KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Поэзия, Драматургия » Поэзия » Георгий Шенгели - Собрание стихотворений

Георгий Шенгели - Собрание стихотворений

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Георгий Шенгели, "Собрание стихотворений" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

1920

АКЕЛДАМА

Вторую неделю из тундровых недр
Серпом свистоносным проносится ветр.
Над нищею глиной, не ведавшей хлеба,
Лазоревой льдиной изгорбилось небо.
Ни дома, ни дыма. Пустыня пустынь.
Бесснежная буря и льдяная синь.
И ветер стремится. Из плоской земли
Встают, подымаются к небу кремли,
Безлюдно парят над пустынею дольней, –
И ветер стремится, качнет колокольней,
Просвищет, провоет над ветхой стеной,
И дальше, и дальше в простор ледяной.
И в каменной глине не стерлись, свежи,
Замерзшею кровью полны рубежи,
По рвам, по валам разбежались надгробья
И стали, застыли, глядят исподлобья, –
И ветер стремится, ломая кусты,
Курганы буравит и хлещет кресты.
Ни дома, ни дыма. Пустыня пустынь!
Бесснежная буря и льдяная синь.
Но кто там идет по дороге суровой?
Но чье там чело под иглою терновой?
Но чья изломилась мучительно бровь?
Но чья позамерзла росистая кровь?
И ветер стремится, клубится, ревет,
И в гвоздные раны свой ноготь сует,
Коробит хитон, отрывает дыханье
И, нимб угасив в ледяном колыханье,
Несется в простор. И хранит синева
Повисшие в иглах морозных слова:
«Я, Сын Человеческий, что я спасу?
Кому благодатную весть понесу?
Пред кем совершу благовестное чудо?
Обратно сребро свое отдал Иуда.
И землю пустую купили. Она –
Землею горшечника наречена.
Ее не коснулся ни заступ, ни плуг.
Над нищею глиной дыхание вьюг.
Над нищею глиной, не ведавшей хлеба,
Пустое, пустое раскинулось небо.
Кладбище для странников, царство бродяг.
И вот прихожу я, измучен и наг,
Я — плотник забытый, я — бедный Христос,
Я душу свою на распятье понес.
Но, Боже мой! Снова меня Ты оставил
И нищим бродягой в пустыню направил.
Теперь не страдать, не спасать, не гореть,
Теперь не молиться, теперь — умереть».

1920

ОДЕССКИЙ КАРАНТИН

Дома уходят вбок, и на просторе пегом,
Где ветер крутизну берет ноябрьским бегом
И о землю звенит, — обрисовался он:
Старинной крепости дерновый полигон…
Солдаты некогда шагали здесь вдоль зала.
Здесь пленная чума в цепях ослабевала.
Потом здесь вешали. Потом над массой стен
Взлетели острия уклончивых антенн
И кисточки огней с них в темноту срывались,
Портам и кораблям незримым откликались.
Потом — убрали всё. И ныне — пустота,
Простор иззябнувший — могильная плита…
(Где даже резкий ветр, избороздивший море,
Травы не угнетет в укатанном просторе…)

10. XI.1920

«К утру простынь полотно остыло…»

К утру простынь полотно остыло, и, сладко озябнув,
Я пробудился тотчас, в чистое глянул окно –
И, точно колокол синий, мне грянуло свежее небо
Утренний благовест свой: запахи, звуки, цветы.
Воды ночные проплыв, вчера я вышел на берег,
Шел по чужому песку, слышал, как плачет шакал,
Чуял, как пахнут вином и просом незримые горы, –
Первой свободы моей час обволокся тоской.

1920

«Закаты в августе!..»

Закаты в августе! Плывут издалека
Полей дыхания и ветерки тугие,
И снежные встают над морем облака
Такие белые, что даже голубые.

1921

НАДПИСЬ НА СТАТУЕ

В полдень и полночь
Ты можешь
Ощупать сей камень прохладный.
Все
Изгибы его
Чуткой изведать рукой,
И,
Чтоб радость твоя
Стала полной
И веской,
И вечной, –
Хладное имя ему
Пусть изваяет
Поэт.

