Джон Китс - Поэмы
Пусть по извивам раковин морских,
Таинственным извивам перламутра,
Пылающая киноварь течет!
Приют Киклад, возрадуйся, о Делос!
Пусть радуется зелень тополей,
Олив и пальм, склоненных над травою,
И буков, темным шелестом листвы
Встречающих дыхание Зефира,
И пусть приветно зашумит орешник,
Об Аполлоне песню услыхав!
Но где ж он сам? Когда Гиперион
Входил под свод убежища Титанов,
Был Аполлон разбужен первым светом,
Мать и сестру оставил мирно спать
И поспешил к ручью, туда, где ивы,
Где под ногами - лилии ковром.
Смолк соловей. Мерцали, медля, звезды
Две или три. Защелкал дрозд. Повсюду
Звучало бормотанье вечных волн,
Как и всегда на острове. Он слушал.
Он слушал, а из глаз струились слезы
По золотому луку на траву...
И в это время пред его очами,
Полунезрячими от светлых слез,
Возникла вышедшая из-за ив
Торжественно-прекрасная богиня,
И Аполлон, пытаясь прочитать
Послание в ее упорном взгляде,
Заговорил, стряхнув слезу с ресниц:
"Кто ты такая? Как прошла по морю
По водам, по которым нет пути?..
О нет, не так! Ты здесь была всегда!
Ведь я же слышал шорох палых листьев
И шелест потревоженной травы;
Так это был не шорох и не шелест,
А шум твоих невидимых шагов,
И им вослед пожухшие цветы
Вновь поднимали мертвые соцветья!
Теперь я знаю! И твое лицо,
Мне кажется, я видел... Не во сне ли?"
"О да, во сне, - ответила она.
Я сном твоим была, а пробудившись,
Нашел ты рядом лиру золотую
И струн ее коснулся - и тогда
Разверзлось ухо Космоса, внимая
Гармонии, неслыханной досель,
Рождающейся в муках и восторге.
И вот теперь ты плачешь. Отчего?
Ужель мой дар принес тебе печали?
Ответь же, я имею право знать:
Ведь это я на острове безлюдном
Следила за тобой и день, и ночь.
Я наблюдала, как рука младенца
Срывала бессознательно цветок;
Я видела, как эта же рука
Сумела, напитавшись взрослой силой,
Лук оснастить тугою тетивой.
Я древний трон и давний ход вещей
Отвергла ради нового величья
И юной красоты... Ответь же мне!"
И он ответил. Взор его пылал
Немым вопросом, а слова звучали,
Как звуки дивной песни. "Мнемозина!
Ведь это ты? Как я тебя узнал?
Зачем ты просишь у меня ответа
Ведь он тебе известен, а не мне?
Порою грусть нисходит на меня,
Тьма застилает и глаза, и разум.
Я размышляю: отчего я грустен?
Тоска от этих мыслей все сильней,
Я падаю на землю и стенаю,
Как будто был крылат, а стал бескрыл.
Свободный воздух льнет к моим стопам
Я ж дерн топчу, как будто он виновен
В моей потере - а в какой?.. Богиня!
Есть этот остров - а другие есть?
Что значат звезды? Солнце - для чего?
Зачем луна нас дарит кротким светом?
В чем высший смысл? Богиня, укажи
Тропу к наисветлейшему светилу
Я в путь отправлюсь, и при звуках лиры
Блаженно содрогнутся небеса!
Да, небеса!.. Но кто родит грома,
Кто сталкивает с грохотом стихии,
Пока я дни в неведенье влачу?
В рассветный час и в час закатный арфа
Над островом рыдает. Не твоя ли?
Рыданьем этой арфы заклинаю
Тебя, богиня: почему, скажи,
Мечусь я без ответов на вопросы
По рощам и долинам?.. Ты молчишь...
Молчи, молчи! Не надо говорить
О, немота твоя красноречива,
Я чувствую: божественное знанье
Безмерное вливается в меня.
Деянья и преданья старины
И голосов всевластных отголоски,
Поток имен и пламя разрушенья
Огню творенья равносильный свет
Переполняют мой горящий мозг,
Даруют жилам эликсир бессмертья...
Я буду богом!" - искрометный взор
Был устремлен в упор на Мнемозину.
Вдруг судороги быстрые прошли
По телу Аполлона, как изломы
Неуловимых молний; он дрожал,
Как всякий смертный пред вратами смерти,
Но нет, как тот, кто пересилил смерть
И с мукою, подобной смертной муке,
Вновь начинает жить. Какая боль!
Вставали дыбом волосы его,
Вздымались златокудрыми волнами,
А Мнемозина руки простирала,
Как вещая пророчица, над ним.
Страданье длилось. Аполлон вскричал
И лучезарный. . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Перевод Николая Голя
КАНУН СВЯТОЙ АГНЕССЫ
1
Канун Святой Агнессы. Холода.
