Стивен Крейн - Полное собрание стихотворений
Разве во всем этом - Бог?
Где же тогда дьявол?
Изобрази лучше ядовитые грибы,
Вспоенные зараженной кровью.
Это выйдет удачнее.
Где же Бог?
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 80
"Have you ever made a just man?"
"Oh, I have made three," answered God,
"But two of them are dead
And the third
Listen! Listen!
And you will hear the third of his defeat."
- Случалось ли Тебе сотворить праведника?
- О, я создал троих, - ответил Бог,
Но двое из них умерли,
А третий...
Прислушайтесь - и вы услышите,
Как третий оплакивает свою горькую участь.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
"Сотворил ли ты когда-нибудь праведника?"
"Я сотворил троих, - ответил Господь,
Но двое успели с тех пор умереть,
А третий
Прислушайся! Вот!
Слышишь? Это он падает замертво!"
Пер. Владимира Британишского
- 81
I explain the silvered passing of a ship at night,
The sweep of each sad lost wave
The dwindling boom of the steel thing's striving
The little cry of a man to a man
A shadow falling across the greyer night
And the sinking of the small star.
Then the waste, the far waste of waters
And the soft lashing of black waves
For long and in loneliness.
Remember, thou, o ship of love
Thou leaves! a far waste of waters
And the soft lashing of black waves
For long and in loneliness.
Я хочу запечатлеть серебристый след корабля в ночи,
Всплеск каждой печальной угасающей волны,
Замирающий шум воды под стальным килем,
Отрывистые выкрики людей,
Тень, падающую в ночной мрак,
И звезду, тонущую в пучине.
Потом - лишь просторы, бескрайние просторы вод
И ти? ли говор черных волн,
На долгие времена, в одиночестве.
Помни же, о ты, корабль любви,
Ты покидаешь бескрайние просторы вод
И тихий говор черных волн
На долгие времена, в одиночестве.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
Я объясняю, зачем серебристый корабль
плывет в ночи,
И удар каждой грустной отвергнутой им волны,
Гаснущий гул устремленного вдаль
стального корпуса,
Далекую перекличку матросов,
Новую тень на темно-серой ночи,
И угасанье упавшей звезды.
После - пустыня, большая пустыня вод
И мягкий плеск черных волн
Надолго и в одиночестве.
Запомни же, о корабль любви,
Ты покидаешь эту большую пустыню вод
И мягкий плеск черных волн
Надолго и в одиночестве.
Пер. Андрея Сергеева
- 82
"I have heard the sunset song of the birches
A white melody in the silence
I have seen a quarrel of the pines.
At nightfall
The little grasses have rushed by me
With the wind men.
These things have I lived," quoth the maniac,
"Possessing only eyes and ears.
But, you
You don green spectacles before you look at roses."
- Я слышал песнь берез на закате,
Белую мелодию, звучавшую в тишине;
Я видел, как ссорились между собою сосны;
В сумерках
Пронеслись мимо меня травинки,
Влекомые тем, чье имя - ветер.
Все это я ощущал,
Обладая лишь зрением и слухом,
сказал безумец,
А ты...
Ты надеваешь зеленые очки перед тем
как взглянуть на розы,
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 83
Fast rode the knight
With spurs, hot and reeking
Ever waving an eager sword.
"To save my lady!"
Fast rode the khight
And leaped from saddle to war.
Men of steel flickered and gleamed
Like riot of silver lights
And the gold of the knight's good banner
Still waved on a castle wall.
A horse
Blowing, staggering, bloody thing
Forgotten at foot of castle wall.
A horse
Dead at foot of castle wall.
Во весь опор скакал рыцарь,
Пришпоривая усталого, взмыленного коня,
Нетерпеливо размахивая мечом.
- Спасти госпожу моего сердца!
Во весь опор скакал рыцарь,
И, выпрыгнув из седла, вступил в бой.
Закованные в сталь люди метались и отбивались,
Рождая безумную пляску серебристых отблесков.
Но золото славного рыцарского стяга
Все же заблестело над крепостными стенами.
Конь,
Измученный, задыхающийся, истекающий кровью,
Забыт под крепостной стеной.
Конь
Гибнет под крепосной стеной.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 84
Forth went the candid man
And spoke freely to the wind
When he looked about him he was in far strange
country.
Forth went the candid man
And spoke freely to the stars
Yellow light tore sight from his eyes.
"My good fool," said a learned bystander,
"Your operations are mad."
"You are too candid," cried the candid man
And when his stick left the head of the learned
bystander
It was two sticks.
Все дальше шел прямодушный человек,
Свободно беседуя с ветром
Озираясь, он видел себя в далекой незнакомой
стране.
Все дальше шел прямодушный человек,
Свободно беседуя со звездами
Желтый свет их запечатлелся в его взгляде.
- Мой дорогой глупец, - сказал образованный
прохожий,
Твои поступки безумны.
