Пьер-Жан Беранже - Пьер-Жан Беранже. Песни. Огюст Барбье. Стихотворения. Пьер Дюпон. Песни

Когда девчонка в пляс идет,
Ее целуют в лад припеву, —
Поет и пляшет хоровод
И выбирает королеву.

Когда идет красотка в пляс,
Ее целует тот из нас,
Кто пожелает, — в лад припеву;
Когда же все целуют деву,
Круг выбирает королеву.
И вот Надин пустилась в пляс!
Все поцелуи — про запас!
«Надин, возьми-ка в руки ноги,
Ступай спляши-ка на дороге,
Там ждет тебя один убогий…»

Когда девчонка в пляс идет,
Ее целуют в лад припеву, —
Поет и пляшет хоровод
И выбирает королеву.

Но вот Мадлен пустилась в пляс:
Ее целуют только раз!
Ее краса осталась втуне,
Затем что резвая плясунья —
Неописуемая лгунья.
А вот Марго пустилась в пляс:
Два поцелуя — в нос и в глаз!
Она невинна, как младенец,
Но глазки этаких смиренниц
Царапают, как заусенец.

Когда девчонка в пляс идет,
Ее целуют в лад припеву, —
Поет и пляшет хоровод
И выбирает королеву.

Но вот Катрин пустилась в пляс:
Три поцелуя трех пролаз!
Она стройна, легко ступает,
Но слишком быстро уступает,
И парень быстро отлипает…
А вот Сюзон пустилась в пляс —
И четверо озябли враз!
Гордячка, блеск точеных линий,
Но так зимой сверкает иней, —
Не девушка, а хвост павлиний…

Когда девчонка в пляс идет,
Ее целуют в лад припеву, —
Поет и пляшет хоровод
И выбирает королеву.

Пестрит, как луг, девичий пляс:
Цветок расцвел — и в добрый час!
Кто льнет к пиону, кто к ромашке,
Кто к моднице, кто к замарашке, —
Пляши и не давай промашки…
Но вот пошла Жаннетта в пляс:
Она прелестна без прикрас,
Она скромна, как ландыш в мае,
Поет, как птица полевая,
И кружится, не уставая…

Ее целуют все подряд,
Ее целуют в лад припеву, —
И розы красные горят,
Венчая нашу королеву.

Олень из темной чащи
Выходит пить к ручью.
Вздымайся, рог звенящий,
И песнь труби свою!

Могучий, рыжеватый,
Стоял он у воды;
На мураве примятой
Видны его следы.

И говорит служанка,
Что видела не раз,
Стирая спозаранка,
Его косящий глаз.

Скачите по долине,
Стрелки, псари, пажи!
Награду у графини,
Кто может, — заслужи!

На шарфе вензель вышит
Прелестною рукой:
Вперед, кто страстью дышит
И потерял покой!

Олень летит. Он в мыле,
Легка его нога,
Но ветки зацепили
Ветвистые рога.

Визжит собачья свора,
Усталый зверь бежит…
Увы, беднягу скоро
Охота окружит.

Орут, добыче рады:
Ату его, ату!
Олень, не жди пощады
И падай на лету!

Бледнее смерти ты сейчас
И стонешь, Франция родная.
Ведь кровь детей твоих лилась
Потоками, не иссякая…
Незабываемые дни
Исторгли из груди рыданья.
Ниоба древности, взгляни
На этой матери страданья!

Не скрыть от бога имена
И кровь убитых палачами.
О, если бы погребена
Была вся злоба в этой яме!

Как нам забыть четыре дня?
Ведь ангел смерти черной птицей
Витал над сумрачной столицей,
Над морем дыма и огня.
Гремели выстрелы, и град
Из раскаленного металла
На наш многострадальный град
Война гражданская метала.

Не скрыть от бога имена
И кровь убитых палачами.
О, если бы погребена
Была вся злоба в этой яме!