Сове - и то в лесу не сладко было.
Траву в полях одела корка льда.
В овчарне стадо смолкшее застыло.
Монах поклоны отбивал уныло,
Он мерз. И словно хладный фимиам,
Всплывающий от ветхого кадила,
Неслось его дыханье к небесам,
И достигало их, и оставалось там.
2
Он дочитал молитву терпеливо.
И, босоног, и немощен, и свят,
Берет светильник и неторопливо
Вдоль нефа темного бредет назад,
Минуя изваяний длинный ряд,
Которые, во мраке замерзая,
Коленопреклоненные, стоят,
И думает старик, изнемогая,
О том, как их томит одежда ледяная.
3
Свернул на север, в боковую дверь.
Шагни вперед - и лаской музыкальной
Он был бы сладко опьянен теперь.
Но колокол зовет его прощальный,
Над ним обряд свершая погребальный.
Бредет монах, соблазны гонит прочь,
Он выбрал путь недальний и печальный:
Лег наземь, чтобы слабость превозмочь.
За грешников молясь, монах не спал всю ночь.
4
Он все же слышал нежный звон прелюдий
Сквозь множество распахнутых дверей,
Там, в переходах, суетились люди.
Вот музыка становится слышней,
И зала, принимавшая гостей,
Могла б явить монаху блеск соблазна.
Лепные ангелы висят над ней,
Держа карниз; глаза таращат праздно,
На животе крыла сложив крестообразно.
5
Смех серебром звенит, и счету нет
Цветам, нарядам, перьям и алмазам.
Здесь рыцарских романов сладкий бред,
Который в юности дурманит разум.
Но отойдем, и обратимся разом
К мечтательнице-деве у окна,
Поверившей доподлинным рассказам,
Что слышала от старых дам она,
И нынче ждет весь день, надеждой пленена.
6
В канун Святой Агнессы дева может
Во сне вкусить пленительных услад
С любимым, - сна ничто не потревожит
Так опытные дамы говорят;
Лишь соверши магический обряд:
Не прикасайся к лакомствам и хлебу,
Ложись в постель, не оглянись назад,
Не шевелись, глаза подъемли к небу
И у небес всего, чего ты ждешь, потребуй.
7
И Маделина юная сейчас,
Погружена в мечты, в тени стояла,
Потуплен взор ее девичьих глаз,
Наскучил блеск торжественного бала,
И музыка ее не волновала
Вот кавалер влюбленный подойдет,
За ним другой, - не внемля им нимало,
Она сладчайших сновидений ждет,
Святой Агнессы ночь - одна за целый год.
8
Священный час так близок. Каждый танец
Томителен был деве, полной грез:
Глаза в тумане, на щеках румянец.
Средь разговоров в шутку и всерьез,
Любовных объяснений и угроз
Одну мечту скрывала дева свято,
Ждала, чтоб сон блаженство ей принес,
Заранее восторгами объята:
Святой Агнессы ночь и белые ягнята.
9
Но медлила она, полна мечтой...
Меж тем через холодную равнину
Сюда пришел Порфиро молодой,
Тая в душе любовную кручину,
И у портала стал, наполовину
Укрывшись от луны в прозрачный мрак.
Он молится: увидеть Маделину
Хотя б на миг, приблизиться на шаг
И на колени пасть. Да, это было так.
10
Но если здесь, при всей его отваге,
Он будет узнан, - то тогда беда,
Порфиро знает: засверкают шпаги.
Два благородных дома навсегда
Разъединяет кровная вражда.
Кругом готова к драке и разбою
Холопов кровожадная орда:
Он будет оскорблен любым слугою.
Одна старушка здесь к нему добра порою.
11
Счастливый случай! Вот она с клюкой
Приковыляла темным коридором
Туда, где он стоял, окутан мглой,
Не обольщен ни музыкой, ни хором.
Ее объял испуг, но тусклым взором
Она его окинула тотчас
И прошептала юноше с укором:
"Спеши домой, Порфиро, скройся с глаз
Весь кровожадный род пирует здесь как раз!
12
Здесь карлик Гельдебранд, - в припадках бреда
Он часто проклинает в эти дни
Тебя, и твоего отца, и деда,
И даже землю всей твоей родни;
Лорд Морис тут, старик, - и все они
Тебе враги! Беги, мой мальчик милый!"
"Нет, тетушка, присядь и объясни
Сначала все". - "О пресвятые силы!
Коль не пойдешь за мной - ты на краю могилы"
13
Он двинулся за нею, низкий свод
Плюмажем задевая то и дело.
Старушка молвила: "Пришли, ну, вот",
И в комнатку войти ему велела
Под лестницей. В окно луна смотрела.
"Где Маделина? - сдерживая страсть,
Спросил Порфиро. - О, скажи, Анджела,
Во имя дев, которым Божья власть