- Твоя прямота оскорбительна!
вскричал прямодушный человек,
И, когда его палка отскочила от головы
образованного прохожего,
Она превратилась в две палки.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 85
You tell me this is God?
I tell you this is a printed list,
A burning candle and an ass.
Ты говоришь мне, что видишь Бога?
Я говорю тебе, что вижу
Горящую свечу, открытую книгу
И вперившегося в нее осла.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 86
On the desert
A silence from the moon's deepest valley.
Fire-rays fall athwart the robes
Of hooded men, squat and dumb.
Before them, a woman
Moves to the blowing of shrill whistles
And distant-thunder of drums
While slow things, sinuous, dull with terrible
color
Sleepily fondle her body
Or move at her will, swishing stealthily over the
sand.
The snakes whisper softly;
The whispering, whispering snakes
Dreaming and swaying and staring
But always whispering, softly whispering.
The wind streams from the lone reaches
Of Arabia, solemn with night,
And the wild fire makes shimmer of blood
Over the robes of the hooded men
Squat and dumb.
Bands of moving bronze, emerald, yellow
Circle the throat and the arms of her
And over the sands serpents move warily
Slow, menacing and submissive,
Swinging to the whistles and drums,
The whispering, whispering snake,
Dreaming and swaying and staring
But always whispering, softly whispering.
The dignity of the accursed;
The glory of slavery, despair, death
Is in the dance of the whispering snakes.
В пустыне
Тишина глубоких лунных долин.
Огненные лучи косо падают на широкие одежды
капюшоны
Людей, пригнувшихся, молчаливых.
Впереди женщина,
Бредущая туда, откуда доносится пронзительный
ветра
И далекий рокот барабанов;
Медлительные извивающиеся твари зловещего
тусклого цвета
Сонно ласкают ее тело
Или, послушные ее воле, бесшумно скользят по
песку.
Змеи шепчутся чуть слышно;
Шепчущиеся, шепчущиеся змеи,
Дремлющие, извивающиеся, встающие дыбом,
Но все равно шепчущиеся, чуть слышно
шепчущиеся.
Ветер дует из безлюдных просторов Аравии,
Погруженных в сумерки;
Зарницы бросают кровавые отблески
На широкие одежды и капюшоны людей,
Пригнувшихся, молчаливых.
Живые ленты - бронзовые, изумрудные, желтые
Вьются вокруг ее шеи и рук;
Змейки осторожно скользят по песку,
медлительные,
Угрожающие или послушные,
Раскачивающиеся в такт барабанам и свисту
Шепчущиеся, шепчущиеся змеи,
Дремлющие, извивающиеся, встающие дыбом,
Но все равно шепчущиеся, чуть слышно
шепчущиеся.
Величие проклятых,
Блаженство рабства, отчаянья, смерти
Все это в танце шепчущиеся змей.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 87
A newspaper is a collection of half-injustices
Which, bawled by boys from mile to mile,
Spreads its curious opinion
To a million merciful and sneering men.
While families cuddle the joys of the fireside
When spurred by tale of dire lone agony.
A newspaper is a court
Where every one is kindly and unfairly tried
By a squalor of honest men.
A newspaper is a market
Where wisdom sells its freedom
And melons are crowned by the crowd.
A newspaper is a game
Where his error scores the player victory
While another's skill wins death.
A newspaper is a symbol;
It is fetless life's chronicle,
A collection of loud tales
Concentrating eternal stupidities,
That in remote ages lived unhaltered,
Roaming through a fenceless world.
Газета - это подборка полуправд,
Которые на каждом углу выкрикивают мальчишки,
Донося несуразные суждения
До миллионов снисходительных и насмешливых людей,
Чьи семьи в это время, сидя у камина,
Смакуют душераздирающие россказни
о чьей-нибудь гибели
Газета - это суд,
Который исправно и неправедно вершит над каждым
Тупость честных людей.
Газета - это торжище,
Где мудрость продает свою свободу,
А тыквенные головы увенчивает чернь.
Газета - это игра,
В которой промах приносит игроку победу,
А мастерство ведет его к гибели.
Газета - это символ,
Бесполезная хроника жизни,
Набор громких сплетен,
Густо замешанный на неистребимых глупостях,
Что пережили долгие века,
Блуждая по беззащитному миру.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
Газета - собрание полуправд,
Громкие крики мальчишек миля за милей
Доносят ее нелепое мнение
До миллиона насмешников и сострадателей.
Семьи сбиваются в кучу у очага
И с восторгом читают о смерти жестокой любви.
Газета - судилище,
Где каждого судит старательно, несправедливо
Убожество честных людей.
Газета - базар,
Где мудрость торгует своей свободой,
А толпы венчают арбузные головы.
Газета - игра, в которой
Ее просчеты приносят ей выигрыш,
А искусство противника идет ему на погибель.
Газета - символ,
Летопись бесполезной жизни,
Собрание гулких сплетен