О, как их много полегло!
Солдаты — с бунтарями рядом…
Ужели не иссякло зло?
Доныне воздух дышит смрадом.
Шальною пулей был сражен
Священник с веткою оливы…{236}
— Последней стань, — промолвил он, —
О, кровь моя! Умру счастливый!

Не скрыть от бога имена
И кровь убитых палачами.
О, если бы погребена
Была вся злоба в этой яме!

Плохой советник — голод! Гнев
В кварталах людных верховодит
И, разъярен донельзя, лев,
Рыча, из логова выходит…
Одни подкуплены; других
Лоскут пурпурно-красный манит.
К тому же хлеба нет у них;
Голодный люд всегда восстанет.

Не скрыть от бога имена
И кровь убитых палачами.
О, если бы погребена
Была вся злоба в этой яме!

Но, кровь ему пустив, спасли
От разрушения столицу.
За это пушки восхвали!
И загнан зверь опять в темницу.
В колодцах — красная вода,
И заработали лопаты.
Вновь заселяют без труда
И кладбища, и казематы.

Не скрыть от бога имена
И кровь убитых палачами.
О, если бы погребена
Была вся злоба в этой яме!

Дни траура забыть не дам!
Ведь в памяти от них осталась
Скорбь по убитым сыновьям
И к узникам несчастным жалость.
Республика! Твоя рука
Карает чересчур сурово.
Народ, чья мощь так велика,
Велит: будь милосердна снова!

Не скрыть от бога имена
И кровь убитых палачами.
О, если бы погребена
Была вся злоба в этой яме!

Когда я родилась, не знаю…
И где, напрасно я гадаю;
Мать умерла давно моя,
Я вместе с ласточкой беспечной
Из края в край летаю вечно,
Кормлюсь своею песнью я!

Слыву я девочкою славной,
Вам рубище мое забавно,
Я шлепаю по грязи в нем!
Не то бывает в воскресенье:
Все говорят — я загляденье
В наряде праздничном своем.

Когда бы возраст свой я знала,
Я б о замужестве мечтала;
Старуха из страны родной
Сказала, что совсем нетрудно
Найти в Париже жребий чудный
В шестнадцать лет с такой косой.

Еще цыганка говорила,
Коль память мне не изменила,
Что видно по руке моей:
Богатство мне должно явиться,
Я буду чуть ли не царица,
Увижу много дивных дней!

Я этих слов не позабуду,
А если я царицей буду,
Как я с деньгами поступлю?
Меня не опьянят их чары,
Я тотчас звонкие гитары
Всем бедным девушкам куплю.

Адам, которого патроном
Мой дед зовет по старине,
Тебя избрал я компаньоном,
Дай в погребке напиться мне!
Наставь меня в науке тонкой,
Как без воды вкушать вино!
Пусть наподобие бочонка
Меня раздует — все равно!
Хочу в почтенном братстве пьяниц
Я тоже знаменитым стать,
Они за яркий мой румянец
Должны мне похвалу воздать.
Другим пусть достается слава
Великих мыслей, важных дел,
Ведь в погреб я спустился, право,
Лишь потому, что пить хотел.
Торги я завтра открываю,
Все книги я продать готов,
Хранить я больше не желаю
Ни рифмачей, ни мудрецов!
Поклонником останусь ярым
Я, впрочем, стихоплетов тех,
Что издевались над Тенаром
И воспевали ад сквозь смех!
Когда порой я ощущаю,
Что полон деньгами карман,
Их в ящик я не запираю,
Но тотчас напиваюсь пьян.
Из вин бургонских в придорожном
Трактире выберу я то,
Которым почитал возможным
Напиться и аббат Сито!
Друзья, уйдем из подземелья
И, где-нибудь найдя пустырь,
Построим монастырь веселья,
Совсем особый монастырь!
Мы создадим свое священство,
Пример покажем всей земле,
В питье достигнем совершенства,
Повторим славный век Рабле!