1921

«Всю ночь в окно плескал тревожный ветер…»

Всю ночь в окно плескал тревожный ветер,
Луна дрожала, и тяжелый гул
В подвале возле дома расседался.
А утром точно голубой Везувий
Рассыпал пепел голубой, — и небо,
И море, и казармы у залива
Запорошилися голубизной.
Лед в бухте взбух, как голубая пробка,
А там за молом антрацитной синью
Сияющий расправился залив,
И сахарные льдины побежали,
Свободные под ветром на волне…

1921

«Пологий берег мягко сошел к волне…»

Пологий берег мягко сошел к волне;
Песок сияет, зноем прогрет насквозь;
Прозрачный парус тихо скользит вдаль;
Ленью ленивой ласкает полдень.
А там, за мысом, выгнулся тонкий мол;
Над белым молом млеют в лучах дома;
И легкий пепел, чуть голубой прах
Веет над лентой казарм и боен.
Дыши, Везувий! Мирно, Помпея, спи!
Пред смертью сладок отдохновенья час.
И кто, безумный, не изберет смерть
Без агонии под синим пеплом?

1921

ПОЭТУ

Да, стиснуть зубы, губы сжать, как шпагу,
Перо в тугие пальцы вплавить, сердце
Взнуздать и мысль рассечь ланцетом — вот
Поэта полуночный подвиг.
Да, только в молнийной игре, во вздохах
Насоса нагнетательного, в звонах
Дрожащих исступленных рычагов,
В порхании, в свистящем лете поршней,
Отмеривающих стихи и строфы,
Ты золото из глубины подымешь
И вверх его по желобу косому
Тяжелой песней устремишь. А там –
Пусть сыплется густым золотопадом,
Расплескиваясь оземь, и дробь зернится
В мельчайший бисер. Ах, не всё ль равно:
Ветр дует в парус и подолы крутит,
Но мчится, мчится, мчится. Будь и ты
Подобен ветру. Но стреми не воздух,
А вескую, а золотую жидкость, –
Настой давно угаснувшего солнца.

1921

«Не выходи: над серым городом простерто…»

Не выходи: над серым городом простерто
Всё пламенеющее тигровое небо,
И окна, и распахнутые настежь двери,
Провалами зияя черными, глотают
Насквозь прогретый воздух. А в выси гудит
Бог весть откуда колокольный перекат;
Кружат грачи; над черепичным гробом кирхи
Кремневый крест распластывает высоту,
Как мельничные паруса, дрожит под ветром.
И женщины повысыпали из домов,
И говорят, что видели и там, и там
Старуху прокаженную с клюкой и фляжкой, –
Ядоносительницу; что колодцы все
Отравлены крысиным мором, что вчера
Какой-то перс гулявшей девочке в лицо
Раствор стрихнина впрыснул… Нет, не выходи.
Пусть ночь сойдет и осияет светом звездным
Смятение и ужас, и прохладный мрак
Спокойные навеет людям сновиденья.
Тогда иди и, проходя по звучным стогнам
И тихо глядя на созвездья голубые,
Что так же пламенели некогда над Нилом, –
Помысли мудро о вращении времен.

1921

«Как тускло он сияет — летний рынок…»

Как тускло он сияет — летний рынок:
Холстом и табаком, и лютой синькой;
Как душно пахнет хлебом и рогожей;
Как яростно скворчат на сковородках
Разрезанные розовые змеи.
Гляди: стоит халдей с огромной лупой,
С колеблемой картонною ладонью –
Гадальщик: там, на бронзовом подносе
Колода карт, спринцовка, рыжий глобус.
Бредет старуха в кружевной наколке,
Пучок бумажек голубых сжимая,
И, глядя вбок, поет через одышку:
«В полдневный жар, в долине Дагестана…»
И тут же, как невнятная тоска,
Как память бессловесная о чем-то,
Давно минувшем, дымном и далеком –
Над трепаной парчою, над шарманкой,
Что «яблочко» наяривает, сонно
Качается в кольце, закрывши веки
И роговой чуть высунув язык,
Великолепный голубой и алый
С покорными крылами какаду.

1921

«Замок упал. Тяжелый створ широко…»

Замок упал. Тяжелый створ широко
Зевнул прохладой, чернотой и цвелью,
И с лампочкой в руках, как рудокопы,
Спустились мы в темно-зеленый ледник.
Ушастые ушаты с огурцами,
Крутой бочонок деревенской браги,
Круги колбас и жернова сыров
Повеяли довольством черноземным,
Мозолистой спокойной добротою.
Подняв эмалированные ведра,
Чьи дужки холодом врезались грузным
В горячие ладони, вышли мы.
Бледнел закат. Шло стадо по домам.
Захлебывались лаем псы цепные.
А мы глядели в голубые ведра,
Где белым янтарем на холоду
Густое устоялось молоко
И сливочной морщинкой побежало.

1921

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*