Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

Внутрия с нутрией схожа,
Но только живет в нутре,
И скрыса есть крыса тоже,
Но та, что скрылась в дыре.

Скажут вам даже дети -
Есть лев, а есть еще млев.
В кустарниках Серенгети
Он спит, вконец разомлев.

И в жаркой стране Потогонии
Бегемота зовут <гегемот>,
Так как его гегемонию
Все озеро признает.

Слон славен силой и крепостью,
Но если он разозлен -
Бежит, ужасая свирепостью,
Сквозь чащу не слон, а злон.

И встречного носорога
Он хватит хоботом в рог -
На жизненную дорогу
Выходит так косорог.

Мышь думает, видя это:
Тут и затопчут, глядишь,
И взмоет ввысь, как ракета,
От страха взмокшая взмышь.

Запомните это, дабы
Быть сведущим наперед.
Так говорит вам лжаба,
Она никогда не лжет.

Хвалилась глупая гиена,
Что ни к чему ей гигиена
И что совсем не так уж плохи
Короста, лишаи и блохи,
Что лучшая на свете участь -
Паршивость, вшивость и вонючесть, -
Пока не окатила смрадом
Слона, слонявшегося рядом.
Схватил он за уши гиену
И хряснул мордой о колено.
Затем без всяких сожалений
Он выдрал длинный хвост гиений,
Свернул ей челюсть, нос расквасил,
Всю синяками разукрасил,
Пнул напоследок два-три раза,
Сломав при том ей кости таза.
Затем он объяснил гиене,
Валявшейся в кровавой пене:
Чтоб все не кончилось плачевно,
Нам нужно мыться ежедневно
И старших возрастом и чином
Не злить упрямством беспричинным,
А, повинуясь их советам,
И их самих любить при этом.
С тех пор, увы, не по капризу
Гиена зад свой держит книзу,
И знай, что вовсе неспроста
Гиена лишена хвоста.

В лес войдет ездок иль пеший
По грибы иль на охоту, -
Сразу из берлоги леший
Лезет, подавив зевоту.

Шишковатый и корявый,
Мышцы - древесины вздутья,
Только взгляд его лукавый
Скачет голубою ртутью.

В бурой графике тропинки
Мелких черт не в меру много -
Иглы, веточки, травинки
Видятся, а не дорога.

Это леший из укрытья
Так хитро глаза отводит, -
То-то, словно по наитью,
Вдруг прохожий с тропки сходит.

Тишь чащобная морочит,
Жуть витает над трясиной,
Бурелом беду пророчит,
И, прикинувшись осиной,
Мелко леший захохочет.

Кто весь лес ходьбой промерил,
Жил все время по соседству, -
Даже тот в него не верил,
Только я поверил с детства.

С чертом в ряд его не ставьте,
Он ведь вам не зложелатель,
И к тому ж, сказать по правде,
Он - старинный мой приятель.

Не ружейной мрачной властью,
Не горячей кровью зверя
Я добыл лесное счастье, -
Просто в лешего я верю.

Я ношу ему съестное,
Да и курево в придачу,
Потому-то все лесное
И приносит мне удачу.

Он мою закурит <Шипку>
И ворчит, пуская кольца,
Что народ разжился шибко,
Да достаток не на пользу.

Он бормочет недовольно,
Дожевав мое печенье:
Стал народ ученым больно,
Да не впрок ему ученье.

А потом он убегает
И, подкравшись тихомолком,
Девок-ягодниц пугает,
Обернувшись страшным волком.

На тропиночных извивах,
Насмеявшись до упаду,
Девок хлопает визгливых
На прощание по заду.

О люди, о жестокое зверье,
Вы, за вину неведомую мстя,
Клевещете на детище мое,
А в чем повинно бедное дитя?

Я прозорлив и потому пойму:
В вас мстительность и злоба говорят,
Когда твердите - чаду моему
Присущи зависть, подлость и разврат.

Ведь на него достаточно взглянуть
Без всякого пристрастья - и поймешь,
Что этот взгляд не может обмануть,
Что эти губы не приемлют ложь.

Хотели вы, чтоб я, как дикий зверь,
Терзал дитя, поверив в ваш рассказ.
И раньше не любил вас, но теперь
За клевету я ненавижу вас.

Ребенку вы наставили сетей,
Так вам за зло и воздается злом,
И ежели он ваших бьет детей,
То им, паршивцам, только поделом.

И я им с удовольствием влеплю,
Как только мимо побегут, пинка.
Пусть поревут! Ведь я не потерплю,
Чтобы на нас глядели свысока.

Свои права я знаю наизусть
И скоро, как отец и патриот,
Я вместе с чадом смело к вам явлюсь,
Чтоб требовать моих законных льгот.

Я отвечаю только <нет>,
Затем что никому не верю.
Согласье обещает вред,
Вам - выгоду, а мне - потерю.

Суля мне изобилье благ,
На благо общества ссылаясь,
Вы зря сочли, что я дурак,
Что в эти сети я поймаюсь.

Я кое-что имею, но
Зачем же с вами мне делиться?
Я тем, что приобретено,
Смогу и сам распорядиться.

С чего б вам о других радеть?
Лишь тот до общей пользы прыток,
Кто хочет что-то сам иметь,
Кто чует для себя прибыток.

Но пусть я верно понял вас -
Мне ваше горе непонятно.
Чтоб вас не огорчал отказ,
Совет я вам дарю бесплатно:

Тут не годится унывать,
Вам будет лишь вперед наука -
Чем прямо с деда начинать,
Надуй сперва меньшого внука.

Я нынче веселюсь на славу,
Смеясь, как филин на болоте:
Как старый содомит, слащаво
То, что искусством вы зовете.

Я хохочу, - затем что с вами
Я разучился удивляться,
Я понял: сладкими словами
Вам просто нужно умиляться.

Воспоминанием о чувствах,
Испытанных сегодня в зале,
Свою разборчивость в искусствах
Навек себе вы доказали.

Восторга вспученной яишней
Не зря артистов вы глушили,
Хотя чувствительностью лишней
Доселе в жизни не грешили.

Пусть кто-то с завистью глухою
Поступки ваши судит криво,
Но вам-то ясно, что душою
Отзывчивой наделены вы.

И вам недаром столь отрадна
Жизнелюбивость содомита:
Вы жизнь устроили неладно,
А с ним все это позабыто.

Пусть мне уже никто не верит,
За стыд я этого не чту.
Как в неудобном месте - веред,
Я в вашей жизни прорасту.

Но сам я вовсе не недужен,
Я всех вас втрое здоровей,
Ведь я же знаю - я вам нужен
Со всею подлостью моей.

Ужимки ваши отмечаю
И сдерживаю смех едва,
Когда, мне дело поручая,
Вы подбираете слова.

И с наслажденьем вечно новым
Я не желаю вас понять,
Прикидываюсь бестолковым
И заставляю повторять.

Я так люблю стесненье ваше:
Сквозь зубы олуха кляня,
Как кот вокруг горячей каши,
Вы ходите вокруг меня.

Не беспокойтесь, я избавлю
От совершения грешков,
Но прежде говорить заставлю
Впрямую, без обиняков.

Мы в этой правде неприглядной
Близки, как братья, и равны.
Моей натурой плотоядной
Вы более не смущены.

Кому какая в том досада,
Коль жить я весело люблю?
Я дело сделаю как надо -
И в дело мзду употреблю.

Пусть кто-то в праведности киснет,
Но я-то выучен от вас,
Что брань на вороту не виснет
И стыд не выедает глаз.