Юргис Балтрушайтис - Горная тропа

То опьяненный синевой
Плетусь стезею кочевой…

То вновь, в докучной полумгле,
Влачу свой жребий на земле…

Из света в тень, из тени в свет,
Иду, свершая свой завет…

Из тени в свет, из света в тень,
Меня уводит краткий день —

От блеска утренней росы,
От цвета вешней полосы,

От детских игр — в кровавый бой,
В пыланье выси голубой —

К печали молкнущих полей,
К тоске и плачу журавлей —

И к тайной грани сна в снегу,
На неизбежном берегу!

Полоска дня все уже, уже
     И все бледней…
И так тревожит ум досужий
     Приход теней!

И тлеет, тлеет, без пыланья,
     Дневной покров
От безглагольного дыханья
     Ночных миров…

И лишь дымится, в час отлива,
     Земное дно,
Где все живое сиротливо
     Обнажено…

И дышит сердце вздохом тени —
     Слепой игрок —
Растратив свет своих томлений
     В столь малый срок!

Лишь искры звезд, смиряя вздохи,
     Зовут меня,
Горя, как солнечные крохи
     От пира дня…

Версты и версты, мили и мили…
Трепет средь зноя, слезы от пыли,
В мире обманчивых вех —
Все же в скитаньи, начатом в силе,
Ясен и звонок мой смех!

Все же я сердцем, гордым до срока,
В пестром сияньи нивы широкой,
Верю дневному лучу
И, отгоняя тень, без упрека
Посох железный влачу…

Силясь, шагая — долго, далече —
В мире без крова, в доле без встречи,
Любо мне мерить холмы —
Пусть оттянула бедные плечи
Бедная нота сумы…

Пусть средь истомы жажды палящей
Темному сердцу снится все слаще
Близость пути к рубежу —
Все же с любовью в дым предстоящий,
В тайную даль, я гляжу…

За древнею Прялкой с куделью косматой
Бессонная Пряха, с утра до заката,
В таинственном замке, на пыльном граните,
Хлопочет-свивает непрочные нити…

То бледная дева, средь тени светлицы,
Перстами весталки, перстами блудницы,
С тоскующей песней, с алканьем во взгляде
Срывает-равняет волшебные пряди…

То годы и годы, безмолвно и глухо,
В кругу заповедном слепая старуха
Угрюмо хлопочет о нити неровной
И сумрачно водит рукой хладнокровной…

Сверканье ли, тьма ли дымится сквозь окна,
Заклятая Прялка свивает волокна,
Готовя упорно, без лада, без связи,
Лохмотья на нищем, наряды на князе…

И древняя Пряха без меры, без грани,
Средь майского цвета, в осеннем тумане
Бессонные пальцы за пряжей торопит,
Непрочные нити бестрепетно копит…

Знанье людское
Странно расчислено —
Важно в покое,
В горе бессмысленно!

В яркий и строгий
Свет упования
Входит в тревоге
Смута гадания…

В утреннем храме —
Арфа Эолова,
Сердце с годами
Грузно, как олово!

Молкнет от страха
Дума бессонная,
Жребием праха
Обремененная.

С каждою ложью
Все суевернее
Смотрим мы с дрожью
В небо вечернее…

Чудо прозренья
Нам не даровано,
Пламя стремленья
Сковано, сковано!

Опять, венчая круг суровый,
Зажглась вечерняя заря,
И — верный жрец — до жертвы новой
Я отхожу от алтаря.

Хвала и мир свершенной грани!
Хвала и мир пустым садам!
Живой тоске каких алканий
Мой вещий дух я вновь предам?

Повторна ночь, и свет повторен.
Неисчерпаем трепет лет…
И вся безмерность тайных зерен
Еще раскроется, как цвет…

Еще в великом зное Бога
Не все пылание зажглось,
И в далях праха много, много
Никем не вспаханных полос…

И солнце пламенным восходом
Сверкнет над новью снов и мест…
Лети, пчела, за новым медом!
Прими, невольник, новый крест!