всадником расстался?»

Смотрит: в скорбь погружены,
Горцы встали на развилке.
С буркой черною видны
Погребальные носилки.
Стала умолять друзей,
Чтоб носилки опустили.
Люди сжалились над ней,
Жаркой просьбе уступили
И в сторонку отошли,
Верность сердца почитая.

Наклонилась до земли
Любящая, молодая,
С трепетом приподняла
Бурку, молвила:
«Средь схваток
Ты – мой сокол, чьи крыла
Ужасают куропаток.
Ты, как молния – туман,
Вражьи рассекал отряды.
Много ль получил ты ран?
Что ж лежишь ты без отрады?»
Приоткрыл глаза джигит,—
Милая пред ним предстала.
«Грудь моя в огне горит,
Получил я ран немало.
Смерть склонилась надо мной.
Напои, прошу, подруга,
Родниковою водой
Умирающего друга».

Набрала из родника
Ледяной воды в ладони,
Напоила смельчака,
Уронив слезу в ладони.
Пламя в сердце погасил,
Жажду утолил любимый.
Из последних молвил сил
Он с тоской невыразимой:

«Ты, чье имя – стяг в бою!
Как заря, ты загорелась,
И в тебе я узнаю
Удаль, мощь мою и смелость.
Если пить захочешь в зной,
Если жажда грудь изранит,—
Для тебя живой водой
Пусть моя могила станет.
Если встретишься с бедой,
Горе ль тяжкое нагрянет,—
Пусть надгробье надо мной
Для тебя опорой станет.
Как я плод хотел сорвать
Самый сладкий с древа рая,
Солнца луч хотел поймать
Для тебя, моя родная!
Но, увы, на этот раз
Мне удача изменила.
Наступил мой смертный час,
Ждет меня моя могила».

– «Не поверю никогда,
Что умрешь ты, мой любимый!
Что в цветущие года
О тебе рыдать должны мы!
За тебя я жизнь отдам,—
На земле живи просторной.
Светлым снилось ли мечтам,
Что конец наступит черный?»

– «Чегери, к чему рыдать?
Горькие нужны ли речи?»
Сотоварища опять
Подняли друзья на плечи.
К сакле Чегери идет
С верными друзьями вместе.
Задержались у ворот.
На почетном, ровном месте
Раненого храбреца
На носилках опустили,
И суровые сердца
Задрожали, загрустили.

«Над аулом солнце дня
Светит ярко и красиво,
Только в сакле у меня
Так печально, так тоскливо!»

Силы все свои джигит,
Чтоб подняться, напрягает,
Рядом девушка стоит,
Приподняться помогает.
Горцы на своих плечах
Понесли его к постели,
Но огонь погас в очах,
И уста окаменели.
Умер он среди своих,
На глазах подруги милой.

Навсевда ушел жених,
Стала жизнь ее постылой.
С беспокойством вороной
Ржет, – и мысль его тревожит:
Трусу с низкою душой
Он достанется, быть может!
Где же трус? Он крутит ус:
Значит, так судьба решила,—
Скоро завладеет трус
Той, что храброго любила!

Охватила всех тоска
О соратнике и брате.
Хоронили смельчака
На кладбище на закате.
Вороной умчался прочь:
В сердце смута и унылость.
Чегери, темна, как ночь,
Над могилою склонилась.
Но и сердце Чегери
Скорбью ранено жестокой
И разорвалось внутри
Молодой груди высокой.

Прах дрожит, скакун летит.
Он скалы достиг отвесной.
Вниз глядит: замолк джигит,
Удалью своей известный.
Озирается кругом:
Травы плачут, речка стонет.
Вместе с горцем-смельчаком
Девушку его хоронят.
«Для чего мне жизнь без вас?
С белым светом я расстанусь!
Лучше я умру сейчас,
Только трусу не достанусь!»
Он скосил свой карий глаз,
Презирая страх и робость,
Со скалы сорвался в пропасть.
Он заржал в последний раз.
Так слились в одной судьбе,
Так три сердца замолчали,
Только песню о себе
Добрым людям завещали.

Прекрасная Бика

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*